Бентли Литтл - Дом

Фруктовый салат в унитазе.

Роза и сыр в канализационной трубе.

Эти образы так и не выветрились из сознания. Он полагал, что это одна из причин, по которым он никак не решится начать новую жизнь. Пережитое в кинотеатре не давало покоя. С того дня ему начали сниться сны - сны про старый родительский дом в Чикаго. Кошмарные сны с повторяющимися персонажами: живыми куклами, вернувшимися мертвыми отцами и грязными, сексуально озабоченными девочками.

Однако гораздо страшнее было то, что случилось в кинотеатре. Призраки, зомби и прочие традиционные ужастики действительно могли напугать кого угодно, тем более при встрече с ними в реальной жизни, вне правдоподобного контекста кинофильмов, но иррациональная непостижимость увиденного в разоренной туалетной комнате напугала его всерьез. Это не поддавалось какому-то определению либо классификации, не вызывало ассоциаций с художественной литературой или фольклором и служило лишним свидетельством того, насколько невежественно и алогично он себя вел.

Он не сомневался, что все это неспроста, что это имеет вполне определенное значение, но собственная неспособность даже приблизительного толкования повергала в шоковое состояние.

Что-то начало происходить, что-то начало происходить за гранью осязаемой реальности, что-то настолько серьезное и всеохватное, что уже прорывается наружу в самых неожиданных местах и самым непостижимым образом.

Опять вспомнились события в резервации. Он опять подумал о связи между этими двумя сверхъестественными событиями, о том, что у них, вероятно, общий источник явно эпического происхождения.

Это пугало, но недремлющая практическая жилка в душе подсказывала, что ради дурного фильма такие вещи не делаются.

Послышался стук в дверь, затем в кабинет просунулась голова Расса Мэдсена, интерна, прикрепленного к нему в этом семестре.

- Мистер Сэлинджер, можно к вам на минутку?

Сторми кивнул, жестом приглашая заходить. Как большинство интернов, с которыми Сторми пришлось иметь дело за последние два года, Расе был слишком подобострастен и слишком пекся о собственной выгоде, хотя в целом был неплохим парнем. Сторми подписал соглашение о сотрудничестве с университетом Альбукерка по ряду причин. Как он понимал, ребятам неплохо приобрести реальный жизненный опыт работы, ему самому пригодятся бесплатные сотрудники, а учебное заведение получает плату за обучение, никого при этом не обучая. Впрочем, для него самого программа интернатуры, как оказалось, приносила больше хлопот, чем пользы. Студенты, приходившие на стажировку в его компанию, поголовно видели себя творцами и большую часть времени тратили на то, чтобы поразить его собственными знаниями и талантами, а не на то, чтобы выполнять задания, которые он им поручал.

Расе немного отличался от остальных в лучшую сторону. Конечно, он тоже строил из себя всезнайку, тоже был очень озабочен произвести впечатление, но при этом занимался делом и выполнял все поручения.

- Что у тебя, Расе? - улыбнулся Сторми.

- Есть одна лента, которая может вам показаться любопытной. - Юноша выложил на стол видеокассету. - Это еще неопубликованная работа одного местного кинодеятеля, и мне кажется, это потрясно. Это близко к фильму ужасов, но... совсем другое. Даже не знаю, как объяснить. Я подумал, что вам может быть интересно.

- Твой фильм?

- Нет, - улыбнулся парень. - Это было бы конфликтом интересов.

- Блестящий ответ. - Сторми протянул руку и взял кассету. На этикетке было написано "Бойня". - Хорошее название.

- Хороший фильм. Конечно, я только учусь, но мне кажется, здесь что-то есть. Я посмотрел его вчера и был, честно сказать, так потрясен, что решил обязательно показать вам. Парню, который мне его дал, я солгал, сказав, что еще не успел посмотреть, и он оставил пленку еще на день. Вот я ее вам и принес.

Сторми внимательно посмотрел на Расса. Ему раньше не доводилось беседовать с ним, но энтузиазм и искренняя любовь к кино сразу произвели хорошее впечатление. Большинство интернов по складу характера были гораздо ближе к его бывшим лос-анджелесским приятелям, киношным снобам, которые в конце концов найдут себя в деле, не имеющем никакого отношения к киноиндустрии, но которые тем не менее весьма снисходительно оценивают рынок фильмов для непосредственного показа на видео и рассматривают свое пребывание здесь как своего рода благотворительность. Расе, кажется, больше похож на него самого. Сторми даже решил, что, может, слегка погорячился в его оценке.

- А сам ты снимаешь фильм?

- Да, - кивнул парень.

- Как считаешь, он может нас заинтересовать?

- Надеюсь. Это такой боевичок, очень малобюджетный, но результат получился неплох, главная женская роль - просто находка. Вообще актерские работы очень убедительны.

- Мне бы хотелось посмотреть как-нибудь.

- Было бы здорово! Я сейчас заканчиваю монтаж, как только доделаю, с удовольствием вам покажу. Любая помощь или совет, который вы захотите... Ну, в общем, буду вам очень признателен.

- Договорились, - улыбнулся Сторми. - Спасибо, что занес, обязательно посмотрю сегодня.

Расе понял, что свидание окончено, неловко попрощался и поспешил покинуть кабинет.

"Бойня".

Сторми покачал кассету в руке. На фоне всего происходящего даже любопытно будет расслабиться, наблюдая за киношной кровавой резней. Немного снимется резкость событий реальной жизни. У него была куча бумажных дел, надо было оформить ряд соглашений, по которым несколько наиболее качественных работ можно будет продавать в Канаде, но в это утро было как-то слишком трудно сосредоточиться, поэтому он попросил Джоан отвечать на все звонки, запер дверь кабинета, воткнул кассету в видеомагнитофон и устроился в кресле перед экраном.

Название было поставлено, чтобы ввести в заблуждение. В фильме не было никакой скотобойни, даже не было крови. Вместо этого речь шла про готический особняк, про загадочного управляющего всем дворецкого, про мальчика-несмышленыша, безумную старуху - его бабушку и эмоционально отстраненных родителей.

Сторми ощутил холодок между лопатками и нарастающее чувство ужаса.

Он знал этот дом.

Он знал эту историю.

Это был дом его родителей в Чикаго, безымянный мальчик - он сам в детстве, плывущий в опасных водах неспокойного домашнего мира, пытающийся сохранить для себя нормальное состояние, несмотря на постоянные невнятные угрозы, исходящие от странного окружающего его мира. Он почти все это забыл, забыл дворецкого, забыл внушающий страх дом, забыл чувство постоянной неуверенности, постоянной нервозности, постоянного барахтанья, но фильм вернул все на свои места. В тот момент, когда похотливая дочка дворецкого, выглядевшая просто уличной шлюхой, начала соблазнять мальчика, Сторми вспомнил ее имя.