Стивен Кинг - Противостояние.Том I

Мгновение спустя он уже стоял на открытом мысу. Морской ветер ударил его со всей силой, на какую был способен, сдув тяжелую массу волос со лба. Он подставил лицо ветру и чистому запаху соли, идущему от голубого зверя. Зеленоголубые волны медленно надвигались, их всплеск слышался явственней, когда они достигали мелководья; их гребни начинали обрастать кудрявой пеной, которая постепенно взбивалась в густую творожистую шапку. И наконец волны с яростью самоубийц бросались на скалы, как делали это во все времена, разрушая себя и одновременно мельчайшие участки породы. Раздавалось глухое, кашляющее ворчание, когда вода забиралась глубоко в наполовину скрытые под водой расщелины скал, проделанные за тысячелетия.

Он повернулся сначала налево, потом направо и увидел, что в обоих направлениях, насколько хватало глаз, творится одно и то же: волны, бурунчики пены, а главное, беспредельность, неисчерпаемость этого неповторимого цвета, от которого у него перехватывало дыхание.

Он стоял у края земли.

Он сел, свесив ноги вниз, испытывая слабое головокружение. Он просидел там около получаса, а может, и больше. От легкого бриза у него разыгрался аппетит, и он стал рыться в своем рюкзаке. Он с удовольствием поел. От брызг пены штанины его джинсов стали черными. Он чувствовал себя очищенным и освеженным.

Он пошел назад по болоту, все еще настолько погруженный в свои мысли, что поначалу принял раздавшийся вопль за крик чаек. Он даже начал задирать голову к небу, когда с противным толчком страха до него дошло, что это был человеческий крик, и не просто крик, а… боевой клич. Его взгляд метнулся вниз, и он увидел мальчика, бегущего к нему через дорогу, отталкиваясь от земли крепкими, мускулистыми ногами. В руке тот сжимал длинный нож для — разделки мяса. Он был голый, если не считать трусиков, и его ноги были в кровь оцарапаны ветками ежевики. Вслед за ним из зарослей кустов и крапивы с другой стороны шоссе появилась женщина. Она выглядела бледной, и под глазами у нее темнели круги от усталости.

— Джо! — позвала она, а потом побежала, но так, словно движения причиняли ей боль.

Джо приближался, не обращая на нее никакого внимания, босыми ногами разбрызгивая болотистую воду из неглубоких лужиц. Его лицо растянулось в жесткой ухмылке убийцы. Нож мясника сверкал на солнце высоко над головой.

«Он бежит, чтобы убить меня, — подумал Ларри, совершенно ошарашенный этой мыслью. — Этот мальчик… что я ему сделал?»

— Джо! — закричала женщина на этот раз высоким голосом, полным усталости и отчаяния. Джо продолжал бежать, сокращая расстояние, отделявшее его от Ларри.

Ларри хватило времени сообразить, что он оставил винтовку у велосипеда, а в следующее мгновение вопящий мальчишка навис над ним. Как только он начат опускать свои нож, описывая им длинную дугу, Ларри вышел из оцепенения. Он сделал шаг в сторону, даже не думая, поднял правую ногу и впечатал мокрый желтый ботинок в диафрагму мальчишки. Тут же он ощутил жалость: паренек согнулся, как свечка, и отлетел назад. Он выглядел злобным, но весил очень немного.

— Джо! — позвала Надин. Она споткнулась о кочку и упала на колени, измазав свою белую блузку коричневой грязью. — Не бейте его! Он всего лишь маленький мальчик! Пожалуйста, не делайте ему больно! — Она поднялась на ноги и с трудом двинулась дальше.

Джо мягко упал на спину. Он распростерся буквой X: руки образовали V, а раскинутые ноги — еще одно V, но перевернутое. Ларри сделал шаг вперед и наступил на его правое запястье, пригвоздив руку, сжимавшую нож, к грязной земле.

— Брось свою колючку, малец.

Мальчишка зашипел, а потом издал ворчащий булькающий звук рассерженного индюка. Верхняя губа завернулась, обнажив зубы. Его китайские глаза встретились с глазами Ларри. Держать ногу на запястье мальчика было все равно что стоять на раненой, но все еще опасной змее. Он чувствовал, как паренек пытается освободить руку любой ценой — будь то содранная кожа, изувеченная плоть или даже сломанная кость. Мальчишка дернулся, приподнялся и попытался укусить Ларри за ногу через тяжелую, намокшую материю его джинсов. Ларри нажал сильнее на тонкое запястье, и Джо издал вопль — не боли, а ненависти.

— Брось его, малый.

Джо продолжал бороться.

Единоборство продолжалось бы до тех пор, пока Джо не высвободил бы руку или Ларри не сломал бы ему запястье, если бы наконец не приблизилась Надин, вся в грязи, задыхающаяся и шатающаяся от усталости.

Не взглянув на Ларри, она рухнула на колени.

— Брось его! — сказала она тихо, но очень твердо. На лице ее блестели капельки пота, но оно было совершенно спокойным, и его отделяло всего несколько дюймов от искаженной, дергавшейся физиономии Джо. Он оскалился, рявкнул на нее как собака и продолжал бороться. Ларри надавил сильнее, чтобы сохранить равновесие сил. Если мальчишка сейчас освободится, он скорее всего ударит сначала женщину.

— Брось… его… Джо! — сказала Надин.

Мальчик зарычал. Между его стиснутыми зубами потекла слюна. К правой щеке прилип кусок грязи, формой напоминающий вопросительный знак.

— Мы оставим тебя, Джо. Я — оставлю тебя. Я уйду с ним. Если ты не будешь себя хорошо вести.

Ларри почувствовал, как рука под его ногой напряглась, а потом ослабла. Но мальчишка смотрел на нее мрачно, обиженно и обвиняюще. Когда он слегка поднял глаза и взглянул на Ларри, тот прочел в них жгучую ревность. И хотя пот струился по всему его телу, под этим взглядом Ларри стало холодно.

Женщина продолжала спокойно говорить. Никто не причинит ему вреда. Никто его не бросит. Если он отпустит нож, все смогут стать друзьями.

В конце концов Ларри почувствовал, как рука под его ногой расслабилась и разжалась. Мальчик лежал неподвижно, безучастно уставясь в небо. Ларри убрал ногу с его запястья, быстро нагнулся и поднял нож. Он повернулся и с силой швырнул его в сторону мыса. Лезвие вертелось в воздухе, сверкая на солнце. Джо своими странными глазами проследил за его полетом, а потом издал долгий, глухой крик боли. Нож со слабым звоном ударился о скалы и полетел в воду.

Ларри обернулся и оглядел незнакомцев. Женщина смотрела на руку Джо, где ярко алел глубокий отпечаток ребристой подошвы ботинка Ларри. Потом ее темные глаза поднялись на Ларри. Они были полны печали.

Ларри почувствовал, как у него на языке уже вертятся старые знакомые слова оправданий — «Мне пришлось это сделать, послушайте, леди, он хотел убить меня», — потому что в этом огорченном взгляде он словно прочел приговор; «Никакой ты не славный парень».

Но в итоге он ничего не сказал. Все случилось так, как случилось, и мальчишка сам вынудил его к таким действиям. Однако, глядя на безутешного мальчика, который теперь сидел на корточках, обняв колени и засунув большой: палец в рот, он усомнился, что паренек сам спровоцировал все случившееся. И это могло кончиться гораздо хуже — один из них мог быть сильно ранен или даже убит.