Петернелл ван Арсдейл - Пожиратели душ

Рот Анжелики искривился в подобии улыбки, точно такой же, как у Бенедикты, но в Анжелике Алис не почувствовала отчаяния: только жестокосердие, подлость и коварство.

В хижине потемнело, как будто в небе проплывала туча, и сердце у Алис сжалось от холода. Молниеносным движением Анжелика оказалась прямо напротив Алис. Она приблизилась почти вплотную, так что до девушки донесся ее запах – пустоты, небытия. Во рту появился вкус золы.

– Я знала, что ты придешь. Я ждала тебя. – Анжелика обернулась и посмотрела на сестру: – Вот уж не думала, что ты приведешь ее ко мне. Значит, ты снова меня любишь?

– Мы с девочкой заключили сделку, – отозвалась Бенедикта.

Анжелика уставилась на Алис огромными черными глазами, лицо ее исказилось, она втягивала воздух. Девушке показалось, что острые ногти Анжелики пытаются раскрыть ей грудь, чтобы заглянуть внутрь. Но теперь Алис хорошо владела собой и не позволила проникнуть в себя.

– И что же тебе понадобилось от этой девочки, Бенедикта?

Алис ответила за Бенедикту:

– Твоя сестра хочет положить конец своим страданиям. Она больше не желает жить, как ты.

Анжелика вцепилась Алис в горло костлявой рукой и притянула к себе. Их лица оказались очень близко друг к другу, почти как при поцелуе.

– Скажи мне, что она лжет, сестра, – прохрипела пожирательница душ. – Скажи, и я сейчас же убью ее.

– Я просила тебя пойти со мной к Зверю, сестра, – ответила Бенедикта, – я тебя умоляла, но ты отказалась. Ты все еще жаждешь утолить голод. А я нет.

Пальцы, душившие Алис, разжались, и она вдохнула свободно. Анжелика сделала шаг в сторону Бенедикты. Две сестры, отражения одного и того же духа тьмы, уставились друг на друга.

Анжелика взяла Бенедикту за руки и прижала к себе:

– Ты хочешь навсегда покинуть меня, сестра? В самом деле? Все бросили нас, сестра. Но ты и я, мы всегда будем вместе. Скажи это, сестра. «Мы всегда будем вместе».

Как только Анжелика произнесла эти слова, Алис увидела вспышки искр, сияние вокруг сестер. Такими она их и помнила, когда они были вместе и прикасались друг к другу. Они снова стали девочками, как тогда, в Гвенисе, когда плыли через пастбище. Серые совиные глаза сверкали, прелестные лица обрамляли потоки волос, густых и черных, как уголь.

– Возвращайся ко мне, – взывала Анжелика. – У нас есть этот кров, мы будем жить здесь вечно, не зная холода и одиночества.

– Анжелика, мы не живем. Разве ты не видишь? – Бенедикта схватила руку Анжелики и поднесла ее к глазам сестры. И снова из девочек, какими они когда-то были, они превратились в бесплотные, обтянутые кожей скелеты, чьи поднятые руки выглядели противоестественно и жутко. – Смотри, что мы с собой сделали! Мы сгорели дотла. Нет у нас больше никакой жизни. Мы уже мертвы!

Анжелика отшатнулась и повернулась к Алис:

– Это твоя работа.

Она снова схватила Алис за горло и наклонилась к ней – близко, слишком близко. Из-за внезапности нападения страх вытеснил у Алис все остальные чувства, и она ощутила, как Анжелика разрывает ее страх на куски и поглощает, впитывает его. И тогда в голове девушки вспыхнула мысль: «Нет, ни за что». Она не даст этому случиться.

И тогда Алис заменила страх тьмой. Тьма распространилась по ней, потекла по венам вместо крови, превратила в дым воздух в легких. Волосы на голове встали дыбом, ноги оторвались от пола.

Алис увеличивалась в размерах. Становилась все больше. Теперь она смотрела на Анжелику сверху. Но ведь еще мгновение назад Анжелика была выше, разве нет? И вот теперь она стала меньше и продолжает съеживаться. Она сморщивается и усыхает. Костлявое лицо искривилось, кости усохли. А Алис все росла и росла. Ее охватило мрачное ликование. И вот уже рука Алис на горле Анжелики, сжимает его, а Алис больше ничего не слышит, даже биения собственного сердца.

Именно этого она и боялась. А почему, спрашивается, боялась? Почему всегда отвергала это… это волшебство? Это чудо нечувствования, забвение всего, что напоминает о печали или горе. Теперь Алис свободна, ничто не может причинить ей боль. Ей нечего бояться, не нужно выбирать между добром и злом. Нет вражды, тревоги, грусти. И стыда больше нет. И вины. Все это Алис не нужно. Ей нужно только то, что есть сейчас. Только переполняющая ее тьма.

Тьма выстудила ее боль и дала такую силу, о какой Алис и не подозревала. Закрыв глаза, она вдыхала удовольствие. Анжелика стала совсем маленькая, такая маленькая. А Алис такая большая.

И вдруг Алис упала и покатилась, с удивлением почувствовав под собой пол. Она цеплялась руками за дерево, и снова ее плоть была покрыта кожей, а кровь бурлила в сердце и венах.

Бенедикта оттеснила Алис от Анжелики и стала поднимать сестру, подсунув ей руки под плечи. Анжелика стала маленькой, как ребенок, только старой и увядшей. Но, когда Бенедикта подняла ее, Анжелика стала расти, пока они с сестрой снова не сравнялись в росте. Они смотрели друг другу в лицо: одна пара пустых черных глаз против другой.

В тот момент, когда Анжелика опять стала собой, глаза ее расширились и почти вылезли из орбит, и она схватила Бенедикту за плечи. Глаза у той округлились, рот открылся. Костлявыми руками она вцепилась в сестру, одновременно борясь с ней и удерживая ее.

Анжелика пожирала душу сестры. Это длилось минуту или того меньше. Алис глядела на них, как зачарованная, не в силах пошевелиться.

А потом произошла какая-то перемена, и уже Бенедикта вцепилась Анжелике в горло. Анжелика дернулась назад, но сестра крепко ее держала, и тогда уже рот Анжелики открылся. И так сестры и качались поочередно то в одну, то в другую сторону. Внезапно Алис почувствовала присутствие в хижине чего-то непонятного, невидимого, и волоски у нее на руках встали дыбом. Изо рта обеих сестер шел черный дым: исторгаясь из одной, он поглощался другой. Одна слабела, другая становилась сильнее, а в следующую секунду все менялось.

Алис одновременно хотелось, чтобы это продолжалось и чтобы поскорее закончилось. Хижину заполнило такое зловоние, какого Алис отродясь не доводилось чувствовать. Дверь в хижину оставалась открытой, и Алис с трудом удерживалась, чтобы не броситься вон, скатиться вниз по склону и броситься бежать без оглядки.

Тут Бенедикта под напором сестры вывалилась через дверной проем. Ну вот, все кончено, подумала Алис. Сейчас Анжелика прикончит сестру и сбросит ее в океан, после чего останутся только она и Алис. А дальше одна только Алис. Темная Алис. Ведь она уничтожит Анжелику, в этом не приходится сомневаться. Но при этом погубит и себя. Впрочем, разве не в этом ее судьба? Разве у нее оставалась надежда на спасение? Нет, Алис обречена с той самой ночи, когда впервые встретила сестер. Обречена влачить жалкую жизнь, пока не умрет.