Галина Полынская - Кинжал милосердия

Вернувшись к машине, Феликс снял пальто, положил на заднее сидение и поехал к Московскому вокзалу.

Без пяти полночь поезд «Сапсан» тронулся, увозя в вагоне бизнес-класса команду агентства «ЭФ». Перрон Московского вокзала поплыл, оставляя позади ночной город с сонными каналами и реками, домами-кораблями, застывшей музыкой скульптур и круговоротом незатихающей жизни – явной и тайной.

Сидя на диване, Феликс смотрел, как убыстряется движение огней и улетают в темноту пригороды Петербурга, стараясь встроиться в это монотонное плавное движение и дать передышку уже сутки бодрствующему сознанию.

В дверь постучали.

– Открыто!

В купе заглянул Сабуркин, в руке он держал флакон с бледно-сиреневым содержимым. На бывшем десантнике красовалась ослепительная атласная рубашка: бордовая, с продольными черными полосами, в мелкий жёлтый ромбик.

– Феликс, надо бок этой штукой мазать, а мне налить её не на что. Может, есть у тебя тряпочка какая-нибудь или не знаю… ваты кусок?

Вперив тяжёлый взгляд в своего сотрудника, вернее – в его рубашку, Феликс молчал. Тут из коридора донеслось ворчание Никанора Потаповича:

– И что вы к нему, как дети малые к мамке, всё бегаете? Тряпочку ему подавай! Иди сюда, платок дам!

– Спасибо, Феликс, уже нашёл!

И дверь захлопнулась. Феликс перевёл взгляд на фонари, плывущие в черноте ноябрьской ночи.

В дверь постучали.

– Открыто!

В купе заглянул Гера.

– Феликс, слушай, а если включить «Рампу», то никто не сможет зайти в купе или в вагон? Или снаружи не смогут зайти вагон, а внутри вагона не смогут зайти в купе одновременно?

Глядя на парня тяжёлым сумеречным взглядом, Феликс молчал. Из коридора вновь донёсся окрик Никанора:

– Гера! А ну, закрой дверь, иди сюда!

– Зачем?

– Вале спину мазать будешь, сам он дотудова не дотягивается! И Феликс от вас отдохнёт! А то поналетели, аки коршуны, трескотня от вас одна!

Дверь послушно захлопнулась. Поплыли фонари за окном, но встроиться в их гипнотически плавное движение так и не вышло. Взяв телефон, он набрал номер Дааны, и девушка ответила до того, как пошёл сигнал вызова.

– Здравствуй, Феликс.

– Я возвращаюсь.

– Когда?

– Сейчас. Я в поезде.

– Что ж ты не сказал раньше? Успею ли теперь приготовить тебе ужин?

– Скорее уж завтрак. Не надо, после двух бессонных ночей мне, кроме тишины с кроватью, ничего не нужно.

– Можно мы тебя хотя бы встретим? Твоя маленькая компания совсем истосковалась.

Перед глазами Феликса возникли птичий клюв с усатым носом, и он усмехнулся.

– Не смогу запретить.

– Прекрасно, – тихо рассмеялся голос в трубке. – Ждём тебя дома.

Отложив телефон, он откинулся на диванную спинку и закрыл глаза, наблюдая мелькание фонарей сквозь сомкнутые веки.

В шестом часу утра поезд подошёл к Ленинградскому вокзалу, и сонная команда агентства «ЭФ» потянулась с багажом к тамбуру. Поверх ослепительной рубашки на Сабуркине красовалась рыжая кожаная куртка-косуха с аппликацией в виде рычащего льва на спине.

– Алевтина, – с тяжёлым вздохом Феликс перебросил ремень своей сумки через плечо, – зачем ты купила такую куртку и такую рубашку?

– А что не так-то? – приподняла она тщательно подкрашенные брови.– Смотри, какой красавец получился! Жених!

– Именно! Жених на цыганской свадьбе!

– А Вале нравится! Валя, тебе нравится?

– Нравится, – пробормотал Сабуркин, норовя прислониться к двери вагона и заснуть.

Москва встретила холодным тихим утром и чистым небом – день обещался быть солнечным. Рассадив свою команду по такси, Феликс велел хорошенько отдохнуть и следующим утром не опаздывать в агентство.

До площади Восстания таксист довёз быстро – дороги были ещё относительно свободны. Завидев сталинскую высотку песочного цвета, Феликс невольно попытался представить, какую встречу подготовили ему дома. В том, что её подготовили, он ничуть не сомневался.

Зайдя в вестибюль, он поприветствовал охранника Алексея, краем глаза успевая посмотреть, исправно ли за стеклом конторки стоит в углу стола «примороженный» острием к дереву серебряный стилет с розой на рукоятке.

– С возвращением, Феликс Эдуардович! – расплылся в улыбке Алексей, приподнимаясь из-за стола.

– Спасибо. Всё хорошо у нас тут было, тихо, спокойно?

– Да, без происшествий. Только соседка ваша Мария Львовна пару раз спрашивала, где вы и когда появитесь.

– Что-то случилось у неё?

– Вроде нет, о чем-то она с вами поговорить хотела.

– Хорошо, зайду к ней попозже. Хорошего дня, Алексей.

– И вам, Феликс Эдуардович.

В этот час уже имелся риск столкнуться с кем-то в лифте, но близости людей Феликс не ощущал, поэтому зашёл в зеркальную кабину. И стал смотреть на закрывшуюся дверь, не желая видеть отражения лишь своей одежды и дорожной сумки.

Квартира встретила его тишиной и, как показалось, пустотой. Но впечатление было обманчивым. Не успел он разуться, как послышалось хлопанье крыльев и, следом за птицей, в прихожую вбежал Дон Вито. Проехав по мраморному полу, крыс затормозил у ног Феликса и пропищал, протягивая к нему передние лапки:

– Добро пожаловать домой, дорогой!

– Вернулся! Вернулся! Вернулся! – С громким цоканьем когтей, ворон забегал вокруг сумки, растопырив крылья.

Со стороны гостиной в прихожей показался женский силуэт в драпировке крупных складок кашемирового платья персикового цвета. В коридорном полумраке ярким всполохом мелькнули пряди волос, так похожих на длинные медные стружки.

– Наконец-то, – улыбнулась Даана, подходя к Феликсу. – С возвращением.

Она обняла его одной рукой за плечо и поцеловала сухими жаркими губами в мраморную щеку. – Идём, мы приготовили тебе сюрприз.

– Страшно заинтригован! – Феликс избавился наконец от верхней одежды, взял крысу на руки – ворон сам вспорхнул ему на плечо, – и пошёл за Дааной.

– Ты сказал, что тебе понадобится только отдых и кровать…– сказала девушка, не останавливаясь в гостиной.

– И вы принесли мне ещё одну кровать?

– Пока нет, но мысль мне нравится.

Остановившись у порога спальни, Даана выдержала театральную паузу и распахнула дверь:

– Прошу!

На прикроватных столиках-подставках возвышались хрустальные вазы с букетами винно-красных роз. Угол чёрного покрывала, похожего на остывший пепел, был красиво сложен, открывая серебристо-серые простыни. По покрывалу с простынями были рассыпаны красные и белые лепестки роз, а на подушке лежала темно-синяя шёлковая пижама.

– А-а-а-а… – только и смог произнести Феликс.

– Скажу сразу – цветочные лепестки не моя идея, – тихонько прошептала Даана, но ворон это всё равно услышал.