Виталий Абоян - Мёртвая жизнь [litres]

Грац пожал плечами. Он спокойно смотрел вслед удаляющемуся по коридору Клюгштайну и ничего не делал. Сдался?

– Что же вы, Грац? – подал голос Лившиц. Захар не смог определить, чего в нем было больше: язвительности или искренней озабоченности. А может, в нем не было ни того, ни другого – настолько бесцветными и непохожими на прежние стали его интонации.

Не обращая внимания на реплику внеземельца, Станислав опустился в кресло. Он упер сжатые кулаки в колени и хмурым взглядом обвел рубку.

– Он же что-то скрывает, – продолжал Лившиц. – Сознательно или нет – вопрос, но нам нужна информация. Это же контакт. Понимаете?

Захар еще раз отметил, что внеземелец ни восхищался, ни переживал. В нем не было больше той бури эмоций, того готового взорваться в любую секунду вулкана, что клокотали в нем раньше. Он лишь констатировал факты, мыслил логически.

Киберы – вот чью речь напоминала теперь его манера говорить! Как Захар не понял этого сразу?! Люциан будто даже и не раздумывал, а только математически точно обрабатывал информацию и выдавал результат во внешний мир. В его поведении исчезло нечто, служившее внутренним стержнем, тем, что делало Люциана Лившица именно Люцианом Лившицем.

– Нет, – пробормотал Захар, – не может такого быть, это ведь он, Люциан.

Захар не хотел верить тому, о чем говорил его разум, но… Но он чувствовал, что Лившиц изменился, немного, почти незаметно. Теперь это был не тот Люциан. Человек, что сидел сейчас в эргокресле пилота, выглядел как Люциан, говорил голосом Люциана. Но Люциана в нем не было, из него украли саму суть, что-то неуловимо эфемерное. Самого Люциана.

Грац не ответил внеземельцу. Лишь бросил на него угрюмый взгляд. Захару показалось, что, кроме угрюмости во взгляде, была и брезгливость.

– Надо установить за ним наблюдение, – сказал Станислав.

– «Зодиак» присмотрит за Фрицем, – ответил Захар.

Хотя, признаться, он уже ни в чем не был уверен. И в «Зодиаке» в том числе.

– Хорошо, – как-то надсадно прошипел Грац и вышел из рубки.

Кибертехник посмотрел на Лившица. Тот сидел в кресле, глядя прямо перед собой, на его губах застыла неестественная, какая-то восковая улыбка.

– Люциан, – обратился к нему Захар, – ты что-нибудь понимаешь?

Внеземелец перестал улыбаться и пожал плечами.

– Что я должен понимать?

У кибертехника снова возникло странное ощущение, что говорит не человек, а машина, – Лившиц не возмущался, не выражал никаких эмоций. Внеземелец, словно псевдоразум машины, искал больше входящих данных.

– Что происходит с Грацем, – объяснил Захар.

Лившиц повернулся к собеседнику.

– Меня больше волнует, что происходит с Фрицем, – ответил он. – Он побывал у чужих. Это очевидно. И я не понимаю, почему Грац его отпустил.

– Ты все еще хочешь свергнуть власть Станислава? – поинтересовался Захар, проигнорировав последнюю реплику Люциана.

Но внеземелец лишь скользнул по собеседнику взглядом, ничем не выразив отношения к сказанному, и вышел из рубки. Никакого заговора больше не существовало – предводитель отказался от планов.

Захар запросил по вирт-связи информацию о Клюгштайне. «Зодиак» сообщил, что биолог закрылся в своей лаборатории. Кибертехник осмотрел рубку – так и есть, сумку с образцами Фриц утащил с собой.

Надо бы его навестить.

Захар отвел безучастную Гертруду в каюту и отправился в биолабораторию.

Клюгштайн с головой ушел в работу. Когда Захар вошел в его чертоги, Фриц даже не обратил внимания, что кто-то появился. Он ковырялся в возвышающемся над лабораторным комплексом микроскопе и что-то изучал на виртуальном экране. Что там, Захар не знал – виртуальная картинка была доступна только биологу.

Сумка, в которой Клюгштайн принес собранные образцы, лежала на полу возле прозрачного герметичного куба. Внутри прозрачной конструкции в некотором беспорядке были разложены всевозможные склянки и коробки – сами образцы.

– Что вы оттуда притащили? – спросил Захар.

Биолог едва заметно вздрогнул – он действительно не заметил, как в лаборатории появился кибертехник, – и обернулся.

– А, это вы, – сказал он. – Образцы.

– Что за образцы?

Клюгштайн продолжал настраивать микроскоп.

– Разные. Камни в основном.

– Но зачем они вам понадобились? – Захар искренне не понимал, отчего Фриц столь странным образом рванул на корабль чужих. Что такое запало ему в душу, что он очертя голову, ни с кем не поговорив, полетел туда? В конце концов, можно было отправить за образцами робота.

– Мы ничего о них не знаем, – пробормотал биолог, задумчиво водя пальцем в пространстве.

– Что вы там рассматриваете? – спросил Захар.

– Сейчас, сейчас…

Захар явно мешал Клюгштайну. Ученому грезилась какая-то идея, которую он никак не мог ухватить, а тут еще Захар со своими вопросами.

– Что там у вас? – повторил Захар.

Фриц потряс пальцем в воздухе.

– Вот! – наконец вымолвил он.

Перед Захаром появилась картинка. Видимо, та, что рассматривал Фриц. На корявом разноцветном фоне, с преобладанием желтого и серого всех оттенков, обильно рассыпаны темно-бордовые, голубоватые и серые шарики. Будто кто-то посыпал древние, изъеденные коррозией горы раскрашенными в разные цвета гигантскими семенами мака.

– Вы такое уже видели, – сказал Клюгштайн.

Опять шарады. Захар напряг воображение, но ничего похожего вспомнить не смог.

– Что это? – вздохнув, поинтересовался он.

– L-формы, – сказал биолог и снова углубился в микроскоп.

– Бактерии?!

Клюгштайн не ответил. Захар ошарашенно смотрел на виртуальную картинку с разноцветными шариками. Это образец? Бактерии с Хозяина Тьмы? Но как они там выживают – в открытом космосе. Здесь, где даже далеких звезд почти не видно, температура за бортом стремится к абсолютному нулю. В таких условиях ничто живое не сможет существовать. Химические связи не выдержат, вещество разрушится.

– Не совсем, – сказал Фриц. Захар не сразу понял, что тот говорил о бактериях.

– Но как они живут в этих условиях?!

– Это же L-формы. Помните, я вам рассказывал, что это своеобразная форма защиты. Бактерии в анабиозе. Но эти существа, хоть и очень похожие, отличаются от привычных нам земных бактерий. И вот еще что…

Он снова смотрел в микроскоп, виртуальный экран исчез.

– Где вы это взяли?

– Внутри. В глубине тоннеля – я подумал, что внутри корабля воздействие неблагоприятных факторов должно быть меньше. Так оно и оказалось.

– А где вы все-таки были так долго?

– Так вот… – Клюгштайн будто и не слышал вопроса, он был слишком увлечен процессом. Или только делал вид. – Эти малютки отличаются не только от земных бактерий, они и друг от друга отличаются. Они все словно с разных планет: разная организация, разный генетический код. Они произошли от разных предков. Для каждой группы эволюция шла своим собственным, не пересекающимся с остальными путем.