Вики Филдс - Дом пустых сновидений [litres]

Через полчаса, когда дежурная медсестра с пристрастием допросила его, Аспен наконец-то сумел покинуть больницу. Он не сказал ничего лишнего и сейчас, выйдя из этого огромного, загадочного здания, не мог сообразить, что делать с Ледой.

– Аспен! – Услышав раздраженный голос сестры, он обернулся. Волосы встрепал яростный осенний ветер, по спине пополз холодок.

– Ты снова навещал Леду? – спросила Альма, приблизившись. В руке она по-прежнему держала ключи от машины. – Не знаю, что именно ты ей говоришь, но после твоих визитов у нее всегда агрессивное поведение.

Аспен сделал вид, что ослышался. Он склонил голову к плечу, глядя на старшую сестру сверху вниз.

– Ты хочешь, чтобы я перестал? – Альма молчала, испытующе глядя на него. – Мне ты не вправе приказывать.

– Как сестра, может быть, да, но не как ее врач, – категорично заявила она. Аспен вздохнул. Иногда Альма выглядела такой… пугающе взрослой.

– Это вы вредите ей своими лекарствами! Чего ты добиваешься? Чтобы у нее спекся мозг?

И снова Альма отреагировала не совсем обычно для себя. Она не стала язвить, а лишь с бесстрастным выражением лица скрестила руки на груди, сказав:

– Я понимаю, ты считаешь, что поступаешь верно, но это не всегда так. Этой девочке вредит твое присутствие. Не знаю, что ты делаешь, но то, чем ты занимаешься, не приносит пользы никому из нас. – Подумав секунду, будто решаясь, Альма добавила: – Она не ключ для достижения твоих целей.

Все ругательства, которые Аспен старательно подобрал для своей старшей сестры, мгновенно рассеялись. Весь гнев разом прогорел, и Альма, поняв, что спор окончен, развернулась и зашагала ко входу в лечебницу. Аспен с горечью смотрел ей вслед. Он не мог выкинуть из головы мысль, что раз уж предстоит сделать что-то неприятное и болезненное, то нужно делать это как можно скорее – рывком и без колебаний.

Аспен боялся наступления ночи, но не потому, что день был полон негативных впечатлений и они могли отравить его сновидения, а потому что точно знал, что, коснувшись головой подушки и закрыв глаза, может увидеть только двух человек: Скалларк и Айрленд.

Грань между реальностью и видениями, казалось, вообще стерлась начисто, поэтому, когда Аспен открывал глаза, он не сразу понимал, где находится. Он колебался между двумя полюсами, будто маятник. Раз – он в своем сознании, раз – в чужом. Он начинал паниковать, когда не мог выбраться из прожорливой тьмы. Он видел мир ее глазами, в ее сознании – внутри Неизвестной. Аспен стал вялым и совершенно разбитым. Таблетки, которые он принимал, больше не помогали – организм привык к лекарствам.

Проснувшись среди ночи, он не сразу понял, что это его кровать. Он поднес руки к лицу, чтобы убедиться, что действительно существует, что не сошел с ума. Это все еще его квартира, где каждое из окон задрапировано темной тканью и задернуто тяжелыми шторами с кисточками, из-за чего не представлялось возможным понять время суток. Да Аспену было и не важно, – он ощущал лишь зверский голод и сонливость, из-за которой после приема пищи он сразу же возвращался в постель, накрывался одеялом с головой и окунался в мир видений.

Аспен и раньше знал, что у Кэм Скалларк астма, что она в восторге от ярких цветов в одежде, как его старшая сестра Альма, и что она ненавидит чеснок. Но он не знал, что Кэм Скалларк всегда спит при включенном свете; не знал, что, ночуя дома, а не в своей комнате в общежитии, она ложится спать полностью одетая и с сумкой с необходимыми вещами под кроватью; не знал, что запирается в своей комнате на три замка, потому что боится, что, если уснет крепким сном, может никогда не проснуться.

Очнувшись, Аспен вспомнил о припадке Леды и о пугающих конвульсиях Киры на полу кафе. Затем, закрыв глаза, погрузился в нездоровое любопытство Неизвестного, следящего за Скалларк в окна ее спальни. Снова он сумел разлепить горящие веки, почувствовал, что ресницы влажные от слез. И, не в силах перебороть усталость, нырнул носом в подушку, а вынырнул посреди шумящего от ветра кукурузного поля. Будто провалился сквозь собственную кровать в иной мир.

Аспен поежился и отшатнулся. Он все еще чувствовал жар в глазах, влажную на спине футболку. Холод пронзил его так внезапно, что едва не снес с ног. Находиться в теле Неизвестного всегда было тепло. В одиночестве же он чувствовал себя незащищенным, будто новорожденный.

Аспен побежал к знакомому амбару, чертыхнулся, споткнувшись о какой-то камень, взлетел по ступеням на второй этаж, забился в угол. Здесь было теплее. Почувствовав, как его мышцы расслабляются, сумел расправить плечи и мыслить здраво.

Он старался не смотреть на Айрленд – слишком много ужасов для одного дня, поэтому уставился на дощатый пол. Голова постепенно стала горячей, будто перегревшийся на солнце плод, и Аспен прижал локти к ушам и сжался в комок.

Это сон. Маньяк, схвативший Айрленд, говорил о ее матери так, будто она жива, хотя та месяц назад погибла в пожаре. Значит, это не может быть будущее. Если психопат говорит о ее матери как о живой, возможно, это прошлое? Но разве прошлое можно увидеть во сне?

Это точно сон. Один и тот же много раз повторяющийся сон.

После каждого из видений в теле Неизвестного Аспен чувствовал себя так, словно его выпотрошили, а после пробуждения вновь собрали. После этих же чудовищных сновидений он чувствовал себя полностью отдохнувшим.

Со стороны лестницы послышались знакомые шаги, и Аспен поднял голову и увидел Айрленд. Вот только она смотрела куда-то в сторону, а не на него. Будто видела вместо него другого человека.

Аспен глянул назад, зная, что там, за спиной, ничего нет – сплошная стена, – но не мог не убедиться – таким жутким был взгляд Айрленд.

Ничего нет. Дерево, изъеденное жучками, паутина. Сквозь щели чувствуется слабый ветерок.

Немного успокоившись, Аспен обернулся, и вдруг оказался ослеплен ярким светом софитов.

– Не трогай меня! – Болезненный удар по лицу привел его в чувство, и он крепче навалился на Киру. Она изо всех сил вопила, пытаясь избавиться от тяжести. – НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ! НЕ ТРОГАЙ!

Аспен испугался, хотел отдернуть руки, но не мог остановиться – пальцы яростно сжали горло Киры, перекрыли доступ к кислороду.

Он хотел, чтобы она умерла.

Пусть она умрет.

Пусть она умрет.

Так будет лучше для всех.

Так будет лучше для нее.

Кира пыталась столкнуть Аспена с себя, но он сильнее прижал ее к полу, продолжая душить.

– Аспен! – прохрипела Кира, царапая его руки, и внезапно случилось невероятное: он отшатнулся, ослабил хватку. Неужели она видела его ?