Любовь, мистика и нечистая сила. Приключения юной ведьмы.

Во дворе собралась толпа. Маленькую хохотушку знали многие и жалели, что смерть так несправедливо обошлась с ней. Кристина прошла мимо выставленной на улицу крышки гроба с небольшой фотографией умершей, миновала сумрачный коридор. В гостиной на двух табуретках лежит небольшой гроб. Вокруг люди со скорбными лицами, рядом сидит мрачный отец, на его руку опирается мать с белым, как мел, лицом. Губы сухие, безжизненные глаза, трясущиеся пальцы. В доме почти нет мебели, сильно пахнет ладаном, цветами и деревянной стружкой.

Как и все подростки, Кристина очень не любила покойников. Она мельком взглянула на девочку и тотчас отвела глаза. Потом посмотрела еще раз. Лицо самое обычное, восковой бледности, неподвижное, лишенное выражения. Но Кристина заметила то, что не видели окружающие - продолговатое пятно серого цвета в полуметре надо лбом покойной. Мама как-то обмолвилась, что все люди отмечены особыми знаками, видеть которые могут только те, кто обладает духовным зрением. Оно доступно праведникам, грешникам, что стали доверенными представителями потустороннего мира и тем, кто посередине, меж двух миров - ведьмам и колдунам. У праведников светлый нимб, у грешников черный полукруг, похожий на рога. Об этом все знают, но почти никто не видит. Когда душа отделяется от тела и оно прекращает функционировать, сущность человека некоторое время живет в нашем мире. И об этом все знают. Душа обычного человека бесцветна. Ее видно как серое пятно. Ребенок не в состоянии совершить значительный грех, но он может делать добро окружающим одним своим видом. Маленький ребенок весел, любопытен и по-доброму смешон, он вызывает хорошие чувства у любого.

Душа соседской девочки была тоже серой, но ближе к белому. Кристина смотрела на колеблющееся в воздухе пятно не отрывая глаз. Люди вокруг словно пропали, она не слышала их голосов, дыхания, звука шагов. Кристина видела только светлую душу маленькой девочки, что растерянно кружит в пространстве, не понимая, где она, что происходит и почему вокруг так много чужих людей. Повинуясь безотчетному чувству, девушка подошла к гробу. Колени коснулись пола. Пальцы левой руки легли на холодный лоб. Правой ладонью Кристина осторожно дотронулась светлого пятна, словно предлагая сесть на мягкие подушечки пальцев. Затем медленно, боясь сделать резкое движение, начала опускать руку к голове девочки. Тихонько перевернула ладонь и светлое пятно соскользнуло на лицо. На секунду застыло в нерешительности, потом опустилось. На закрытых глазах появилась словно марлевая повязка. Белая полоса дрогнула, грудь девочки едва заметно приподнялась и белое пятно исчезло. Кристина коснулась кончиками пальцев лба, провела по лицу. Возле виска чуть слышно забилась жилка...

- Гражданка, встаньте с пола. Отойдите в сторону, вы мешаете мероприятию! - ворвался в сознание гнусавый голос.

Кристина обернулась. Нависая, как скала, рядом стоит круглоголовый, обритый наголо, детина в черном костюме с бабочкой. Лицо самое обычное, то есть - широкие, как блины, щеки, тройной подбородок, гладкий, без единой морщины, лоб. Будто пуговицы, глаза. Такие лица рисуют учащиеся школы-интерната для слабоумных детей, когда хотят изобразить "любимого" воспитателя. Они ведь совсем не дураки, эти дети. Особенно неприятно поразили вывернутые наружу розовые губы, словно их обладатель перебрал с силиконом, а откачать обратно уже возможности нет. Глобус живота прет через плотную ткань пиджака, нижняя пуговица из последних сил держит оборону. Брюки собраны комком в районе промежности, как будто внутри есть дополнительная застежка. Обычная внешность многих мужчин.

- Вы слышите меня, гражданка? - снова прозвучал тот же голос.

- Ты кто? - спросила Кристина с такой интонацией, будто с ней заговорило мусорное ведро.

- Я - распорядитель похорон. В мои обязанности входит... - стал объяснять "пиджак с бабочкой", слегка пришлепывая несоразмерными губами.

- Пошел вон, анджелина джоли с яйцами! - грубо оборвала его Кристина.

Вокруг ахнули. Распорядитель похорон выпрямился. На щеках выступили маленькие капли пота, захрустели суставы на сжимающихся в кулаки пальцах. Не обращая более никакого внимания на окружающих, Кристина повернулась к девочке. Веки дрогнули, мучнисто-белое лицо слегка порозовело. Девушка решительно подняла малышку на руки. Тотчас встал отец, на бледном лице страшное выражение, у матери закатились глаза, она вот-вот свалится без чувств. Присутствующие замерли в ожидании. На плечо Кристины ложится тяжелая рука распорядителя, пальцы больно сжимаются, звучит злобный шипящий голос:

- Положи на место!

Кристина медленно оборачивается. Круглое лицо распорядителя покрывается странными пятнами, будто трупными, глаза белые, лишены зрачков. Изо рта веет мертвечиной. Девушка чувствует, как от руки странного распорядителя внутрь проникает холод. Появляется страх, тот же самый, что охватил ее тогда, в темном подземелье очистного завода и странное чувство узнавания, хотя Кристина готова была поклясться, что видит этого человека впервые в жизни. Но сейчас она уже не та перепуганная девочка, что боялась каждого шороха. Она смерила презрительным взглядом внушительную фигуру в черном. Над блестящей от жидкого сала макушкой темнеет подкова с заостренными концами. Кристина выпрямилась, комната вдруг наполнилась оранжевым огнем, в котором начала тускнеть и уменьшаться темная подкова над головой распорядителя похорон. В это время тем, кто находился рядом, показалось, что глаза девушки стали янтарного цвета. Зловещий распорядитель не выдержал пристального взгляда. Он стушевался, начал как-то странно уменьшаться в размерах. На лице появились глубокие складки, нос заострился, глаза провалились. Капли пота на щеках наполнились влагой, побагровели, словно перезрелые ягоды крыжовника, но почему-то не падают, а продолжают увеличиваться в размерах.

- Ты вернешь деньги родителям, - произнесла Кристина каким-то чужим голосом.

Дурно пахнущий псиной распорядитель кивнул.

- И еще вдесятеро за моральный ущерб!

Голова распорядителя дернулась.

- Если не выполнишь приказ, я приду к тебе. С друзьями!

Глаза распорядителя блеснули и тотчас погасли, спрятавшись за воспаленными веками.

- Убирайся в свою яму!

Страшно исхудавший, плохо пахнущий распорядитель похорон пятится задом, кокетливый галстук-бабочка болтается, словно собачий ошейник не по размеру, черный пиджак треплется, как мешок на палке, брюки того и гляди свалятся с тощего зада. Обтянутый кожей череп покрыт громадными фурункулами, будто лицо облепили насосавшиеся крови клопы размером со спелую вишню. Несколько излишне полных дам свалились без чувств в коридоре, остальные мужчины и женщины застыли восковыми фигурами.