Сергей Королев - Черный Новый год [сборник litres]

Бороться нет сил и смысла. Инопланетная тварь нависла над распластанным телом Семена, прижав руки и ноги к полу. Откуда-то справа сполохами проникал электрический свет. Видно было, как потроха монстра змеятся в десятке сантиметров от лица. Что-то склизкое коснулось щеки, двинулось к глазу, еще что-то скользнуло по подбородку… Семен зажмурился, дернулся влево, вправо – бесполезно. Дюжина длинных слюнявых языков сошлась на лбу, стала щекотать, вылизывать кожу и волосы так старательно, будто пыталась разъять плоть и кость, докопаться до самого мозга. Семен уже не увидел, но ощутил, как туша над ним задрожала, судорожно вздуваясь, будто вот-вот взорвется.

…Оглушительным каскадом рвутся светошумовые гранаты. Понятно, что взрывной волны не будет, но пальцы все равно впиваются в обшивку консоли, за которой укрылся Семен.

– Сержант?

Семен дергается. Встретившись с ним взглядом, Халилов ловко, прижимаясь к полу, плывет ближе. Скалится хищно:

– Сержант, патроны есть?

Будто оглушенный, не задумываясь, Семен хлопает по карманам, вытягивает из подсумка магазин и передает Халу. Запоздало доходит: последний. В автомате пусто. Только какая теперь разница? В исследовательском отсеке еще раздаются отрывистые очереди, но главным, все подавляющим звуком становится хор, сотканный из криков боли. Семен еще не понимает, что, отдав последний магазин, подписал Халу смертный приговор. Зато себе, наоборот, продлил жизнь. Его трясет. Не в силах вымолвить ни слова, он пялится на сослуживца. Тот уже перезарядился, в глазах пусто, лицо перекошено от сардонической острозубой улыбки. Кожа на переносице раскрывается, бескровная ранка растет, чернеет кариозным дуплом. Лицо Хала медленно проваливается внутрь себя, в бесконечную непроглядную могилу, и Семен чувствует притяжение, чувствует, как его засасывает туда.

Массивное чудовище отпрыгнуло, откатилось, словно от удара. Рванулось вправо, дернулось влево, зацепив потолок. Кто-то невидимый продолжал дубасить гадину, отгоняя все дальше. Семен разомкнул веки, но так и лежал, не пытаясь подняться. Только тело само едва заметно воспарило над полом от слабого толчка, порожденного дыханием. Свет бился в лихорадке.

Вернулась невесомость.

Когда Семен полностью очнется, о пришельце будут напоминать только пузыри жижи, витающие тут и там. Плыть по коридору будет до жути странно. Движения покажутся неправдоподобно легкими. И это удивительное неуютное ощущение в голове… Будто снесло верхушку черепа, и теперь в открытой костяной чаше с обнаженным, выложенным мясной чувствительной подкладкой нутром гуляет ветер.

Хорошо, что план действий он наметил заранее. Теперь оставалось только перемещаться на автопилоте от пункта «А» к пункту «Б». Нужно было спешить, но Семен не мог заставить себя двигаться и мыслить быстрее. Он спустился по шахте, подобрал автомат с фонарем и вновь обыскал грузовые отсеки. Оружие, патроны, взрывчатка – все было здесь. Затем он вернулся еще дальше, в казарменный блок, где дожидалось брошенное перекати-поле искусственной елки.

Нашлась-таки работа для подрывника. К счастью, выполнять ее тоже можно было на автопилоте. Скрепляя заряды, Семен почти радовался: пальцы сами все делали.

Иногда из глубины звездолета слышались гулкие отзвуки ударов и скрежет. Монстр продолжал буйствовать. Семен настороженно прислушивался, а когда эхо стихало, снова брался за дело.

Выщелкивая лишние патроны из магазина, он думал об отце. Тот всегда существовал как-то отдельно, за прозрачной стеной, в коконе своего тесного кабинета. Таинственный каменный идол в золотистом ореоле настольной лампы. Лет в двенадцать Семен забрался-таки в святая святых и заглянул в отцовские бумаги. Оказалось, тот не писал книгу, не вел дневник. Он оставлял предсмертные записки. Редактировал, переписывал их по многу раз, годами, и никак не решался поставить точку. Идол пал. Спустя десять лет, после похорон матери, Семен перестал заходить домой, бросив старика наедине с его письменным столом.

Как же осточертели эти прожорливые металлические глотки тоннелей! Скоро он вырвется… вырвется отсюда… От этой мысли Семен нервно хихикнул. Магазин с единственным патроном внутри с хрустом вошел в окошко ствольной коробки АК-12М. Больше-то и не надо.

Он всегда любил Новый год. Спасибо маме, конечно. И в семью верил только благодаря ее терпеливым тихим стараниям. Новый год – это обязательно в кругу семьи, за одним столом. Так он считал и неизменно старался в конце декабря побыстрее попасть домой к Машке и сыновьям. Бывало, что не получалось. Как в тот раз, когда после учений очутился в госпитале. Ну, обожгло чуть-чуть ногу по глупости, замяли же, можно было б и на гражданку отпустить, но не отпустили. А тут Рамиля. Никакая не медсестра, конечно, а вполне себе докторша. Как все получилось? В январе он от нее уезжал, будто летел, невесомый, улыбчивый. Только через год услышал разговоры: бывший муж, тоже военный, вывез в лес и зарубил. Ревновал, говорили. Семен тогда изо всех сил делал вид, будто его это все не касается. Да и впрямь разве касалось?

Семен в последний раз взлетел по шахте, когда внизу во тьме почудилось движение. Он напрягся, вглядываясь и вслушиваясь, как мог, а потом голова вдруг качнулась назад, как от увесистого тычка. Боль. Она наполнила череп, хлынула по хребту, кипящими ручейками прыснула по плечам, пропитав собой все до самых кончиков пальцев. Стиснутые зубы едва не хрустнули от давления. Семен слабо оттолкнулся от пола и после нескольких минут дрейфа со смеженными веками облегченно выдохнул. Его неторопливо несло к командному пункту. Он отчего-то даже не сомневался: это была не атака. Это было похоже на крик. Оно страдало.

Вспомнилось вдруг, как Семен висел в воздухе в разгромленном исследовательском отсеке, а вокруг тихо циркулировали изрешеченные собственными пулями тела солдат. Совсем недавно братья по оружию. Должно быть, в этом все дело – в оружии. Инопланетное создание пощадило Семена, потому что он был безоружен. Усыпило, оставив на потом. Вот кто заботился о нем все это время! Колдовал над телом, чтобы привести в порядок после мышечной атрофии. Не давал умереть от жажды и голода.

Да, пришелец не терял времени даром. Изучал чужие технологии, разбирался, как работает термоядерный двигатель… Разбирался, как работают люди. В буквальном смысле. Разбирал их на части. Затем пришел черед понять, насколько они разумны. Как мыслят. Способны ли на контакт. Может быть, сначала в ход пошел кто-то из экипажа? Наверняка ведь нашелся кто-нибудь еще, не оказавший сопротивления. А может, Семен был единственным, кого пощадили. В любом случае, пришел его час. Словно лабораторная крыса, он носился по стеклянным лабиринтам, подбирая разложенные кусочки сыра. Тварь даже воспользовалась своими причудливыми способностями, чтобы создать для него комфортное ощущение гравитации, несмотря на то, как это сказалось на ней самой. Вряд ли вылезшие наружу кости – это нормально. Не обращая внимания на неудобства, тварь запускала щупы в его разум. Зацепила что-то в мутной воде воспоминаний, выудила из шкафа один скелет, другой, и продолжала тянуть все сильнее, пока не вывернула сознание наизнанку, не окунулась в омут чужой личности. И это ей не понравилось. Не понравилось намного больше, чем пули и гранаты.