Дин Кунц - До рая подать рукой

Самое смешное, она ему верила. Она не могла сказать почему, но верила, что он действительно говорит правду. Проведя всю жизнь в компании обманщиков, она научилась безошибочно вычленять фальшивые ноты из мелодии правды. А кроме того, она провела полжизни в поисках инопланетян, и пусть большинство свидетельств о контактах с ними являлись полным вымыслом, фантазиями людей, которым хотелось погреть на этом руки, подсознательно она сжилась с мыслью, что они существуют.

И вот теперь стояла лицом к лицу с настоящим космическим кадетом, который родился не на этой планете.

– Я пришел сюда из-за тебя. Моя собака сказала мне, что ты в беде и тебе грозит опасность.

– Это так.

Застенчиво выглядывая между ног Кертиса, преданно глядя на Лайлани, Желтый Бок лупит хвостом по полу.

– Но я здесь и потому, что ты светишься изнутри.

С каждой секундой Кертис все больше вытесняет из ее сердца Хейли Джоэля Осмета.

– Тебе нужна помощь? – спрашивает он.

– Господи, да.

– Что не так?

Слушая себя, Лайлани осознавала, что ее слова столь же невероятны, как и его декларация о внеземном происхождении, и ей оставалось только надеяться, что он тоже умеет отличать правду от лжи.

– Мой приемный отец – убийца, который собирается убить меня в самом скором времени, моей матери-наркоманке на все наплевать, а мне некуда идти.

– Теперь есть, – возразил ей Кертис.

– Мне? Куда? Я не стремлюсь отправиться в путешествие к звездам.

Из спальни в дальнем конце «Легкого ветерка» вдруг донесся голос Синсемиллы, которая всегда безошибочно выбирала момент, чтобы испортить настроение.

– Лани-Лани-Лани-Лани-Лани! – заверещала она. – Сюда, скорее! Лани, иди, ты мне нуж-ж-ж-на!

И таким пронзительным и нервирующим был ее голос, что Полли, амазонка, которая стояла за спиной Кертиса, достала пистолет и направила в потолок, держа наготове.

– Иду! – закричала Лайлани, в надежде предотвратить появление матери. Добавила тише, для инопланетной делегации: – Подождите здесь. Я все улажу. Пули не помогут, если только они не серебряные.

Внезапно Лайлани испугалась, и это был не тот тупой страх, с которым она жила изо дня в день, но острый, как скальпель с рубиновым лезвием, каким ее мать пользовалась для самоувечья. Она боялась, что Синсемилла выскочит из спальни, закружится среди них, точно ведьма, начнет в ярости метать молнии, высвобождая электричество, запасенное в сеансах электрошоковой терапии, и положит конец появившейся надежде… или погибнет, подстреленная блондинистой инопланетной секс-бомбой, чего Лайлани тоже не хотелось бы видеть.

Лайлани отошла на три шага, и тут ее пронзила мысль, от которой она едва не упала. Остановившись, посмотрела на Кэсс в окне, на Кертиса, на возвышающуюся за ним Полли, снова на Кертиса, наконец вновь обрела дар речи и спросила:

– Ты знаешь Лукипелу?

Брови мальчика взлетели вверх.

– Это гавайское слово, так там называют Сатану.

У Лайлани учащенно забилось сердце.

– Мой брат. Это его имя. Луки. Ты его знаешь?

Кертис покачал головой:

– Нет. А должен?

Своевременное появление инопланетян, даже без летающей тарелки и левитационного луча, уже чудо. Ей не следовало ждать, что самая большая потеря за все тяжелейшие девять лет ее жизни вовсе и не потеря. И хотя каждый день Лайлани видела божественное присутствие и милосердие в окружающем мире, чувствовала их воздействие и выживала, черпая в нем силы, она знала, что не все страждущие найдут облегчение от страданий в этом мире, потому что здесь люди использовали свободную волю не только для того, чтобы помогать ближнему, но и чтобы убивать его. Зло было столь же реальным, как ветер и вода, Престон Мэддок служил этому злу, и надежды девочки не могли обратить вспять, вернуть в исходное положение содеянное им.

– ЛАНИ-ЛАНИ-ЛАНИ-ЛАНИ! Лани, ты мне нуж-ж-ж-ж-на!

– Подожди, – шепнула она Кертису. – Пожалуйста, подожди.

Двинулась в заднюю часть «Легкого ветерка», насколько быстро позволяла ее нога, забранная в ортопедический аппарат, и исчезла за полуоткрытой дверью спальни.

Престон гнал «Дуранго» по узкому шоссе мимо тучных лугов, трава на которых гнулась под ветром, но не ложилась в виде кругов или более сложных фигур, которые считались свидетельством посадки НЛО.

Небо опускалось все ниже, такое же зловещее, как в фильмах о контактах с пришельцами, но инопланетный звездолет так и не появился под черными облаками.

Надежды Престона на то, что он найдет инопланетян в Айдахо, не сбывались. Похоже, ему предстояло до конца дней колесить по стране в поисках близких контактов, чтобы получить ответ на вопрос, дать который могли только Ипы.

Терпения у него хватало. Тем более что в процессе поисков он не прекращал важной и полезной работы, направленной на благо человечества. Вот и сейчас ему предстояло заняться делом – покончить с Рукой.

Понимая, что часы отсчитывают ее последние дни, Рука начала искать выход из западни. Наладила неожиданно крепкие отношения с Королевой Шлюх и ее чокнутой теткой, вытащила нож из матраса, да только на его месте оказался пингвин Тетси, разработала методы борьбы с Престоном.

Он знал обо всем этом, потому что мог читать ее дневник.

Шифр, который она изобрела для своих записей, оказался очень сложным, учитывая ее юный возраст. Если бы она имела дело не с Престоном Мэддоком, а с кем-то другим, содержание дневника, возможно, осталось бы тайной за семью печатями.

В академическом мире он по праву считался крупной величиной, его уважали друзья и коллеги, работавшие во многих крупнейших университетах. Среди них был математик Тревор Кингсли, который специализировался в криптографии. Более года тому назад этот высококлассный специалист с помощью мощной компьютерной программы сумел расшифровать дневник Руки.

Получив страницу дневника, Тревор рассчитывал, что на расшифровку у компьютера уйдет пятнадцать минут. Именно столько обычно требовалось умной машине, чтобы разобраться с шифром, придуманным человеком, не имеющим глубоких знаний по нескольким разделам высшей математики. Для сравнения существовали шифры, на взлом которых уходили дни, недели, месяцы. Но вместо пятнадцати минут компьютеру потребовалось двадцать шесть, что произвело сильное впечатление на Тревора. Он даже пожелал узнать имя изобретателя.

Престон не мог понять, почему Тревора так впечатлили одиннадцать дополнительных минут, ушедших на расшифровку. О Руке и их родственных отношениях он ничего не сказал. Заявил, что нашел дневник на скамейке в парке и его заинтересовало загадочное содержание страниц.

Тревор также отметил, что текст на представленной странице «занятный, нестандартный, полный мягкого юмора». Престон прочитал страницу несколько раз, внутренне облегченно вздохнул, увидев, что в истории с парковой скамьей ничего менять не надо, но не смог найти ничего забавного. Со временем, используя предоставленную Кингсли расшифровку как ключ к шифру, Престон тайком прочитал весь дневник, по нескольку страниц, пока Рука принимала душ или в другие подходящие моменты, но и тогда не обнаружил ни одной смешной фразы. И последующие заметки, за год их набралось немало, ни разу не побудили его к улыбке. Наоборот, она показала себя во всей красе, дерзкая, злобная, невежественная маленькая нахалка, внутренне такая же отвратительная, что и внешне. Должно быть, Тревора Кингсли отличало извращенное чувство юмора.