Алексей Атеев - Карты Люцифера

– Я родился в 1620 году в Богемии в семье знатной, но обедневшей, аккурат сразу после великой битвы у Белой Горы. [47] Битва у Белой Горы – переломный момент первого периода Тридцатилетней войны. Сражение между чешскими войсками, с одной стороны, и объединенной императорско-баварской армией, с другой, состоялось 8 ноября 1620 года. Чехи потерпели поражение, в результате чего Чехия утратила независимость, на триста лет попав под власть австрийских Габсбургов. Батюшка мой, хотя и был чешским дворянином, сражался за австрийцев. В битве той он сложил свою буйную голову…

Артем громко засмеялся и встал.

– Мне, по правде говоря, надоело слушать эти сказки, – заявил он. – И я пошел домой.

– Сидеть! – рявкнул Трофим Петрович. – Я тебя не отпускал, щенок!

– Погоди, – успокаивающе дотронулась рукой до плеча нашего героя Ладейникова. – Послушаем его воспоминания. Тем более они не лишены интереса.

Артем неохотно опустился на свое место.

– Так-то лучше, – заметил хозяин. – И попрошу вести себя пристойно. Вы оба и так наворотили много дел. Не усугубляйте… А потом… – тон его внезапно изменился, став почему-то игривым, – …мы ведь не враги, а скорее соратники. Так что мне хочется поделиться… Никогда никому не рассказывал полностью своей биографии.

«Соратник выискался, – подумал Артем. – Влепить бы тебе пулю в лоб». Взгляд его вновь остановился на «парабеллуме».

– Так вот, – продолжил Трофим Петрович, – детство и отрочество мое пришлось на лихую годину. Удивительно ли, что к шестнадцати годам я сам стал лихим рубакой. Однако ни к какой стороне не примыкал. Валленштейна [48] Валленштейн Альбрехт Венцель Евсевий (1583–1634) – полководец, главнокомандующий войсками империи в Тридцатилетней войне. Убит в результате заговора. я уже не застал, но с его ребятами погулял вволю. О наших проделках можно было бы рассказывать часами… Но сейчас речь о другом. Война кончилась в сорок восьмом, но только на словах. Я к тому времени возглавлял небольшой, но весьма хорошо обученный и поднаторевший в военных делах отряд. Постоянного хозяина мы не имели. Нанимались то к одному, то к другому владетелю, благо, раздоры между княжествами продолжались. Цветущие некогда земли пребывали в упадке. В Германии и Богемии свирепствовали шайки разбойников. И курфюрст Саксонский нанял мой отряд, говоря современным языком, для искоренения бандитизма. Происходило это, как сейчас помню, летом 1666 года.

Однажды в горах Гарца мы, преследуя шайку разбойников, остановились на постой в одинокой корчме, служившей и постоялым двором. Место было глухое и весьма подозрительное. Вне всякого сомнения, хозяин состоял в связи с разбойниками, поэтому мы прежде всего повесили его на собственных воротах, жену утопили в колодце. Топить вроде и не собирались, просто хотели выяснить, где хозяин прятал денежки. Опустили ее пару раз в колодец для прочищения мозгов, а она возьми да утони. Была еще дочка, да мои ребята ее… укатали. Короче, в корчме остался горбатый глухонемой слуга, да, как потом обнаружилось, два постояльца.

Вина в погребах было достаточно, вестфальских окороков, копченых каплунов и прочих вкусностей тоже, поэтому покидать гостеприимные стены мы не спешили. Всю ночь гуляли, да так, что тут же за громадным столом и уснули. Очухались только к полудню следующего дня. Отколотили горбатого: не догадался наполнить вином глиняные жбаны, а потом отправились бродить по корчме. Кто-то наткнулся на запертую дверь. Прислушались. За дверью наблюдалась какая-то возня. Естественно, дверь тут же выломали и обнаружили за ней двух евреев: молодого и старого. Обрадовались… О-го-го! Враги Христовой веры. Поджарить на вертеле! Но вначале вытрясти из них добрую толику звонких талеров. Не может такого быть, чтобы у жидов не было при себе денег. Мои парни подступили к ним и давай трясти, щипать, таскать за бороды и пейсики. Тот еврей, который старый, лопочет что-то по-своему. Потом выяснилось, что он откуда-то с Востока, вроде из Турции… А молодой по-немецки говорил очень даже хорошо. Вот пока их трясли да мучили, они меж собой «тыр-быр… тыр-быр». Потом молодой обращается ко мне, видно, признав главного:

– Не убивайте нас, господин!

– Может, и не убьем… – это я толкую, а мои орут:

– Поджарить их как свиней, подкоптить жидовское отродье.

– Не губите! – верещит молодой жиденок. – Если пощадите, откроем великую тайну.

Мои соратники все слышали и радостно завопили:

– Деньги, деньги у них несчитаные! Мы – богачи!

– Говорите, какая такая тайна? – это вновь я.

– Только вам одному откроем, господин.

Я задумался, а мои ребята, услышав такие слова, заворчали. Но мой приказ – закон! Вышли из комнаты, хоть и неохотно.

– Ну, говорите. А коли соврете по вашей природной хитрости, то вас ждет такая смерть, о которой вы и в страшных снах не помышляли.

Этот старик и начал говорить, а молодой переводит:

– Есть у нас вещь, с помощью которой простой смертный может достичь невероятного могущества. – И достает эти карты. – Трофим Петрович указал на лежавшую на столе коробку с пятиконечной звездой. – Пришла она к нам из мира духов, где и была сработана. Побывала в разных руках…

Я смотрю на них, и кажется мне: морочат голову. Достаю из-за кожаного пояса пистоли, приставляю к их головам:

– Шутки надо мной шутить вздумали?! Какое еще могущество?!

– С помощью этих карт можно вызвать духа, – спокойно так, будто им ничего и не грозит, продолжают евреи. – И попросить у него исполнить любое желание.

– Что за сказки вы мне тут рассказываете?

– Нет, не сказки. Можем продемонстрировать.

Старик открыл шкатулку, достал карты, разложил их особым образом и стал произносить какие-то слова на своем тарабарском наречии. В комнате и так было полутемно, а тут вообще сгустилась тьма, и только от карт исходило слабое сияние. Внезапно стены затряслись, а затем сам дом вздрогнул, словно невидимая сила тряхнула его. Старик еврей сразу же перевернул одну из карт, и все прекратилось. Меня, сказать по правде, обуял страх, но виду я не показал, жду, что они дальше скажут.

– Убедился? – спрашивают.

– Допустим, что-то произошло. Но что именно, я не понял.

– Вызывать духа можно только один раз, – поясняют, – а если его беспокоить понапрасну, он разгневается, и ничего хорошего из этого не выйдет.

– Что за дух такой?

– Христиане называют его дьяволом.

Я вздрогнул. Так вот с какими силами предлагают мне заключить союз проклятые христопродавцы. Пальцы уж были готовы нажать на спусковые крючки пистолетов, но что-то меня остановило.

– Так вы с сатаной желаете меня обручить?!

– Многие, – безо всякой боязни отвечают, – только об этом и мечтают, да не знают, как к делу подступиться.