Максим Макаренков - Дни стужи [litres]

Не дожидаясь разрешения или ответа, он взял купчие. Просмотрел, хмыкнул, передал Ивану.

Ничего не говорящие фамилии. Иван начал вчитываться. Все шесть купчих на добротные деревянные усадебки с жилым домом, хозяйственными постройками, крепкими заборами, все подробно, как и положено, перечислено.

– Кто такие, не знаю, но все оформлены у одного стряпчего, – высказал предположение Иван.

– А еще это отличный оборонительный рубеж, – Стас показал карандашом, – смотри, все выходят на углы улиц и переулков, мимо не пройдешь, везде сторожки, а то и башенки рядом с воротами, сажай охрану какую угодно. А центральная постройка, которую они прикрывают, стоит в середине двора, что необычно. С какой стороны ни начнешь атаковать – надо по открытому пространству идти.

– Я думаю, если на месте посмотреть, то и обереги всякие найдем, и дозорных, – оглаживая бороду, добавил отец Сергий.

Они обсуждали расположение построек, возможные пути подхода, варианты слежки, но понимали, что пора задать главный вопрос, от ответа на который зависело все: «Что находится в доме посреди двора?»

Разошлись до рассвета. Небо было высокое, черное и холодное. До света еще далеко, но все ощущали, что ночь уже на излете. Отчего-то очень остро чувствовалось, как быстро уходит время.

Бесшумно проходили мимо иноки, говорили чуть слышно, в голосах чувствовалось напряжение. Сообщения в Приказ начали поступать еще с полуночи, и к утру их становилось все больше и больше.

Некоторые гонцы подходили к Сергию, что-то говорили, монах выслушивал и отпускал молчаливым кивком. Стасу с Иваном владыка ничего не говорил, а друзья единодушно решили его не спрашивать. Будет нужно – тогда и скажет.

Лишь раз, когда где-то вдалеке глухо бухнуло и метнулся по стене оранжевый сполох, оба посмотрели на Сергия, но тот лишь передал им очередную бумагу.

Сейчас Сергий молча стоял чуть поодаль. Поднялся вместе со Стасом и Иваном, когда те взмолились о перерыве – им хотелось выйти покурить. Смотрел монах неодобрительно, но место для курения, как ни странно, в Приказе нашлось – крохотный пятачок на задворках длинного здания бывшей богадельни. Через три-четыре минуты он объявил:

– Подымили – и будет, – облачко дыма растаяло в морозном воздухе, – утро вечера мудренее. Сейчас вам покажут комнату, вздремнете, а поутру думать будем, что да как делать.

– Не время спать-то, отче, – потер глаза Иван. Его переполняли усталость и лихорадочное напряжение, которое все не удавалось скинуть, хотя обычно он вгонял себя в рабочее состояние хорошо отработанными практиками, часть которых подсмотрел, другим учился целенаправленно, а до чего-то и сам додумался.

А сейчас его не отпускало, хоть ты тресни. Ему казалось, что мир вокруг стал елочной игрушкой и качается на длинной тонкой нитке. Качается все сильнее, и вот-вот оболочка разлетится на миллион разноцветных осколков, и откроется что-то ужасающее и безысходное. От такого предчувствия хотелось выть. В городе творилось нечто невообразимое… Надо куда-то бежать, что-то делать. Но что, куда?.. Давила тревога за друзей – что с Сибиряком, что со Старшим? Что с Шаманом и Ниулой?

Отчего-то сейчас он понял, насколько небезразличен ему старый Шаман, о котором он и не вспоминал много лет. Старательно не вспоминал – наконец признался он сам себе. И насколько запала ему в душу странная, очень опасная девица, которую он и видел-то всего один раз.

Сергий сделал шаг, положил руки друзьям на плечи, и оба они ощутили мягкую сильную тяжесть. От Сергия исходили сила и мощь, какую им еще не приходилось ощущать. И непоколебимая уверенность в своей правоте.

И грусть.

И затаенная тревога, которую монах обуздывал и тоже направлял в дело.

– Идите и отдохните хотя бы пару часов, чада, – он легонько подтолкнул их к двери. – Вы мужи опытные, сами знаете, что от уставшего и дерганого бойца толку чуть. К тому же, – он хмыкнул в бороду, – жду я поутру гостей, которые, мыслю я, поведают нам много интересного.

Внезапно Иван понял, что нестерпимо хочет спать и никакая тревога этому уже не помешает. На пороге он оглянулся.

Сергий медленно шел по тропке, что вела к темной громаде храма.

В храме, чуть скрипнув, отворилась тяжелая дверь. В темноту плеснул теплый оранжевый свет, донеслось едва слышное пение.

Мало кто спал в эту ночь в Особом приказе.

Человек в черном пальто, больше похожем на шинель, улыбался. Моргра вилась вокруг, ждала, когда ей разрешат делать то, ради чего она жила, – высасывать жизни, напитывать себя страхом, уничтожать, превращать все вокруг в первозданный хаос.

Человек откинул со лба прядь темных волос, размял кисти рук и запел. Дверь перед ним заиндевела, пошла трещинами, он подошел и коротко постучал.

Дверь была хорошая, надежная. Железная, да к тому же заговоренная.

Могамба серьезно относился к своей безопасности, и попасть к нему мог только тот, кого он хотел видеть.

Во всяком случае, он так думал.

«Племяннички» Могамбы тоже были парнями серьезными и потому продержались несколько дольше, чем рассчитывал человек в шинели, что заставило его, навевающего стужу, удивленно приподнять бровь.

Первого охранника моргра растерзала сразу и обиженно закричала – слишком быстро закончился жаркий красный фонтан, слишком быстро покрылось ледяной коркой подрагивающее нежно-фиолетовое мясо.

Двое оставшихся не стали ввязываться в безнадежный бой, а бросились вверх по лестнице, по дороге опрокидывая изящные столики, стоявшие на круглой площадке между пролетами, срывая со стены ритуальное оружие и призывая духов-союзников, которых им подарил Могамба.

Моргра прыгала по перилам, короткими движениями отбивала копья и тяжелые кинжалы и кричала – теперь уже от радости.

Человек в шинели искал, стоя в центре круглого, похожего на барабан, зала. Искал Могамбу.

Колдун не прятался.

Он выжидал и собирал силы. Он хладнокровно жертвовал своими учениками и телохранителями, собирая духов, оживляя давно заготовленные ловушки. Он уже знал, где его противник, и готовился нанести удар.

Моргра настигла беглецов на площадке второго этажа и в длинном прыжке перерезала острым кончиком хвоста горло тому, кто стоял ближе.

«Племянник», которого Стас точно узнал бы, забулькал-засвистел, пытаясь зажать рану, остановить темные фонтанчики. Он не успел еще сползти на пол, а моргра уже полосовала его напарника, выдирая клочья плоти.

Моргра была счастлива и надеялась, что человек в черном не скоро прикажет ей остановиться.

Его она тоже хотела бы убить, но хозяин – истинный Хозяин – приказал пока слушаться и делать все, что ей скажут. А Хозяина она боялась по-настоящему. Она знала, что ножи, которыми он жонглирует, это совсем не ножи. Она знала, что это такое, и от этого ей становилось сладко и очень, очень страшно.