Сергей Королев - Черный Новый год [сборник litres]

Казалось, все помещение шевелится.

То тут, то там бледными лилиями распускались кисти рук. Куски туловищ дрейфовали по стенам, по потолку. На полу изгибалась гусеница кишечника, рядом из бугра плоти, жадно хватая горячий воздух, выпирали губы. Пульсировали сердца, топорщились соски, вращались глазные яблоки. Десятки органов и конечностей налипли на паутину алых жил и синих вен, покрывшую собой всю внутреннюю поверхность просторного грузового отсека.

Обнаруживая знакомые лица, Семен зажимал себе рот ладонью. Он крутил головой, опасливо ступая меж раскинувшихся мышц. С кем-то из этих людей он был едва знаком, с другими прошел не одну горячую точку на Земле. Когда-то они могли угостить сигаретой, могли поржать над тупой шуткой, могли выпить, могли прикрыть, а теперь только пыхтели и пускали слюну, провожая безумными взглядами. Вряд ли в них осталась хоть толика рассудка, хоть толика личности, но они продолжали чувствовать, Семен был в этом уверен. Они страдали.

Спустя несколько минут Семен отыскал нечто, напоминающее Хала. Они никогда не были друзьями. Почему же именно его голос звучал в темных коридорах корабля? Сейчас прапорщик не в силах был вымолвить ни слова. Знакомые татарские черты свалились в монструозную потливую груду, всхлипывали и кривлялись. Семен отправился дальше.

Он щурился. Едкий жар пытался стереть слизистую оболочку с глаз, сдавливал череп в тисках. Автомат как будто стал тяжелее. И не было чертовых патронов, чтобы помочь кому-нибудь… чтобы прекратить все это… Не бить же их прикладом!.. Семен размазал соленую влагу, выступившую на лбу, сбегающую по вискам и переносице вниз. Споткнулся. Нога увязла в тугом хитросплетении кишок, ладони угодили в мягкое, под левой, кажется, растекалась распаренная мошонка с редкими волосками, под правой лопнул скользкий пузырь желудка, расплескав янтарный пищеварительный сок. Семен запаниковал, забарахтался. Показалось: если сейчас не встанет, трясина из мяса уже не отпустит, сожрет и растащит по кусочкам.

– Святый Боже… – зашептал Семен прерывисто, стараясь подняться. – Я вернусь… Обязательно… Я вас тут не оставляю… Честно… Господи…

Он не знал точно, к кому обращается, и пытался вообще не смотреть подолгу в эти физиономии, обезображенные, хлопающие рыбьими ртами, пучащие бессмысленные буркалы. Наконец сумел-таки встать и, подхватив выроненный «калаш», поспешил обратно. Под подошвами ботинок все разъезжалось, скользило, но Семену удалось сохранить равновесие. Добравшись до выхода, он оглянулся. Хотел было еще раз сказать, что вернется, но не стал. Стукнул по сенсорной панели, запечатывая дверь. Наступила тьма.

Патроны. Гранаты. Что там еще было? Как насчет огнемета? Нужно найти все. Пули эту дрянь не берут, но все лучше, чем пустой автомат. Сейчас Семен был бы рад даже простому армейскому ножу. Он почти бежал, не замечая, с какой силой сжимает рукоятку АК-12М, не замечая дрожи во всем теле. Сердце раздвоилось и стучало теперь не только в груди, но и в голове, колотилось в висках, грозя проломить тесную черепную коробку.

Он продолжал изучать индикаторы на панелях у грузовых отсеков, но от пережитого потрясения плохо понимал, что там высвечивалось. Понемногу мысли стали приходить в порядок, теперь он испугался, что вновь заблудился или пропустил нужный отсек. Хотел было вернуться, но не стал, не решился. Оставил автомат стоять прислоненным к стене, а сам достал воду. Ее оставалось всего ничего. Промочив горло, постоял немного, глядя назад. Конечно, этот бурлящий суп из людей не преследовал его, но все равно оставался там, позади, противоестественный, неправильный. Нельзя человеку видеть такие вещи. Таких вещей вообще не должно существовать. Нигде, ни в одной точке вселенной.

Спину под комбинезоном лизнул холодок, будто взглядом кто-то коснулся. Кожу осыпало мурашками. Семен поежился и оглянулся вокруг. Нельзя стоять на месте. Он подхватил автомат, осторожно сделал шаг, потом другой, и поспешил прочь. Когда слева что-то тяжело заелозило за переборкой, Семен пошел еще быстрее. Металл выгибался, грохотал под огромным весом. Прогремело над головой, сползло вправо. Это уже было! Значит, оно всегда где-то рядом держится… Так чего же не сожрет? Чего не бросит в это свое варево? Он выскочил на перекресток. Можно было пойти направо или налево: в обе стороны убегали ряды сенсорных огоньков. Впереди тоже горел один, горел красным. Значит, отсек за ним забит под завязку. Возможно, чем-то опасным. Семен хотел было шагнуть ближе, но, услышав шум справа, отступил. Едва успел выключить фонарик, имело это смысл или нет.

Накатила вонь, смесь железа и чего-то гнилого, мокрый от внезапного пота лоб обдавало волнами горячего смрадного воздуха. Сияющие окошки экранов на противоположной стене то исчезали, то загорались вновь. Нечто двигалось в темноте – руку протяни и коснешься. Громко перекатывалось, чвакало. Семен стискивал зубы, борясь с приступами паники и тошноты. В каких-то сантиметрах от него по тоннелю несся поезд из мяса.

Беззвучно ударила молния – включились светодиоды на стенах. Видит бог, Семен не хотел смотреть, но и зажмуриться не посмел. Блестящая влажная плоть текла по коридору. Освещение заморгало, атакуя взор Семена слепяще-яркими черно-белыми снимками. Увитое паутиной сосудов тесто сбивалось в трепещущие судорогой комки, разжималось, выплевывая себя вперед, и непрестанно, отвратительно менялось. Всплывали наружу пульсирующие мешки каких-то органов, проплывали мимо толстые слоновьи ребра, выпирающие из требухи воинственными рогами, будто та просто не удержалась на них и сползла вниз. На сколько метров растянулось это чудище? Сначала кости стали ниже, затем тело сузилось и наконец оборвалось.

Световые панели продолжали мигать, засеивая бликами размазанную повсюду слизь.

На ватных ногах Семен прошлепал до алеющего индикатора, привалился к титановым листам запертой двери. Несколько минут потребовалось, чтобы уяснить, что там высвечивалось на экране. Казалось бы, ничего сложного, только мозг Семена висел и никак не перезагружался. ИАО-9? Откуда это здесь? Они ведь не успели ничего собрать. Да еще так много… Семен потыкал в панель, двери разъехались в стороны. Врубилось освещение грузового отсека. Вернулся ужас, безотчетный, сокрушительный. Вдаль ускользали ряды громадных контейнеров, каждый с красным предупреждающим глазком. Полные. Опасные. Семен зажмурился.

В голове будто переключилось что-то. Семен оставил автомат прямо здесь, у выхода из грузового отсека, чтобы не мешал, а сам бросился по коридору направо. Он успел заметить отсеки с боеприпасами, но сейчас стало не до них.

Потом была шахта. Семен потел и карабкался вверх, проклиная свое измученное тело и гравитацию. Он ненавидел невесомость и не понимал, даже не верил тем, кто находил кайф в этой противоестественной легкости. Его то крутило тогда, то переворачивало вверх тормашками, и невозможно было убедить себя, будто все это только чудится. Башку раздувало от давления, а в полостях туловища причудливыми морскими жителями ползали, свиваясь, путаясь, внутренние органы и корабельная еда. Он ни с того ни с сего вдруг проваливался в бездну, барахтаясь и стараясь ухватиться за что-нибудь, найти опору, ненавидя паническое чувство своей абсолютной глупой беспомощности, ненавидя невесомость. И вот теперь Семен с сожалением вспомнил о том времени, когда мог просто оттолкнуться от стены и пролететь по этому коридору до самого первого уровня.