Сергей Королев - Черный Новый год [сборник litres]

Он перебирал в голове имена, звания и лица сослуживцев. Никто толком не понимал, зачем их забрасывают к черту на кулички, на окраину Солнечной системы. Семен тоже тогда гадал, что за работенка для него, опытного подрывника, приготовлена посреди космоса. Инструкторы объясняли: они тут для подстраховки. Расправиться с противником должны были старые добрые термоядерные ракеты. И ведь получилось как будто. Семен тогда торчал в отсеке со своими ребятами, потел от волнения и тошнотворной невесомости, к которой так и не смог привыкнуть. Наконец пришла весточка: боги войны поразили цель. Раз – и все, и отлегло сразу. Значит, скоро домой. К семье, с хорошими деньгами за месяцы изнурительного ожидания в этой болтанке, о которой и рассказать никому нельзя. Смешно, говорят ведь, что даже технологий для таких полетов сейчас нет, а они вон взяли и слетали туда-обратно. Может, потом медальку какую-нибудь дадут секретным указом. Но главное – свалить отсюда, из этого колоссального цинкового гроба, плывущего сквозь пустоту. Они не космонавты, для них это чересчур. Поэтому, услышав, что инопланетный корабль уничтожили без них, десантники хлопали друг друга по плечам, гоготали, матерились, шутили, что надо бы выпить, уже и елочку искусственную достали, Новый год же скоро… Потом взвыла тревога.

Семен замер, вжавшись в стенку коридора. Навалилась слабость, тишина мертвого звездолета вдруг стала невыносимой. Многие из роты погибли, это точно. Возможно, даже все. Пилоты, инженеры – тоже. Возможно, в брюхе этого титанового левиафана больше нет никого живого. Но где тела? На минимуме мощности пашет двигатель. Может быть, члены экипажа сбежали, посадив терпящее бедствие судно? А про Семена просто забыли?

Вперед. Нужно двигаться. Понемногу, шаг за шагом. Куда мог сесть корабль? Гравитация как будто земная, но до Земли месяцы полета. Неужели Семен провалялся в беспамятстве так долго? Часы идут, а календарь показывает… Семен нахмурился, сопоставляя числа в голове. Выходило, что тот самый бой случился девять дней назад. Его события ярко отпечатались в памяти. Даже слишком. Будто кислотой выжгло. Но чем все закончилось? Что было дальше? Если Семена ранили, то кто-то должен был за ним все это время ухаживать. Почему же он пришел в себя, брошенный посреди пустого тоннеля? Изо рта вырвался стон. Вопросы изматывали разум, все больше пугала тотальная неизвестность.

– Сержант?

В первое мгновение Семен не поверил себе. Он и вправду услышал этот голос впереди? Бросило в пот, пробрало дрожью, дыхание затаилось, как зверь в норе.

– Сержант, патроны есть? – с усмешкой сипло спросили из тьмы, и Семен узнал голос. Халилов, вредный болтливый прапор, Семен никогда его не любил, но сейчас был счастлив встрече. От облегчения закружилась голова.

– Хал? Ты где тут? – хрипло позвал Семен, во рту пересохло. Улыбаясь, он сделал еще несколько шагов, пока не нащупал слева провал. Боковая дверь, открытая. Значит, здесь прапор и прятался.

– Хал?

За поворотом никого не оказалось.

– Хал, не молчи! – выкрикнул Семен, уже догадываясь, что сослуживец не отзовется. Может, его здесь и не было никогда. Семен опустился на корточки, пытаясь в слабом свете от дисплея наручных часов разглядеть какие-нибудь следы. На металлические ребра коридора налипла вязкая темная грязь, тянущаяся в обе стороны. Словно русло пересохшей речки под ногами. Семен исползал все вокруг, убеждая себя: не послышалось же. Наконец и впрямь кое-что нашлось: на полу валялись пакеты с корабельным пайком и водой.

Справа что-то шумно завозилось. Семен вздрогнул, несмело протянул руку, тускло сияющим щитом выставив часы. Ничего. Звук шел из-за переборки. Затем переполз вверх, влажно хлюпая, огибая трубу тоннеля, пока не скатился вниз, оказавшись справа. Теперь шум удалялся, двигаясь вдоль коридора, и Семен последовал за ним. За стенкой гулко чавкнуло, натужно заскрипел титан, будто нечто рвалось наружу. В груди екнуло, Семен отступил на несколько шагов. Но больше ничего не произошло. Шум удалялся, погружаясь в механическое нутро корабля.

Семен провел ладонью по лицу, чтобы стянуть пленку ледяного пота с кожи, и нервно усмехнулся. Вспомнил о своей находке и поспешил назад. Провизия оставалась там, где и была. Уже неплохо.

Вода показалась страшно, живительно вкусной, студеным языком коснулась его языка, горячего и сухого, прокатилась по глотке, булькнула в желудке. Следом Семен вскрыл один из пайков и выжал в рот сочное нечто, смешавшее в себе вкусы мяса и злаков. Остальные находки рассовал по карманам. Кто-то оставил это для него. Оставил и спрятался? Может, приманка? Что ж, ладно. Семен двинулся вглубь нового коридора, надеясь, что тот окажется короче предыдущего и выведет в жилые отсеки или в центр управления.

Он вновь потерял счет времени, хотя то и дело поглядывал на часы. Иногда пытался осветить стены и натыкался на загадочные аббревиатуры с цифрами. Понял только, что находится на четвертом уровне. А сколько их всего? «Шаталов» конструировался в условиях абсолютной секретности. Впрочем, китайцы и американцы о нем, конечно, знали. Последние тоже готовились рвануть к задворкам системы. Что-то они там разглядели, эти астрономы, какие-то кристаллы в поясе за Нептуном. ИАО-9, так это называлось в служебных документах, которые одним глазком видел Семен. Говорили, что из этой штуки можно делать самое безопасное топливо. И бомбы. Короче, все зависело от того, кто первым доберется. Время и так поджимало, а когда среди льдов и планетоидов заметили приближающийся инопланетный корабль, в руководстве и вовсе началась паника. По телевизору в это время трепались об окотившихся уссурийских тиграх и фашистах в Европе. Семен вновь подумал о семье. В их двухкомнатной квартире в Курске телек бормотал почти постоянно, пусть толком никто и не слушал. Малышня замирала рядом, только когда шли мультики, да и то ненадолго. Семен, бывало, в шутку боролся с Тишкой и Антохой, валяясь на ковре, между делом прислушиваясь к спортивному каналу. Надо было проводить с сыновьями побольше времени, с сожалением понял он. Наверно, так рано или поздно думают все отцы. Силы покидали его. Тревога и тоска клубились в груди, ладони цеплялись за стены в поисках опоры, с каждым пройденным метром все труднее становилось переставлять ноги. Чудилось, маячит бледный огонек где-то вдалеке. Колени подгибались, тело стало непосильной ношей. А коридор выгибался дугой, заворачивал вправо. Такого быть не могло. Впрочем, таких длинных коридоров на корабле – тоже.

Из-за поворота все явственнее, все гуще сочился дрожащий серебристый свет.

Жужжали флуоресцентные лампы. Шероховатая сталь под ладонями сменилась гладким кафелем, стена незаметно выпрямилась, в нос ужалил запах лекарств. Впереди обозначился человеческий силуэт, Семен остановился, прищурившись, пытаясь разглядеть, где оказался и с кем. Женщина. В белом медицинском халате. Каре темно-русых волос. Стоит спиной к Семену, в руках шприц. Тонкая прозрачная струйка с препаратом взмывает над иглой и опадает. Сейчас женщина обернется, чтобы сделать укол. Семен, кажется, знает ее. Нужно увидеть лицо, чтобы убедиться. Только она медлит, не оборачивается, чувствует его взгляд. У Семена кружится голова, рвота медлительным слизнем ползет к горлу. Он продолжает вглядываться, старается подобраться ближе, скользя плечом по белой керамической плитке, замечая краем глаза больничную койку без матраса, но лица женщины не видит. Должен увидеть, с этого ракурса точно, хотя бы нос и, может быть, щеку, губы, только ничего этого нет. И Семен останавливается. К черту. Не хочет он знать, что там скрывается за прядями волос. Холод, страшный, черный. Веет прямо оттуда. Семен пятится, глаза полны ужаса, распахнуты во всю ширь, свет режет. Медсестра вот-вот обернется. Напряженная, она стоит все в той же позе, но будто изготовилась к прыжку. Нужно закричать. Только нет сил.