Клайв Баркер - Сияние во тьме [сборник litres]

– Видишь?.. – начал он, и тут Бобби у него за спиной крикнул:

– Это выход! – и, оттолкнув его, бросился туда, где действительно могло быть спасение. Джонни хотел бежать следом, но испугался. Вдруг это ловушка? Что-то вроде комнаты, где умер Чип?

– Бобби, стой! – окликнул он, но тот продолжал бежать, крича:

– Это выход, выход! Мы выбрались!

Медленно и осторожно Джонни последовал за ним. Теперь он видел силуэт Бобби в тусклом свете, льющемся сквозь квадратное окно наверху. Фигурка остановилась, и Джонни услышал, как Бобби радостно воскликнул:

– Это дверь на улицу!

Джонни заставил себя не спешить. Это все еще могла быть ловушка. Откуда ни возьмись, могли появиться ножи и отрезать им головы, и все же он сходил с ума от нетерпения. Бобби нашел выход, и они наконец спасутся. Джонни надеялся, что это не слишком просто, чтобы оказаться правдой.

Подойдя к другу, он с отчаянием почувствовал: да, их обманули. Прежде, чем Бобби открыл рот, Джонни все понял. Ла Рю не отпустит их так просто. У него на них планы.

Добежав до выхода, Бобби вцепился в дверную ручку и начал лихорадочно ее крутить. В верхней части двери было четыре маленьких стеклышка, разделенных деревянным крестом, таким же, как в старых окнах у бабушки Джонни. К несчастью, эти оконца были скрыты за коваными решетками. Прутья стояли так близко, что и руки не высунуть.

Конечно, дверь была заперта.

«Никаких хитрых ловушек», – подумал Джонни, глядя в бесполезные окна. Где-то далеко плясали в ночи огоньки. Фонари «Мира Кошмаров». Люди совсем рядом, а их посадили в клетку, точно зверей. Сколько времени они шли от ярмарки до этого дома? Десять минут? Всего десять минут, и один из них умер.

– Боже, – прошептал Джонни, на секунду забыв обо всем, кроме того, что выход так близко – и так далеко. «Никаких хитрых ловушек, – снова подумал он, – Ла Рю они не нужны. Он просто хочет, чтобы мы видели свет. Знает, что нам будет плохо. И он прав, черт возьми. Это больно».

– Идем, – устало сказал он Бобби, ожидая новых слез и истерики, вроде той, когда Бобби увидел черепа. Налево уходил еще один темный коридор, и Джонни поплелся туда, готовясь опять услышать плач. Бобби молчал. Джонни оглянулся, чтобы убедиться, что друг идет за ним, и остановился. Бобби все еще смотрел на огоньки ярмарки, с которой они пришли. Вопреки ожиданиям, он не плакал и не кричал. Просто глядел.

– Бобби? – позвал Джонни.

Год назад они с Бобби и Чипом зависали в домике на дереве и читали комиксы. Никто не хотел говорить о том, что было у всех на уме. За неделю до этого отец Бобби разбился, возвращаясь с работы на автобусе. Бобби, болтливый, как Чип, если его раззадорить, тогда много молчал. Воздух в домике был густым, словно рагу, которое иногда готовила мама Джонни. Вдруг Бобби отложил комикс – про Бэтмена, его любимый – уставился на них пустыми глазами и сказал:

– Я умру. И вы тоже. Все. Мы все умрем, – а затем поднял комикс и снова начал читать.

Теперь он смотрел в окно, обещавшее свободу, и Джонни видел, как огоньки парка мерцают в его глазах, таких же пустых, как в тот день.

Жутким взрослым голосом Бобби сказал:

– Нам никогда не выбраться из этого дома.

– Нет, Бобби, – возразил Джонни и положил руку ему на плечо. Друг не стряхнул ее, но по спине Джонни пробежал холодок, и он сам отстранился.

– Ты видел, что случилось с Чипом. Нас ждет то же самое. Тебя и меня. Мы здесь умрем.

– Нет, если не будем останавливаться. Если поднимемся…

– Ты обещал. Сказал, что мы выберемся.

Джонни испуганно смотрел на друга. В голосе Бобби была ненависть, направленная не на Ла Рю, не на то, что с ними случилось, – на него.

– Да, именно так, – ответил он и улыбнулся, хотя и неискренне.

– Лжец, – сказал Бобби тем же холодным голосом – страшнее черепов и мотыльков. В этом жутком мире появились новые ужасы, и все же рядом был друг – мальчишка, которого Джонни знал с детского сада. Его жизнь превратилась в кошмар, но он бы справился. А новый Бобби его пугал. Только не сейчас.

Он хотел сказать что-нибудь, чтобы все исправить и идти дальше, но Бобби развернулся и бросился в темный коридор. Не позволяя себе думать и говорить, Джонни последовал за ним.

Что, если его обещание – ложь?

В конце коридора оказалась новая лестница, более устойчивая. Джонни ударил лопатой по одной из ступенек, прежде чем они начали подниматься, и выбил из нее искру.

– Бетонная, – пробормотал он.

– Хорошо, – ответил Бобби – не жутким, взрослым голосом, и Джонни, пусть и ненамного, стало легче. – Ты готов?

– Ага, – сказал он, снова опуская лопату на ступеньку. – Держись за стену и нащупывай дорогу граблями.

Бобби что-то проворчал, и Джонни решил, что это «ладно».

Он услышал, как ступенькой выше под подошвами друга скрипнул песок, и с опаской двинулся вперед. Он вспомнил прошлую лестницу, на которой они стояли. Держа в одной руке лопату и нащупывая путь, а другой упираясь в стену, он начал медленно подниматься. От нервов крутило живот.

Через несколько секунд сверху раздался голос Бобби:

– Я у двери.

Эмоции прыгали внутри, как резиновые мячики. Что, если это еще одна ловушка? А может, выход? Что было за первой дверью?

– Подожди! – откликнулся он, а потом встал рядом с Бобби и прикоснулся к деревянной поверхности.

– Толстая, – прошептал он, прикладывая ухо к двери. – С той стороны ничего не слышно.

– Думаешь, это опять ловушка, как с Чипом?

– Может быть, – сказал Джонни, пытаясь отыскать ручку, и наконец нащупал ее. Несколько секунд было тихо.

– Кажется, я кое-что придумал, – сказал Бобби живее, чем мальчик у выхода из подвала, но не так, как раньше.

«Его прежнее “я” умерло, Джонни, ты знаешь это, – произнес внутренний голос. – Твое – тоже. Вы больше не дети».

Джонни закрыл глаза и спросил:

– Что?

– Давай толкнем дверь и прижмемся к стенам. Если что-то выскочит оттуда, оно нас не зацепит.

Джонни оценил эту идею и, поскольку не мог придумать ничего лучше, согласился.

– Считаем до трех, – сказал Бобби. Джонни кивнул, улыбнулся, вспомнил, что друг его не видит, и стал считать:

– Раз, два, три!

Схватил дверную ручку, дернул ее на себя и быстрым движением распахнул дверь. С секунду было тихо. Потом голос незримого хозяина, зловещий и жуткий, полился из незримых же колонок.

– Вот черт, – сказал Бобби, и на них обрушились сотни мотыльков.

Джонни вскинул руки в уже привычном защитном жесте. Лопата, лязгнув, упала на пол. Глядя между пальцами, он увидел комнату за дверью. Когда-то там была кухня, а теперь внутри обитали тысячи мотыльков – летели к ним под ультрафиолетовыми лампами.