Алексей Атеев - Холодный человек

– Это-то как раз проще простого. Существует справочная служба.

– Хорошо. Допустим, ты узнаешь, где она сейчас живет.

– Не «ты», а мы.

– Ладно, мы. Придем к ней, и я скажу: «Так и так, Катюша. Я тут попала в объятия нечисти. Помоги освободиться». А она ответит: «Вы чего, ребята, с ума, что ли, съехали? Из Липок сбежали?» Тут она будет права. В Липках я уже побывала. «Ничего, – скажет, – я не знаю, ничего не ведаю. Бывайте здоровы». И окажется права.

– А если скажет по-другому?

– Ну, я не знаю…

– Вопрос, на мой взгляд, стоит несколько в иной плоскости. Хочешь ли ты, следуя воле Амалии, выходить замуж за этого Павла Борисовича?

– Конечно, не… – Тут Вера замолчала и задумалась.

– Вот! – воскликнул Жюль Верн. – Вот!!!

– Иди ко мне, – неожиданно сказала Вера.

И когда Жюль Верн уселся рядом, ласково обняла его.

– Понимаешь, Жулик… – Она впервые назвала его так. – Понимаешь, я хотела найти богатого мужа еще до того, как встретила тебя. А теперь даже не знаю…

Жюль Верн засопел.

– Я думала, мне уже достаточно лет, а я все одна да одна. Понимаешь, одна! Разные там мелкие интрижки не в счет. Ребячьи увлечения и физиология! А ты… Ты – другой!

Веру разбудил телефонный звонок. Она взглянула на часы. Ничего себе! Уже двенадцать. Однако сильна она дрыхнуть. Хотя вчера… Вчера, конечно, было очень здорово. Ничего подобного она еще не испытывала. Сначала острое, до стонов, желание, затем вопль небывалого восторга и, наконец, сладкая расслабленность, почти сон. И так несколько раз.

Телефон продолжал трезвонить. Вера, как была голая, отбросила одеяло, подняла халат и поплелась в коридор.

– Это я, – она узнала голос Жюля Верна.

– Привет, – сонно пробормотала Вера.

– Я нашел эту Бурдымагину.

– Какую Бурдымагину?

– Да Катю! Катюшку Бурдымагину. Неужели не помнишь?

– Я другое помню.

На том конце трубки возникло непродолжительное молчание.

– Так пойдем к ней?

– Когда?

– Да хоть сейчас.

– А если она на работе? Давай лучше вечером.

– Хорошо, в пять.

– А где она живет?

– На Химмаше.

– Ничего себе. Туда пилить не меньше часа. Давай лучше в четыре. Где встретимся?

– Можно я приду к тебе?

– Нет. Хорошего помаленьку. Лучше жди меня возле подъезда. А если зайдешь, то я, возможно, вновь не устою, – хихикнула Вера. – И тогда поездка сорвется.

Ровно в четыре Вера вышла из дома. Вокруг никого не наблюдалось. Только бродячий кот медленно переходил двор. Вера знала этого кота. Иногда подкармливала его. Кот вел себя весьма независимо и еду принимал с королевской снисходительностью, словно делал одолжение. Сейчас он увидел Веру, небрежно мурлыкнул и затрусил к ней.

– Нету у меня ничего, – извиняющимся тоном промолвила девушка. – Прости, котяра, совсем забыла про тебя. Завтра, с утра…

Кот, видать, понял, презрительно мяукнул и пошел дальше, по своим делам.

Где же ее новый дружок? Вера огляделась.

Чуть поодаль, у самого выезда на шоссе, стояла немытая «десятка». Вера равнодушно глянула в ее сторону. Из «десятки» посигналили. Потом в окно высунулась рука и призывно ей махнула.

Жюль Верн?!

Это действительно был он. Вера и не знала, что у парня имеется машина.

Девушка уселась на переднее сиденье, и автомобиль тронулся.

– Как ты ее нашел?

– Все очень просто! Обратился в паспортный стол, показал свои документы, вручил девушке коробку конфет, через пятнадцать минут у меня был ее адрес. У этой Кати нынче другая фамилия, замуж, видать, вышла. А бабка по-прежнему Бурдымагина

– Ловко!

– Никакой ловкости. Просто определенный подход. Я довольно часто разыскиваю ту или иную личность. Для работы нужно… Для музея. И вообще… Словом, твоя Катюшка у меня в кармане. – Он похлопал по груди.

Погода вновь испортилась. Пошел дождь, но в воздухе уже порхали снежинки.

– Скоро зима, – ни к селу ни к городу сообщила Вера.

– Интересное наблюдение, – отозвался Жюль Верн. – И что тогда?

– На лыжах можно кататься, на коньках… Я на каток ходить люблю. Музыка играет, снежок падает, а ты кружишься, кружишься… Красота!

– А я вот не люблю коньки, потому что кататься на них не умею.

– Как же так?

– А очень просто. Я, знаешь ли, плаванием увлекаюсь.

– И каков результат?

– Мастер спорта.

– Ого! На соревнованиях выступаешь?

– Случается. Только я в последнее время несколько отошел от спорта.

– Почему? Ведь в бассейне много красивых девчонок. И все поголовно в купальниках.

– Так-то оно так, только дела туда ходить не дают. С тобой вот связался.

– Связался?!

– Извини, познакомился.

– И что же?

– Даже не знаю. Тоже очень интересно.

– И только?

– Ладно, не напрашивайся на комплимент. Ты лучше скажи: вчерашние события – это правда?

– О чем ты?

– Не о нас с тобой… Хотя это тоже похоже на сон. Не о нас…

– …а об Амалии? Ты до сих пор сомневаешься?

– Знаешь… Не то чтобы уж совсем, но некая капелька все же имеется. Раньше мне никогда не приходилось иметь дела с нечистой силой.

– И мне не приходилось. Но надо же такому случиться: привязалась зараза, и все! Что с ней делать…

– Когда по телевизору показывают передачи о разного рода аномальных явлениях, я всегда смотрю их с огромным интересом.

– А я – нет!

– Почему?

– Не верю.

Жюль Верн засмеялся:

– Даже теперь?

– Теперь и вовсе скучно. Девяносто девять процентов того, что показывают, – пустой треп. А один…

– Ну-ну?

– Да и один – тоже, наверное, треп. Ты вот прикинь. Если, допустим, с кем-либо случится нечто подобное, будет ли он выносить это «на люди». Сомневаюсь. Очень сомневаюсь!

– А мне кажется, подобное возможно.

– Почему?

– От безвыходности. Ему помощь требуется, а где ее отыскать, он не знает. Вот и мечется. Тебе еще хорошо, потому что непосредственная опасность не угрожает, а, допустим, человека сглазили. Чахнет он…

– Может, просто туберкулезом заболел?

– А если нет? Тогда что?

– Ты же в эту ерунду не веришь?

– Не верил. А вот теперь… И, знаешь, некоторые истории, которые мне раньше приходилось слышать, я сейчас воспринимаю по-новому.

– Какие истории?

– Да разные. Относящиеся к старой жизни.

– Ну, расскажи хоть одну.

– Пожалуйста. Вот, например, тоже про привидение. Может, помнишь: недалеко от твоего дома стоял старинный такой особнячок, в котором в последнее время находился районный собес.

– Да, помню. Его недавно сломали.

– Точно, сломали. А в двадцатые годы в этом особнячке располагалось нечто вроде рабочего клуба. Собиралась молодежь. Самодеятельные спектакли ставили. Библиотека имелась, настольные игры… По воскресеньям танцы устраивали. Словом, жизнь кипела. Но вот что было странно. Ни одна техничка, она же сторожиха, там долго не удерживалась. Увольнялись, а причину не называли. Директор клуба и так и этак… Почему ведете себя подобным образом? И, наконец, одна, четвертая или пятая по счету, проговорилась. Нечисто, мол, здесь. Как это нечисто? Ночами, отвечает, девушка появляется. Походит, походит, и в стену… Что значит в стену? В стену входит и пропадает. Раза два ее видела, и нет больше никакой мочи тут оставаться. Делайте что хотите, только моей ноги здесь больше не будет. Что за вздор, толкует директор. Какие еще могут быть исчезающие девушки в советское время? А вы сами посмотрите, отвечает сторожиха. Останьтесь на ночь, она вам и явится.