Сергей Королев - Черный Новый год [сборник litres]

На экране возникла страница рукописи, в которой не позволял ни слова разобрать неудобочитаемый почерк.

– Что значит «Оборотный Год»? – продолжал толстяк. – Прокопий также называл его Обратным Годом и Годом-Оборотнем. Объясняя собственное пророчество, говорил, что в этот год обернется время, а с ним вместе обернутся законы природы, поскольку время не существует отдельно от бытия, и обернется сущность человеческая, так что все вокруг из несомненного станет мнимым и призрачным, из благого – злым, из безопасного – опасным, из Божьего – дьявольским. Когда случится все это, Прокопий не знал – может, скоро, а может, нет. Стоял на том, что, рано или поздно, но час роковой пробьет. Говорил… цитирую: «Придет, допустим, тыща осемьсот девяносто девятый год, но потечет не к девятисотому, а вспять – к девяносто осьмому, а там – еще далее вспять – к девяносто седьмому, и так, с каждым годом, все углубляясь прочь от истины в морок дней минувших. Несчастный люд, сносимый течением, встретит минувшие дни как заброшенные деревни, где покинуты дома, и огороды бурьяном поросли, где мох, и плесень, и сколопендры, и пауки, и мерзость запустения». Про девяносто девятый год – это он только для примера говорил. На самом деле на стыке девятнадцатого и двадцатого веков ничего подобного, как мы знаем, не случилось.

Толстяк достал пластиковую бутылку с водой, отхлебнул из горлышка, причмокнул и произнес:

– Восхитительно мерзкую водицу продают у нас всюду под видом горной родниковой! С таким ярко выраженным водопроводно-техническим букетом, что прямо хочется черту продать душу после глотка этой воды. Всем рекомендую! Если будете этой субстанцией смывать в унитазе, ваш унитаз прямо на глазах возвысится в своем экзистенциальном статусе. А теперь, друзья, у меня для вас сюрприз. Пророчество Прокопия Тенетникова про Оборотный Год я знал уже давно, но вот чего не знал – так это того, что обратное время уже возникает в отдельных локальных проявлениях. Год-Оборотень, предсказанный Прокопием, должен стать тотальным проявлением обратного времени, но локально-то оно уже здесь, среди нас! Сейчас в гостях у меня один прелюбопытнейший человек, специалист по разным странным феноменам, в том числе, и по обратному времени, Геннадий Германович Причислович…

Толстяк произнес его фамилию с ударением на второе «и», но гость, едва возник в кадре, перво-наперво заявил:

– Только, умоляю вас, ни в коем случае не Причи`слович, а Причисло`вич. Вообще, фамилия моя писалась до революции как Притчеслович, в ней два корня: «притча» и «слово». А потом, по какому-то недоразумению, трансформировалась в Причислович, словно бы тут корень «число» и приставка «при». Фонетика, как всегда, сыграла свою подлую роль.

– Ну, вы уж меня простите, Геннадий Германович, – повинился толстяк, положа ладонь на сердце.

– Ладно-ладно, проехали! – кисло улыбнулся Причислович. – Короче… то, что предсказал Тенетников, оно произойдет в свое время, будьте уверены, и довольно скоро, но пока не началась масштабная атака обратного времени, оно атакует выборочно, индивидуально. Есть состояния, в которых люди становятся легкой добычей, и обратное время нападает на них, потому что, ну, скажем так… хе-хе!.. не может удержаться, видя настолько привлекательную добычу…

– Погодите! – вмешался толстяк. – Вы говорите про обратное время как-то прям слишком персонифицированно, словно это чуть ли не живое существо. Это метафора такая или как?

– Метафора, не метафора – неважно! – отвечал Причислович, снисходительно глядя на толстяка. – Главное, вот что поймите. Идет человек по улице – самый обыкновенный, только разум его слегка сдвинут. И вдруг нет его! Как птица склюнула зернышко. А потом, спустя несколько месяцев, а может лет, возвращается, но совершенно невменяемый. Побывать там, на обратной стороне хода вещей, невозможно ведь без вреда для психики. Но есть люди, которые намеренно проникали туда – проникали подготовленными – и возвращались в своем уме. В определенных кругах их отчеты о проникновении хорошо известны. Поэтому кое-кто уже готов встретить Год-Оборотень и не сойти с ума от ужаса, когда начнется тотальная атака…

В этот момент Женя остановила просмотр видео и с тревогой уставилась на Дрюню, на его побледневшее лицо, на котором дрожали кривящиеся губы – дрожали от страха и крайнего напряжения.

– Андрейка, милый, да что с тобой?! – воскликнула она, бросаясь к нему и обнимая с материнской нежностью. – Что, что такое?!

Дрюня дрожащими пальцами вцепился в ее блузку, сминая ткань на узкой и хрупкой Жениной спине. Судорожно глотая воздух, постепенно приходил в себя. Женя ласково гладила его волосы, шептала на ухо:

– Тихо, тихо, родненький! Все хорошо, хорошо! Мы с тобой, не бойся!

Когда Дрюня успокоился, он так и не заговорил о причине своего испуга. Об этом не хотелось откровенничать ни с кем, даже с близкими людьми. О таких вещах не говорят – но стараются быстрее вытряхнуть их из сознания, как стряхивают с себя опасное ядовитое насекомое.

Пока длилась видеозапись, найденная Женей, Дрюня мало что понимал из сказанного, но внимательно смотрел в лицо Причисловичу, мучительно пытаясь понять, откуда ему знакомо это невзрачное – почти до полной абстрактности – лицо.

И когда понял, наконец, ему стало так страшно, что едва не закричал от удушливой жути.

Причислович – это же он ! Тот самый незнакомец, который в Дрюнином детстве, после смерти отца, подошел к нему, семилетнему, наклонился и нашептал на ухо всю страшную правду об отце.

Двадцать восемь лет назад. Как же давно это было! Но память вспыхнула, высвобождая образы прошлого. На этом видео Причисловичу где-то за шестьдесят, может под семьдесят, а тогда… Дрюне трудно было понять, на сколько лет выглядел незнакомец в тот далекий день, но это был именно Причислович, никто иной.

Сергей с Женей решили, что Дрюню испугали слова, произнесенные в этом видеоролике, но слова почти и не дошли до его сознания.

В дверь постучали.

– Открыто, ага! – крикнул Сергей.

На пороге возник Стас – Станислав Леонидович – родной отец Сергея, Дрюнин отчим. Высокий, худой, улыбающийся, когда-то рыжебородый, но теперь почти седой, зато с молодым блеском глаз.

– Опа! Вся банда в сборе! – весело воскликнул он. – А я вам тут, любезные мои, подарков подогнал. Ну-с, дамы и господа, направим-ка стопы свои в гостиную – акт приема оформлять!

В двенадцать ночи вся семья подняла бокалы с шампанским, сидя за столом в гостиной. Черное небо за окном расцветало огнями фейерверков. Испуганный взрывавшимися на улице петардами, Морфей залез под стол, жался там к ногам человеческим, тихонько подвывал и благодарно лизал руки, опускавшиеся под стол, чтобы погладить его, подкормить, успокоить и ободрить в трудный момент его иногда такой нелегкой собачьей жизни.