Элизабет Ли - Ведуньи [litres]

– Неужто ты, Гэбриел, до сих пор свою жажду крови не утолил? – гневно спросила Бетт. – Парнишке-то тому ты, по-моему, сполна отомстил. – Она судорожно сглотнула, но голос ее звучал по-прежнему ровно. – Он жизнью своей за все расплатился, вот только не уверена я, действительно ли он черной магией владел и демонами повелевал, чего все в деревне так боялись. А его мать и сестры? Что мы на самом деле о них знаем? Есть ли в них колдовская сила? Ведь то, что они умеют непонятные слова произносить и всякие целебные отвары и мази готовить, еще ничего не значит. Даже если на тебя кто-то из них и наслал коровью оспу. Это все ж не такое страшное преступление, как убийство священника.

Дэниел посмотрел на Бетт. Даже сейчас, защищая Сару и ее родных, она косвенно подтверждала его опасения насчет того, что Сара и вся ее семья действительно владеют искусством магии. Ведь именно этим искусством Сара и воспользовалась, чтобы внушить ему эту невероятную любовь. Слезы обожгли ему глаза, но он решительно их сморгнул. Бетт вольна верить в существование некой невинной Сары, ибо она знает ее только такой. Но он-то собственными глазами видел, какой она может быть. Он видел, как она проклинала Молли, видел, сколько в ней ярости и таинственной силы, которые так и рвались из ее души наружу; воспоминание об этом застряло в его душе точно осколок льда, заморозив его память, сделав его нечувствительным к тому, что некогда казалось ему в Саре добрым и хорошим. Бетт просто не знает того, что известно ему.

– Бетт права, – сказал отец. – Натворили деревенские дел. Достаточно было на мать этого парнишки взглянуть. Уж горе-то ее точно было неподдельным. Да и у всех у них чувства были такие же, как у любого другого. Я думаю, Дэниел, что и в те давние времена она пыталась сделать все, что в ее силах, чтобы твою мать спасти, как она тогда и говорила.

Бетт резко оттолкнула свой стул и вышла. Мужчины переглянулись. Ни один не находил слов, чтобы выразить обуревавшие его чувства, но каждый сознавал, какую неприглядную роль сыграл в недавних событиях.

Гэбриел, пожав плечами, заявил:

– Мне-то что, я запросто могу язык за зубами держать. Да только он ведь все равно сам все вскоре узнает.

Отец потер ладонями лицо, потом еще раз и еще. Пальцы у него заметно дрожали, в глазах стояли слезы.

– Ступайте работать, – сказал он каким-то задушенным голосом, словно стыд, стиснув ему глотку, не давал просачиваться словам. – Ферма ждать не будет, пора делом заняться. Мы и так слишком много времени потеряли из-за всего этого. – Он встал и пошел к двери. – За работу, ребята.

Дэниел двинулся было следом, но путь ему преградил Гэбриел. Его мощное тело почти полностью закрыло собой дверной проем.

– Ты себя не вини, – сказал он. – Она ведь и меня некоторое время за нос водила.

Дэниел снова попытался уйти, но Гэбриел еще и рукой о дверной косяк оперся.

– Я… что-то не понимаю, на что ты…

– Да ладно тебе. Неужели ты думал, что никто не замечает, как ты за ней ухлестываешь? Да она и сама этого не скрывала. Она, видно, на нас обоих какие-то чары наслала, и мы в ней такую красоту видели, какой и на свете не бывает. Даже я ей сразу поддался. А уж я-то столько девчонок перетрахал, сколько другим и не снилось. А стоило ей ко мне разок прижаться, и я сразу поплыл. Поддался ее чарам, как и ты, хотя тебе и сравнить-то ее не с кем было, разве что с Бетт. Так что она нас обоих за нос водила, а мы и не замечали.

– Она к тебе прижималась? – Дэниел очень надеялся, что гнусная улыбка на устах Гэбриела свидетельствует лишь о том, что в его словах нет ни капли правды.

А тот снова криво усмехнулся и сказал:

– Да это и было-то всего пару раз. Я вскоре догадываться стал, что тут нечисто, и как-то она мне сразу опротивела. Ведь внутри-то, если ее чары отбросить, она прямо-таки безобразная, вот что я тебе скажу. – Он наклонился, посмотрел Дэниелу прямо в глаза и почти шепотом спросил: – Неужели ты ни разу не замечал, какая она на самом деле уродина?

И перед глазами Дэниела тут же возникли синие «штормовые» глаза, нежные изогнутые губы, гладкая, как речная вода, кожа. А смех ее звенел в ночи, точно звездные брызги. Ему каждой частичкой своего тела хотелось верить, что их любовь была настоящей, что все обещания Сары были правдой.

И все же он собственными глазами видел, как ее обнимал Гэбриел.

Жаркая волна прошла по его телу, бросилась в лицо. Каким же он оказался глупцом! И слабаком. А все из-за того, что ему хотелось быть по-настоящему любимым, по-настоящему понимаемым. Ничего настоящего в Саре нет! И ее девичья красота, и невинность ее души, и ее верность – все это лишь колдовские чары!

Она, видно, сразу поняла, в чем его слабость, и появилась перед ним как раз в тот день, когда ему удалось укротить Бонни. Ей ничего не стоило сделать так, чтобы он увидел в ней все то, о чем так давно мечтал. Она с легкостью околдовала его, и он отдал ей всего себя, отказался от всего, что было ему привычно и дорого. А ее мать, колдунья, все это время плела смертельные магические путы для Сэма Финча. И, конечно же, это ее брат Джон приказал своему подручному демону убить священника. А если вспомнить, сколько злодеяний она сама совершила? Прокляла Гэбриела, наслав на него чесотку, передвинула ветку, чтобы Молли непременно об нее споткнулась – это он собственными глазами видел. И, наверное, отчасти всегда чувствовал, что на самом деле она не совсем такая, какой ему кажется, что в сплетнях о ней есть и доля правды. Ну что ж, один-единственный раз он не послушался голоса сомнений, но больше это не повторится.

Ничто не было правдой. Ни та сила, которую она якобы в нем видела. Ни то чувство, что прочно связало их души. Ни та замечательная жизнь, которую они вместе мечтали построить.

Дикая прекрасная ведьма! Это она все задумала и создала с помощью своих чар.

Гэбриел рассмеялся, видя раздумья Дэниела, и хлопнул его по плечу:

– Да ты радуйся, Дэниел, что все именно так повернулось! Ведь ты избежал страшной участи – мужем ведьмы стать!

Он снова расхохотался, и Дэниел, оттолкнув его, ринулся за дверь, на яркий солнечный свет. Только Гэбриелу могло прийти в голову, что он, Дэниел, станет радоваться подобному стечению обстоятельств, ведь он переживал сейчас худший момент в своей жизни. В кармане штанов он нащупал подаренный Сарой камень. Нет, он все-таки не мог пока еще с ним расстаться!

Весь день Дэниел работал, как каторжный; никогда раньше он не проявлял такого рвения; на ладонях у него образовались кровавые мозоли, рубаха насквозь промокла от пота и противно липла к спине. Он видел, как молодые кролики играют на краю поля – раньше подобное зрелище наверняка доставило бы ему радость, но сейчас он ни в чем не находил утешения, ничем не мог успокоить свою душу.