Михаил Тырин - Кладбище богов

– А вы точно ждать будете? – прищурился сержант.

– Угу-угу, – прокуковал карлик.

– Все готово, и плот спрятан, – посерьезнел желтый. – Мы свое дело знаем. Доставим, как положено.

Спуститься по отвесной стене оказалось несложно – помогли остатки каких-то крепежных конструкций, вполне еще надежные, несмотря на древность. Внизу Лисин сразу погрузился по пояс в жижу, впрочем, к ней он уже привык. Корка грязи на волосах подсохла. Мелькнула мысль, что оружие может не понадобиться – достаточно будет скорчить рожу пострашнее, и все вероятные противники окаменеют от ужаса.

На самом деле он сам испытывал страх. Если наверху был просто чужой мир, то здесь он был трижды чужой. Здесь ему могли проломить голову только потому, что его лицо незнакомо. И в ближайшие минуты возможностей получить в живот нож или заряд огнемета становилось все больше…

…Днем раньше он встретился с заказчиком. Разговор происходил в темной комнате, собеседник был с ног до головы закутан в какие-то экзотические одежды, и говорил он недолго. Лисин даже не понял – человек это или гурцор.

Ему было сказано примерно следующее: там внизу, если даже самую малость сомневаешься, лучше убей первым. Потому что они, подземные страдальцы, сомневаться не станут в принципе. Чуть не так пошевелился, не то сказал – и твоя голова покатилась по полу…

Он не торопясь продвигался через зал, держась неосвещенных уголков и стараясь, чтобы бульканье жижи его не выдало. Можно было бы выбраться на мостки, но это означало сразу всем себя показать. Лисин надеялся получить хоть какое-то преимущество внезапности.

Вот и пролом в стене. Сержант запрыгнул на каменный уступ и некоторое время постоял, ожидая, пока с него стечет и отвалится грязь. В левую руку он взял огнемет, в правую – нож. Это был очень хороший нож – удобный, тяжелый и дьявольски острый. Его можно было метнуть из любого положения – и он обязательно втыкался. Не просто втыкался, а входил глубоко, проламывая кости. Лисин испытал его на деревянной стенке в Гостинице и пробил сквозную дыру. В этом ноже был какой-то секрет от темных.

Нож сейчас был предпочтительней. Огнемет первым же выстрелом взбудоражит всю эту чертову нору.

За проломом – еще один зал, поменьше. Здесь сухо. Стоят покосившиеся железные коробки в человеческий рост. Лисин догадывался, что все это хозяйство – остатки цивилизации каких-то Изначальных, но его это мало интересовало. Он и дома-то не питал к истории трепетных чувств, а тут история вообще чужая.

Он перелез через ржавую ферму, тихо прошелся вдоль стенки к следующему переходу и осторожно выглянул.

Сердце сержанта заколотилось с удвоенной силой.

Он увидел того, за кем пришел. В просторной хорошо освещенной комнате сидел человек – не по-здешнему румяный и чисто одетый. Ему на вид было лет сорок пять или чуть больше, у него были покатые плечи и могучая, прямо-таки бычья шея.

Человек жадно ел из железной тарелки. Ложка выбивала на ней размеренный ритм..

Лисин знал про него самый минимум. Это Гом ре Ашоли, бывший полицмейстер префектуры Дилла. Здесь он недавно, не больше двадцати дней. Как и все – прячется.

Он как-то не так использовал Темное Знание. Не просто «не так», а очень грубо нарушил соглашения между ведунами и магистрами. Настолько грубо, что его искали сами темные. Что касается Академии и официальной полиции, то там на нем просто поставили крест.

Привести живым любой ценой – так сказали Лисину. И не имеет значения, сколько нелегального отребья при этом будет перебито. Лисин не представлял, что можно такого сделать, чтобы, будучи первым полицейским префектуры, прятаться среди бандитского сброда. И какой у человека должен быть страх…

Он закинул огнемет за спину, затем тихо, на цыпочках прошел вдоль стенки и остановился, оказавшись у Ашоли за спиной.

– Не двигайся! – И он положил руку полицмейстеру на плечо.

Тот вздрогнул и вскочил, выронив тарелку. Лисин был полностью готов к этому и встретил Ашоли несильным, но жестким ударом костяшками в шею – как раз под ухо.

Человек упал на колени, схватился за горло и беззвучно закашлялся. Лисин прекрасно знал, что такой удар, если правильно сделан, на некоторое время лишает противника голоса.

Он сунул в чехол нож, выхватил заранее приготовленную липкую веревку и попытался завести полицмейстеру руку за спину, придавив его к полу коленом. Но тот неожиданно резво извернулся, дрыгнул ногами, и его стул с грохотом полетел в угол. Тут же в коридоре послышались какая-то возня, шарканье ног и недовольный голос.

Не отпуская руку Ашоли, сержант обернулся, выхватывая нож. И как раз вовремя – в двери торчала покрытая волдырями физиономия, крайне испуганная. В следующую секунду она исчезла, раздался гулкий топот убегающего.

У Лисина екнуло сердце: он понял, что сделать работу тихо не удалось. И теперь единственный шанс уйти – сделать ее быстро!

Он еще раз двинул Ашоли, на этот раз под дых носком ботинка, заставив его судорожно биться на полу и беззвучно хватать ртом воздух. Наконец удалось обмотать ему руки за спиной веревкой, но это была временная мера. Минут через пять смола поползет и путы ослабнут. До этого времени следовало покинуть опасное место.

Лисин рывком поднял Ашоли на ноги и, наградив профилактической затрещиной, потащил к выходу. Тот хрипел и сопротивлялся, но, ошеломленный внезапным нападением, серьезного отпора дать пока не мог. Хотя явно был сильнее сержанта физически.

– Еще один фокус – отстрелю яйца! – процедил Лисин, больно ткнув пленнику в ребра стволом огнемета.

– Лучше сразу голову… – прохрипел тот. – Мне наверх нельзя. Совсем нельзя.

Они двигались через мостки – Лисин тащил Ашоли, выламывая ему связанные руки. Тому приходилось идти, скрипя зубами от боли. Сзади послышались крики. Такой расклад сержант предвидел и подготовился.

Притормозив на пару секунд, он сорвал с пояса глиняную бутылочку, стряхнул с нее защитную проволочную оплетку и, хорошо размахнувшись, швырнул навстречу преследователям.

Бутылочка разлетелась на мелкие кусочки, встретившись со стеной, в воздухе повисло прозрачное облако, запахло кислым.

Лисин сбавил ход и двинулся спиной вперед – он хотел убедиться, что все сработает. Через пару секунд из прохода выскочил очередной прыщавый урод, он с ходу влетел в облако испарений – и в следующий миг на нем воспламенилась одежда. Он с воем сиганул с мостков в жидкую грязь, но даже там огонь не унимался. Через секунду еще один бедолага вылетел из прохода – и разделил участь первого с поразительной точностью.

– Вот вам овуляция! – злорадно прошипел сержант и прибавил ходу, не забыв отвесить Ашоли стимулирующую затрещину. Тот, потрясенный, не очень и возражал.