Петернелл ван Арсдейл - Пожиратели душ

Внезапно Алис кольнуло знакомое ощущение, но она не могла сообразить, что это. Нечто вроде воспоминания неотвязно терзало ее. Она резко повернулась направо, и колокольчики затрезвонили, вызвав вопль удивления со стороны толпы. В снегу, сжавшись среди ног любопытствующих деревенских, с побелевшим лицом и широко раскрытыми глазами, стоял маленький Рен. На этот раз он не позвал Алис, и когда она встретилась с ним взглядом, мальчик повернулся и убежал.

Впереди показался молитвенный дом, и толпа сомкнулась позади мистрис Дэниелс и мистрис Харди, которые вместе держали веревку за спиной Алис, устроив из шествия целый спектакль. Множество деревенских уже топтались во дворе. Энрик и Форд бросились открывать двойные двери молитвенного дома, и мистрис Фаган ускорила шаги, чтобы первой войти внутрь.

Мистрис Майлс дернула за веревку, стараясь не отставать от мистрис Фаган, и Алис чуть не упала, удержавшись на ногах в самый последний момент. Колокольчики взорвались звоном в ушах.

Еще от входа Алис увидела, что старейшины уже сидят в дубовых креслах и смотрят на нее. Кресла в свое время выточил для них Отец, когда молитвенный дом только строился. За их спинами в огромном очаге ревело пламя. Но его тепло не достигало Алис. В нескольких футах от старейшин высилась деревянная клетка. Алис никогда ее раньше не видела. Клетка еще сохраняла запах сосны и опилок. Ее высота превышала размеры Алис примерно на фут в высоту и на три фута в ширину. По-видимому, именно это сооружение накануне ночью изготовил Отец по просьбе верховного старейшины.

Мистрис Фаган прошла к клетке и открыла дверцу:

– Сестры, передайте веревки Энрику. Форд, заведи ее внутрь.

Форд сильно толкнул Алис в спину. Девушка могла бы сопротивляться, но не видела смысла упираться со связанными руками и с железной уздой на голове. Еще один тычок, и она оказалась в клетке. Дверцу заперли на железный замок. Веревки, прикрепленные к узде спереди и сзади, теперь свободно болтались у ног пленницы.

Верховный старейшина кивнул Форду:

– А теперь пригласи благочестивых людей войти.

Алис услышала, как позади открылись двери; шарканье ног и гудение голосов усиливались, по мере того как скамьи заполнялись людьми. И снова у нее появилось ощущение, будто расстояние между ней и всеми остальными превратилось в пропасть, слишком широкую, чтобы через нее можно было докричаться до них. Колени у Алис подкосились, и она поняла, что падает, но с огромным усилием сумела удержаться на ногах. Она прислонилась к стенке клетки, и колокольчики опять разразились громким звоном. Сзади засвистели и завизжали.

Двери молитвенного дома закрылись, и в зале воцарился полумрак. Развешанные на вбитых в стену крюках светильники были зажжены, но воздух оставался холодным и сырым, несмотря на горящий огонь.

Верховный старейшина поднялся:

– Братья и сестры, сегодня мы собрались здесь по поводу разоблачения невероятного Зла, свившего гнездо среди нас. Зло это могущественное. Если его предоставить самому себе, оно распространится по общине и осквернит всех.

Он продолжал говорить, и Алис чувствовала, как его голос вибрирует у нее в груди. Лицо старейшины расползалось, отдельные части его менялись местами, потом снова собирались в единое целое. У Алис зудел лоб и горели щеки, хотя она по-прежнему дрожала от холода.

– Это Зло известно нам под многими именами. – Верховный старейшина помолчал, обводя взглядом всех присутствующих, и провозгласил: – Ведьма.

Зал ухнул, послышался сдавленный крик.

– Пожирательница душ, – продолжал старейшина.

Ответом было приглушенное бормотание и всеобщий вздох.

– Но Добрый Пастырь учит нас, что воистину существует только одно Зло, какими бы именами мы ни называли его. Это Зверь. И в то время как стадо наше следует путем праведности за Пастырем, когда Он берет верных овец под Свое благое покровительство, исчадия Зверя следуют путем порока к вечным мукам.

Алис видела, как трещит и чадит огонь за спиной верховного старейшины. Она по-прежнему не чувствовала тепла пламени. Нос у нее потек, и от этого верхней губе стало щекотно. Во рту чувствовался вкус железа.

– И вот одно из исчадий Зверя выросло среди нас. Мы были добры к нему. Мы питали его. Пестовали. Дали ему кров и защиту. Оно оказалось коварным. Оно посмеялось над нами. Оно глумилось над нами. А мы были доверчивы ми, мы не проявили разума. Мы не сумели распознать его гнусного коварства – свойства Зверя. Но теперь мы прозрели. И не можем больше закрывать глаза на суть вещей. Добрый Пастырь призывает Свое стадо, и мы должны услышать Его зов и последовать за Ним. Только Он может увести нас верной тропой от Зла. Теперь мы знаем, где это Зло. Оно здесь, в этом зале. И мы должны изгнать его.

Верховный старейшина опустился в кресло и сложил руки на коленях. Он задержал на Алис взгляд бледно-голубых глаз. Но Алис ничего не чувствовала, ничего не воспринимала. Смотреть ему в глаза было все равно что смотреть в камень. Там ничего не увидишь.

Зал гудел и сотрясался от рокота голосов.

Поднялся старейшина Йетс. Он развернул лист пергамента и прочистил горло.

– Сестра Керис Майлс, пройди вперед и засвидетельствуй Зло.

Керис сидела рядом с матерью на женской половине зала. На ней было скромное серое платье, волосы заплетены в тугую косу, так что ни один завиток не падал на лоб. Она подняла взгляд на старейшину Йетса, склонила голову и встала, слегка покачиваясь, как будто не могла твердо держаться на ногах.

Старейшина Майлс подался вперед:

– Ты хорошо себя чувствуешь, дитя мое?

– Ага, отец, все хорошо. – Она подобралась и сделала глубокий вдох.

Верховный старейшина устремил пристальный непроницаемый взгляд на Керис. Он сидел совершенно неподвижно. И тогда Алис перестала смотреть ему в глаза. Теперь она смотрела в самую его глубину – в его каменное сердце. Он знает, сказала себе Алис. Он знает, что замышляли мальчик, которого он вырастил, и Керис. Конечно же, он знает. Она видела сокрытую ложь так же отчетливо, как если бы старейшина раскрыл перед ней свою душу. Будь Алис поближе к нему, она почувствовала бы запах этой лжи. Ложь пахнет уксусом.

– Это случилось вчера, – начала Керис. – Я пошла искать яблоки для матери и отца, чтобы сделать им сюрприз. – Она стрельнула глазами в сторону Алис и тут же отвела взгляд. – Алис сказала мне, что там есть яблоня, с которой не сняли урожай, и яблоки совсем хорошие. Она объяснила, где это, и вот туда я и пошла.

Старейшина Йетс нахмурился, так что брови у него превратились в сплошную белую полосу над глазами.

– Яблоки в это время года, дитя?

На женской стороне зала послышалось жужжание. Интересно, подумала Алис, что им кажется более странным: яблоки зимой или известие, что Керис собиралась взяться за некое подобие работы.