Вики Филдс - Дом пустых сновидений [litres]

Когда мы спустились к обеду, Дориан сразу же нахлобучил мне на голову остроконечную шляпу с рыжим париком, а Скалларк достались рожки дьявола, что, как мне кажется, весьма ей польстило.

– Вы должны нам помочь, – сказала доктор Сивер, категорично скрещивая руки на груди. Благодаря сапогам на платформе она теперь достигала Дориану до подбородка. Мне показалось, они с Дорианом избегают смотреть друг на друга.

– Конфетным вампирам нужна помощь, – кивнул он и улыбнулся, показывая фарфоровые клыки.

– У нас куча своих дел, – заартачилась Скалларк, – да и кто сунется в такой страшный особняк?.. – Она попыталась стащить рожки с головы, но Альма удержала ее за руку:

– Вот как раз делегация зомби идет по тротуару.

– Приготовились! – скомандовал Дориан, и мне захотелось рассмеяться от его серьезного голоса – будто к нам домой пожаловала королевская семья. Стая детишек-зомби с гоготом вспорхнула по ступеням, и мы со Скалларк приветственно распахнули перед ними дверь.

К вечеру особняк Харрингтонов превратился в настоящий балаган. Уверена, здесь давно не было так шумно: Дориан и Альма нарядились Конфетными вампирами и осыпали счастливых детишек, одетых в разномастные костюмы, конфетами и печеньем, – Скалларк едва успевала наполнять сладостями два ведьмовских котла, стоящих в прихожей. Ной трудился не зря – дети высоко оценили его кулинарное искусство.

Без труда выскользнув во двор, я теплее запахнула на груди шерстяную кофту и посмотрела сперва в одну сторону от нашего дома, затем в другую. Над головой поскрипывал фонарь, небо было темно-синим. Вечнозеленый кустарник, росший вдоль дороги, припорошило снегом; пухлые холодные снежинки, появляющиеся будто из ниоткуда, ложились на землю, кружась в призрачном свете лампочки.

Дверь позади меня открылась, и я с волнением обернулась, но это была Скалларк. С мечтательной улыбкой она сбежала по ступенькам ко мне, глубоко вдохнула и произнесла, оглядывая заснеженные ели:

– Это волшебство.

Мне хотелось, чтобы Ной тоже вышел на улицу и увидел это волшебство, чтобы почувствовал на лице и плечах морозный холод, чтобы перестал бояться людей. Мне хотелось, чтобы он, как мы со Скалларк, поднял голову к темно-синему, почти черному небу и закрыл глаза, радуясь легкому касанию снежинок.

Дверь вновь отворилась, и мимо нас к воротам промчалась стайка карликовых вампиров. В их корзинках и миниатюрных котелках гремели сладости, кажется, у одного из детей я заметила огромную булку с миндалем – работа Ноя, не иначе.

Скалларк повернулась ко мне и кивнула на дом:

– Идем назад, а то простынем!

Она скрылась за дверью. Хлоп – и все. Скалларк исчезла, но все еще стояла перед моим мысленным взором: с горящими щеками, улыбкой до ушей и кудрявыми черными волосами.

Что, если это и есть конец? Вдруг Скалларк не переживет эту ночь? Будь у нее шанс выбирать, как бы она провела ее, что бы делала?

Вздохнув, я убрала с лица влажные волосы, несколько раз улыбнулась, тренируясь, и с притворным весельем взбежала по ступеням в дом, где Скалларк, Дориан и Альма чувствовали себя довольными и счастливыми.

Мне не место среди них.

К вечеру снег усилился, и Эттон-Крик превратился в волшебную сказку, наполненную чудесными персонажами: эльфами, вампирами, ведьмами, врачами в кровавых халатах и прочей нечистью. Снежинки оседали на плечах, падали к ногам, превращаясь в белоснежный, скрипучий ковер, тонули в реке.

Сама природа решила сделать эту ночь волшебной; и я чувствовала себя особенной, стоя у края моста, кутаясь в черное пальто, резко контрастирующее с белоснежным платьем Невесты и фатой, которую Скалларк не позволила снять. Она сама стояла рядом в голубом платье и белом пальто и держала в руке маску.

Я с тревогой смотрела на каменный громоздкий мост, протянувшийся от песчаного берега реки, бурлящей в темноте, к островку с полуразрушенной часовней, где сегодняшней ночью проходил бал-маскарад. Аспен, Кира и Крэйг уже были там, но я не спешила, подсознательно стараясь оттянуть время. Чувство тревоги по-прежнему не отпускало.

Но ведь еще ничего не известно, верно? Этот день ничем не отличается от вчерашнего. Возможно, ничего и не случится…

По пляжу позади нас проехала машина, осветив фарами берег, мост и часовню.

– Красиво, правда? – Скалларк подошла ближе ко мне, балансируя на высоких каблуках.

Я кивнула.

С острова уже слышалась музыка. Разноцветные огни ярко сверкали в ночи, служа нам своеобразным маяком. Крупные хлопья снега соприкасались с черной водой.

– У меня такое чувство, словно сегодня все изменится, – прошептала Скалларк. Она обвела взглядом пространство. – Это какое-то волшебство. Такого у меня не случалось даже на Рождество.

Я пожала плечами. Мне не хотелось быть равнодушной, но я не знала, что сказать. Волшебство? Я не чувствую волшебства, я чувствую страх и беспокойство. Эти эмоции выбивают из колеи, и я могу думать только о том, что нужно просто пережить эту ночь. Мы должны выжить. И завтра тоже.

Скалларк и не собиралась разговаривать; она была восхищена последней ночью октября. Ее полностью захватила магия, которую она сама себе вообразила. Хотелось бы и мне ощутить то же, что ощущает она. Но я прикусила губу и положила руку в карман пальто, где нащупала список желаний, последнее из которых дописала сегодня: «Скалларк жива».

Вот и все.

Это конец.

Мы переглянулись и медленно пошли по мосту. Мне казалось, что я ступаю из одной жизни в другую. Шествую, как на собственную казнь, к часовне, из которой с каждым шагом все сильнее слышалась музыка. Вскоре мы со Скалларк окунулись в свет, льющийся из готического здания, и снова переглянулись. Я была поражена размахом вечеринки.

На дорожке, ведущей к часовне, повсюду были припорошенные снегом тыквы разных форм и размеров. На крыльце у дверей стояли несколько человек – парней, судя по фигуре. У них в руках были котелки, и, по всей видимости, эти ребята играли роль охранников. Скалларк прокомментировала наряд одного из них – костюм скелета – и тут же приложила к своему лицу маску, будто боясь, что ее услышали.

Я не отрываясь смотрела на нее: как волос, уложенных в женственную прическу, касаются снежинки, как в прорезях маски искрятся радостью глаза, как губы расплываются в улыбке.

Мне стало страшно. Чем становилась счастливее Скалларк, тем страшнее мне было.

– Идем, Кая, – позвала она, и я медленно приблизилась к лестнице и пошла вслед за подругой, погружаясь все глубже в готическую музыку.