Дин Кунц - Город Ночи

Ближайшие соратники диктатора отравили его и сочинили сказочку о его смерти, чтобы прикрыть совершенный ими государственный переворот. С Виктором в который раз поступили несправедливо, полностью лишив его финансовой поддержки.

Всю информацию о богатой событиями жизни Виктора Эрика получила в резервуаре сотворения, но говорить об этом она имела право только со своим мужем. Ее ввели в курс дела лишь для того, чтобы она могла полностью осознать величие Виктора и грандиозность его побед и достижений.

После кинотеатра она заглянула в музыкальную комнату, в зал приемов, в большую и маленькую гостиные, в уютно обставленную комнату для завтрака, в охотничий зал, в бильярдную, в бассейн и наконец добралась до библиотеки.

При виде такого количества книг ей стало не по себе, потому что она знала: книги тлетворны, даже смертельно опасны. Они привели к смерти Эрику Четвертую, которая слишком уж их начиталась.

Тем не менее Эрике не оставалось ничего другого, как привыкать к библиотеке, потому что во время приемов, которые устраивал Виктор для важных гостей, сплошь принадлежащих к Старой расе, именно здесь они после обеда пили коньяк или другие напитки. И хозяйка дома не могла позволить себе выказать неприязнь к этим жутким книгам.

Прохаживаясь по библиотеке, она заставляла себя время от времени прикоснуться к корешкам, чтобы познакомиться с новыми ощущениями. Одну книгу даже сняла с полки, с гулко бьющимися сердцами, на тот случай, если кто-нибудь из гостей вдруг скажет: «Эрика, дорогая, не могли бы вы дать мне вон ту книгу в таком красивом переплете? Я бы хотел взглянуть на нее поближе». Эрика понимала, что должна брать книгу с полки с той же непринужденностью, с какой заклинатель змей берет любую змею.

Кристина предложила Эрике просмотреть несколько полок, уставленных книгами по психологии, и почитать о сексуальном садизме. Однако она не могла заставить себя раскрыть книгу.

Она медленно шла вдоль полок, ведя рукой по нижней стороне одной из них, наслаждаясь гладкостью полированного дерева, и внезапно пальцы наткнулись на спрятанный переключатель. Эрика нажала на него, прежде чем поняла, что делает.

Секция полок, на деле оказавшаяся потайной дверью, повернулась на шарнирах-петлях. За дверью открылся коридор.

В информации, которую она получила в резервуаре сотворения, не содержалось никаких сведений ни о потайной двери, ни о том, что могло находиться за нею. И никто не запрещал Эрике переступить порог.

Включив свет на кухне, Викки Чу помыла руки, собираясь приготовить обед, и обратила внимание, что полотенце уже грязное и его пора менять. Но руки все равно вытерла, прежде чем вытащить из ящика чистое полотенце.

Подошла к двери в комнату-прачечную, открыла ее. Не зажигая свет, бросила грязное полотенце в корзину для белья.

Почувствовав легкий запаха плесени, дала себе зарок утром внимательно осмотреть все углы в комнате-прачечной. Благодаря влажному климату Нового Орлеана плесень очень быстро заводилась в плохо проветриваемых местах.

На кухонный стол она положила две пластиковые подстилки, поставила на них тарелки, рядом — столовые приборы. Обед она собиралась готовить для Арни и себя.

Учитывая скорость, с которой Карсон вылетела из дома, проспав все утро, не вызывало сомнений, что к обеду она не вернется.

Тарелка Арни отличалась от обычной: квадратная, а не круглая, разделенная на четыре секции. Он не любил, когда разные блюда соприкасались друг с другом.

И он терпеть не мог видеть в одной тарелке зеленое и оранжевое. Мясо, скажем, резал сам, но требовал, чтобы помидоры ему давали уже порезанными на кусочки, каждый из которых он мог сразу отправить в рот.

— Хлюпает, — обычно говорил он, если попадался слишком большой кусок помидора, который следовало разрезать. — Хлюпает, хлюпает.

У многих других аутистов требований к еде было побольше, чем у Арни. Поскольку говорил мальчик мало, по его странностям Викки узнавала о нем гораздо больше, чем по словам. И странности эти не раздражали ее, а заставляли относиться к Арни с еще большей теплотой.

В попытке выманить Арни из-за крепостной стены аутизма она настаивала на том, чтобы ел он за одним столом с ней и обязательно с Карсон, если та была дома. Иногда старания Викки ни к чему не приводили, и тогда она разрешала мальчику поесть в его комнате, около замка, сложенного из конструктора «Лего».

Накрыв на стол, Викки открыла морозильную камеру, чтобы достать коробку «Тейтер тотс», и обнаружила, что контейнер с шоколадно-мятным мороженым стоит не на месте. Крышка сдвинута, внутри оставлена ложка.

Арни никогда ничего подобного не делал. Обычно ждал, пока еду поставят перед ним, редко брал что-нибудь сам. На его аппетит Викки пожаловаться не могла, но он почти не проявлял живого интереса к тому, что ел, и к времени приема пищи.

В тех случаях, когда Арни наведывался в кладовую или заглядывал в холодильник, его отличала завидная аккуратность. Он ничего не проливал, не оставлял за собой крошек.

Такие высокие стандарты по части гигиены питания определялись прежде всего склонностью к навязчивостям, свойственной аутистам. Он никогда бы не стал ничего брать с чужой тарелки, даже с тарелки сестры, не стал бы пользоваться чужой вилкой или ложкой.

Викки и представить себе не могла, что он мог есть прямо из контейнера. А если бы и ел, о чем она по каким-то причинам не знала, то никогда не оставил бы в контейнере ложку.

Поэтому она решила, что это у Карсон перед самым уходом возникло неодолимое желание поесть мороженого.

Но, приглядевшись, Викки увидела, что поверхность мороженого мягкая и блестит изморозью. То есть контейнер какое-то время находился вне морозильника… и его вернули туда лишь несколько минут тому назад.

Она вытащила ложку, закрыла крышку. Поставила контейнер на положенное место, захлопнула дверцу морозильной камеры. Ложку отнесла к раковине, помыла.

Положив в ящик, позвала мальчика:

— Арни? Где ты, дорогой?

Викки убедилась, что дверь черного хода по-прежнему закрыта на оба замка, но тем не менее ее охватила тревога. Арни никогда раньше не выходил из дома один, но ведь он никогда раньше и не оставлял ложку в контейнере с мороженым.

Из кухни коротким коридором она прошла в гостиную. Там, спасибо жалюзи и занавескам, царил сумрак. Она включила лампу.

— Арни? Ты внизу, Арни?

Викки пересекла гостиную, подошла к парадной двери. Убедилась, что и она заперта на два замка.

Иногда, когда Карсон задерживалась на работе, Арни, если грустил о сестре, усаживался в кресло в ее комнате, среди ее вещей.

На этот раз комната Карсон пустовала.