Галина Полынская - Кинжал милосердия

Под водой пришлось простоять не менее получаса, прежде чем наступило относительное облегчение. Он выключал душ как раз в тот момент, когда в дверь постучали.

– Входи, открыто! – крикнул Феликс, набрасывая банный халат.

Завязав пояс, он вышел из ванной. Герман принёс паспорта и не торопился уходить.

– Расскажи хоть в двух словах, что там было, в особняке Кшесинской?

– Что рассказывать, Гера? – Забрав стопку документов, Феликс пошёл в комнату, парень последовал за ним. – Всё становится плохо, суетливо и некрасиво, когда за дело берётся итальянка с плохим вкусом.

Выслушав историю о ночных приключениях в Белом зале, Гере оставалось только развести руками.

– Кто бы мог подумать, что вокруг нас, вот прямо рядом-рядом, среди обычной повседневной реальности, могут происходить настолько странные вещи и обитать такие странные граждане?

– Мир гораздо многослойнее, чем принято считать, – усмехнулся Феликс. Сидя в кресле, он наблюдал, как парень ходит туда-сюда по комнате, осмысляя услышанное.

Подойдя к окну, Гера посмотрел на непонятный и нелепый подарок Антона Сергеевича, торчащий из пакета на подоконнике.

– Может, расскажешь, какой смысл в это штуке? – Парень потрогал пальцем полусферу, на которой крепился шар в металлической сетке. – Или хочешь отдыхать, а я мешаю?

– Не мешаешь, я с тобой отдыхаю. Насколько я помню, они называли этот прибор «Рампа»…

– «Они» – кто?

– Учёные Академии наук. Княгиня Дашкова поощряла множество экспериментов, бывших актуальными для того времени. Взять хотя бы Ломоносова с его изучением газа флогистона.

– Какого-какого газа?

– В России его называли «теплород». Люди пытались как-то объяснить для себя процесс горения. Считалось, что все горючие вещества содержат в себе эту огненную субстанцию и она высвобождается как невидимая, невесомая материя. Массу времени потратил Ломоносов на то, чтобы доказать существование флогистона, но всё закончилось тем, что ворвался он в Академию с криком: «Нету, нету газу теплороду!»

– Ты с ним общался? – улыбнулся Гера.

– С Ломоносовым?

– Да.

– Видел пару раз, не более того.

– Так, а это что такое? – Парень снова потрогал металлическую сферу и только теперь заметил, что она почему-то тёплая.

– «Рампа» создавалась как устройство, питающееся силой грозы, должное защищать матушку императрицу от сущностей невидимых и угроз нематериальных, – с лёгкой улыбкой и отблесками воспоминаний во взгляде произнёс Феликс. – Лет пятнадцать его создавали и закончили уже после смерти царицы Екатерины. Я не следил за судьбой проекта, не видел готового прибора, слышал лишь обрывочно, что дело удалось, но не совсем так, как задумывалось изначально.

– Так это прибор? – Гера другими глазами посмотрел на «нелепый сувенир». – И как, работает?

– Подай мне его. Надеюсь, грозового напряжения было достаточно, чтобы «Рампа» хоть немного подзарядилась.

Парень освободил устройство от пакета, снял с подоконника и поднёс директору. Поставив «Рампу» на колени, Феликс велел Гере отойти обратно к окну.

Феликс произвёл какие-то манипуляции со стеклянными пирамидками на гранитной подставке. Повременив немного, он поманил парня рукой:

– Только подходи медленно.

Герман сделал несколько шагов и буквально в паре метров от сидящего в кресле Феликса вдруг ощутил странное напряжение, сопротивление пространства, словно в воздухе возникла невидимая преграда, не позволяющая двигаться дальше. Феликс заулыбался, глядя на растерянное лицо молодого человека, и произнёс:

– Не знаю, как насчёт сущностей невидимых, но материальных существ «Рампа» не пропускает. И даже можно регулировать радиус действия.

Феликс снова коснулся пирамидок, и «стена» исчезла.

– Ничего себе! – воскликнул Гера. – Вот это вещь! А давай поставим в офисе агентства – отличная защита территории!

– Зришь в корень. – Феликс отнёс прибор обратно на подоконник. – Теперь ступай отдыхать. День предстоит длинный и закончится, скорее всего, в Москве.

– Хорошо, пойду съем чего-нибудь и завалюсь спать.

Парень ушёл, а Феликс ещё долго стоял у окна, легонько касаясь, поглаживая кончиками пальцев детали устройства, словно через металл, камень и горный хрусталь дотрагивался до людей и событий давно минувшего века.

К семи часам вечера Феликс стал собираться. Комплекты с тонкими свитерами были упакованы в пакеты и отправлены в мусор. На мужчине снова была та одежда, в которой он приехал в Петербург – черные брюки и рубашка с кардиганом цвета лаврового листа. Сунув в карман полупальто квадратный флакон с бесцветной жидкостью, он собрался было выходить, как зазвонил телефон. Вызов был от товарища участкового Мухина, которому Дмитрий передавал бутылку виски.

– Да, Саша, слушаю.

– Приветствую! – Голос начальника отдела по борьбе с экономическими преступлениями звучал вполне живо и здорово, видимо, простуда была успешно побеждена. – Феликс, вы ещё не уехали?

– Нет, но буквально в ночь собираюсь. А что?

– Хорошо, что застал! Могу передать Диме ответный презент? Мне с Алтая привезли отличную домашнюю настойку на травах. В Москве сейчас гриппозный сезон начнётся – как раз отличная профилактика.

– Да, но у меня не много времени…

– Так давайте подъеду, куда скажете, я сейчас недалеко от центра.

– Можете к «Астории»? Я собираюсь выходить.

– Через пять минут буду!

Тихий вечер дышал первыми морозами, срывались редкие снежинки, сквозь подсвеченные городской иллюминацией тучи не виднелось ни одной звезды. Стоя у входа в гостиницу, Феликс то и дело посматривал на часы. Александр запаздывал. Только Феликс сунул руку в карман за телефоном, как подъехал серебристый «Мерседес» и открылась дверь со стороны пассажира.

– Прошу прощения за опоздание, немного не рассчитал!

Феликс подошёл к машине и заглянул в салон. Сидевший зарулём мужчина протянул ему пакет, в котором угадывалась бутылка.

– Огромный привет Диме, – заулыбался он, – пускай не болеет.

– Непременно передам, – улыбнулся в ответ Феликс.

Дверь захлопнулась, и «Мерседес» уехал.

Положив подарок на заднее сидение «Тойоты», Феликс сел за руль. Хоть и пройти до Дворцовой площади пешком было всего ничего, но, закончив дело, он собирался сразу поехать за билетами.

Оставив машину в ближайшем к площади переулке, Феликс направился к Медному всаднику. Подсвеченная белыми прожекторами конная скульптура Петра Первого величественно и грозно прорисовывалась на чёрном полотне неба в мельчайших деталях. Как всегда, в любую погоду и время суток, мимо спешили горожане или праздно гуляли туристы. Фигуру Николая Трифонова в коричневой куртке-дождевике Феликс увидел издалека. Мужчина неторопливо прогуливался, заинтересованно рассматривая конские копыта, занесённые над каменным постаментом, словно ему впервые довелось увидеть статую. Не замедляя шага, Феликс подошёл к нему со спины, коснулся руки и сунул флакон в ладонь. Не оборачиваясь, Николай схватил пузырёк, сжал крепко и так же неспешно пошёл дальше, рассматривая бронзового наездника.