Стивен Кинг - Противостояние. Том II

— Да, мы обсуждали такую вероятность.

— К тому же я стар. А старики подвержены сердечным приступам и припадкам кретинизма. Я полагаю, вы пошлете еще кого-то?

— Ну…

— Ну да, тебе нельзя говорить об этом. Я снимаю вопрос.

— Послушайте, вы можете отказаться, — выпалил Ларри. — Никто не заставляет вас под дулом ре…

— Ты что, пытаешься снять с себя ответственность за меня? — резко спросил Судья.

— Может быть. Может быть, и так. Может, я считаю, что шансов вернуться у вас один из десяти, а вернуться с информацией, на которую мы реально сможем полагаться при принятии дальнейших решений, — один из двадцати. Может, я просто пытаюсь в мягкой форме признаться, что вдруг ошибся в своем выборе. Может, вы слишком стары.

— Я уже слишком стар для приключений, — сказал Судья убирая щипчики, — но надеюсь, еще не настолько, чтобы не сделать то, что считаю правильным. Где-то сейчас находится старуха, обрекшая себя, быть может, на тяжелую смерть, потому что чувствовала, что это правильно. Не сомневаюсь, ею двигала религиозная мания. Но каждый, кто изо всех сил старается поступать правильно, всегда кажется сумасшедшим. Я пойду. Мне будет холодно. Желудок у меня будет барахлить. Я буду страдать от одиночества. Буду скучать по своим бегониям. Но… — Он поднял взгляд на Ларри, и глаза его засветились в темноте. — Я буду при своих мозгах.

— Надеюсь, — сказал Ларри и почувствовал, как в уголках его глаз набухают слезы.

— Как Люси? — спросил Судья, явно закрывая тему своего скорого отъезда.

— Хорошо, — ответил Ларри. — У нас обоих все хорошо.

— Никаких проблем?

— Никаких, — сказал он и подумал о Надин. Что-то в том отчаянии, в каком он видел ее при последней встрече, все еще глубоко угнетало его. «Ты мой последний шанс», — сказала она тогда. Странные слова, почти самоубийственные. А что ей могло помочь? Психиатрия? Просто смешно, если лучшее, что у них было в качестве практикующего врача, это ветеринар. Даже молитвенной терапией теперь было заниматься некому.

— Это хорошо, что ты с Люси, — сказал Судья. — Но я подозреваю, ты тревожишься о другой.

— Да, тревожусь. — То, что последовало за этим, было жутко трудно произнести, но оттого, что он выговорился, доверился другому человеку, ему стало гораздо лучше. — По-моему, она, возможно, подумывала о… ну, о самоубийстве. Причина не только во мне, — торопливо добавил он, — не подумайте, будто я считаю, что какая-то девушка покончит с собой лишь из-за того, что не может обладать таким роскошным сексуальным парнем, как старина Ларри Андервуд. Дело в том, что тот мальчик, о котором она заботилась, выбрался из своей скорлупы, и думаю, ей сейчас одиноко, когда от нее уже никто не зависит.

— Если ее депрессия перерастет в хроническую и станет углубляться от цикла к циклу, она и впрямь может покончить с собой, — произнес Судья с холодным безразличием.

Ларри пораженно уставился на него.

— Но ты ведь не можешь раздвоиться, — сказал Судья. — Верно?

— Тогда с этим и живи, — вдохновенно изрек Судья. — Ради Бога, Ларри, повзрослей. Обрети чуть-чуть уверенности в себе. Ей-богу, когда ее слишком много, это поганая штука, но в небольшой дозе, чтобы смягчить твои угрызения совести, она совершенно необходима! Для души это то же самое, что солнцезащитный крем для кожи в летний зной. Ты можешь управлять лишь своей душой, да и то время от времени какому-нибудь умнику-психологу надо проверять твою способность справляться с этим. Повзрослей! Твоя Люси — отличная женщина. Тащить на себе ответственность не только за ее и твою собственную души — значит взваливать на себя слишком много, а взваливать на себя слишком много — один из самых распространенных способов навлечь беду.

— Мне нравится разговаривать с вами, — сказал Ларри и тут же испугался и одновременно подивился той бесхитростной откровенности, с которой прозвучала его фраза.

— Наверное, потому, что я говорю тебе именно то, что ты хочешь услышать, — спокойно заметил Судья, а потом добавил: — Знаешь, есть очень много способов покончить с собой.

И прошло не так уж много времени, прежде чем Ларри представился случай припомнить это замечание при весьма горьких обстоятельствах.

На следующее утро в четверть девятого грузовик Гарольда выезжал с автовокзала Грейхаунд, направляясь опять в район Тейбл-Меса. Гарольд, Уайзак и еще двое сидели в кузове. Норман Келлогг с напарником — в кабине. Они подъехали к пересечению Арапахо и Бродвея, когда навстречу им выехал новехонький «лендровер».

Уайзак помахал рукой и крикнул:

— Куда это вы собрались, Судья?

Судья, выглядевший довольно комично в шерстяной рубахе и жилетке, высунулся из кабины.

— Думаю съездить на денек в Денвер, — дружелюбно ответил он.

— А вы доползете на этой штуковине? — спросил Уайзак.

— Думаю, да, если не стану выезжать на главные дороги.

— Ладно, если случаем проедете мимо книжных магазинчиков, ну знаете, из тех, что отмечены знаком «X», [6] Одним или несколькими значками X отмечаются порнография. — Примеч. пер. может, набьете багажник их товаром?

Соленая шутка была встречена общим хохотом, смеялись все, включая Судью. Не смеялся только Гарольд. В это утро он выглядел таким бледным и изможденным, словно был болен. Он, по сути, почти не спал. Надин на деле оказалась не хуже, чем на словах; не одна его потаенная мечта стала этой ночью явью. Мечты, прямо скажем, весьма специфические. Он уже с нетерпением ждал следующей ночи, соленая шутка Уайзака про порнографию смогла вызвать у него лишь бледную тень улыбки теперь, когда он набрался небольшого собственного опыта. Когда он уходил, Надин спала. Прежде чем они вырубились где-то около двух, она заявила, что хочет почитать его дневник. Он сказал, пожалуйста, если ей так хочется. Наверное, он целиком находился в ее власти, но был слишком сбит с толку, чтобы как следует сознавать это. А потом, это же было лучшим, что он написал за всю свою жизнь, и решающим фактором стало его желание… нет, его потребность. Он нуждался в том, чтобы кто-то еще прочел и оценил его мастерство.

Келлогг склонился из кабины грузовика к Судье.

— Будьте осторожны, папаша, лады? Разный народ сейчас разгуливает по дорогам.

— Действительно разный, — со странной улыбкой сказал Судья. — И я, конечно, буду осторожен. Удачи вам на сегодня, джентльмены. И вам тоже, мистер Уайзак.

Это вызвало еще один взрыв смеха, и они разъехались по своим делам.

Судья направился не в Денвер. Добравшись до шоссе 36, он пересек его и покатил по шоссе 7. Утреннее солнце светило ярко, но еще не пекло, и на этом второстепенном шоссе скопилось не так уж много застывшего транспорта, чтобы нельзя было проехать. В городке Брайтоне дело обстояло хуже; один раз ему пришлось съехать с шоссе и покатить по футбольному полю местной средней школы, чтобы миновать громадный затор. Он продолжал держать курс на восток, пока не добрался до I–25. Поверни он тут направо, и дорога привела бы его в Денвер. Вместо этого он свернул налево — на север — и покатил вниз по пологому склону. Проехав полпути по склону, он поставил рычаг переключения скоростей на нейтралку и опять глянул налево, на запад, где безмятежно вздымались в голубое небо Скалистые горы, а у их подножия лежал Боулдер.