Сергей Королев - Черный Новый год [сборник litres]

Секундная стрелка настенных часов описывала круг за кругом: первый день нового года обрастал пылинками времен. И с ними вместе у Сергея, бросавшего взгляды на циферблат, росла тревога. Но не происходило ничего необычного. Мелькали вилки и ложки над закусками, дождавшимися своего часа. Стас, нацелив пульт на телевизор, искал канал с какой-нибудь более-менее приличной передачей, чтоб не вызывала тошноты и скуки. Телевизор плевался сгустками цветов и звуков. Элеонора и Женя обсуждали что-то женское, недоступное разумению мужской половины семьи. Дрюня не думал ни о чем, его сознание радостно растворялось в празднике, голова была блаженно пуста, ни единой мысли не витало в ней. О Причисловиче, его напугавшем, он уж и забыл. Один Сергей был почему-то встревожен, но постепенно его тревога таяла.

И когда он совсем успокоился, за стеной раздался истошный крик.

Дом, в котором они жили, имел три входа, был поделен на три квартиры: А, Б и В. Им принадлежала бо`льшая часть, полдома – квартира А. Другую половину делили две пожилые женщины: тетя Света, уже в летах, но довольно-таки моложавая, и совсем старенькая и немощная – за восемьдесят лет – баба Рая, Раиса Филипповна. Кричала сейчас как раз она.

Не так давно баба Рая, маленькая и юркая, похожая одновременно на большеглазого птенца и на лягушку, бодро шастала по двору, бегала по магазинам, устраивала развеселые попойки с дочерью, двумя ее сыновьями и одним дружком-старичком, на которого имела виды. Напивалась до белой горячки и галлюцинаций, видела чертей и мертвецов, разговаривала с ними, бывало, и кричала во весь голос, прочь гоня выходцев с того света. Короче, весело жила.

Но потом все поползло в какую-то яму. Оба внука сидели по тюрьмам, дочь умерла. Баба Рая незадолго до ее смерти ходила уже с трудом, а после слегла окончательно. За ней ухаживала Клава, жена ее младшего внука. Она привела к бабе Рае нотариуса, и старушка подписала доверенность, по которой Клава распоряжалась ее пенсией, покупала для нее продукты и оплачивала счета. Раз или два на дню Клава навещала бабу Раю – убирала в доме, стирала, готовила, кормила старушку, которая стала настолько немощна, что уже не могла ни сесть на постели самостоятельно, ни повернуться на бок, ни, тем более, на ноги встать.

Тут уж поневоле пришлось бабе Рае завязать с пьянством. Клава принципиально не давала ей ни капли спиртного. Но галлюцинации продолжали посещать старушку без всякого алкоголя. Мозг ее работал, как фабрика по производству галлюциногенных биохимических веществ. Черти и покойники являлись средь бела дня. Не раз она доводила Клаву до испуга, когда в ее присутствии разговаривала с невидимыми для нее «гостями», удивляясь, как та не замечает их, когда вот же они, стоят у нее прямо за спиной!

В отсутствие Клавы баба Рая часто звала на помощь соседей. Часами могла орать свое «спасите-помогите», пока кто-нибудь не заглянет – выяснить, в чем дело. Вопли ее были слышны не только через стену, но и в двух соседних домах, чьи окна под разными углами смотрели к бабе Рае во двор. Соседи договорились с Клавой, чтобы та оставляла им ключ в тайнике, и наведывались к старушке: то поднять ее, упавшую с кровати на пол, то повернуть на бок, то воды подать, а то чтоб услышать от нее, как ей скучно, почему и зовет к себе хоть кого-нибудь. Вскоре соседи по характеру крика научились распознавать – от скуки кричит баба Рая или действительно нуждается в помощи.

Вот и сейчас, в новогоднюю ночь, старушка подала голос, и это был настоящий крик о помощи, а не тот «праздный» крик без чувства и надрыва, когда ей не хватало развлечений.

Стас, Элеонора, Сергей, Женя, Дрюня – все прислушались к воплям из-за стены.

– Упала, что ли? – предположил Стас.

– Женечка, возьми мальчиков. Сходите, гляньте, что там с ней, – попросила Элеонора.

Женя кивнула и вышла из-за стола вместе с Сергеем и Дрюней. Мужская сила требовалась в том случае, если баба Рая свалилась на пол и следовало ее поднять. В остальных случаях Женя справлялась сама. Обычно она первая входила в комнату к бабе Рае, которая любила лежать на кровати голышом, все с себя сбросив, и часто падала на пол в таком же непотребном виде. Тогда Женя, вошедшая первой, укрывала ее простыней или одеялом и сообщала мужчинам, что им можно заходить или что, наоборот, их помощь не требуется – если баба Рая не упала.

Чтобы попасть к бабе Рае, надо было выйти со двора на улицу, обогнуть дом – он был угловым, последним по четной стороне – и с другой стороны дома войти в калитку, которая вела к бабе Рае во двор. Эта калитка никогда не закрывалась, всегда была полуоткрыта или распахнута настежь.

На этот раз Сергей и Женя вышли первыми, а Дрюня замешкался и оказался на улице, когда те уже поворачивали за угол. Необъяснимая тревога кольнула вдруг Дрюню, и он, дойдя до угла, остановился, чувствуя, как по спине меж лопаток ползает змейка нарастающего страха.

Дрюня обернулся и увидел, как по улице движется, приближаясь, странно знакомая фигура. Повеяло жутью. Только Дрюня никак не мог вспомнить, где же видел ее? И когда? Кажется, совсем недавно.

Дрюня всматривался в эту фигуру, чувствуя, что все в ней какое-то неправильное и поэтому пугающее. На всякий случай Дрюня спрятался за угол, образованный забором из металлопрофиля, и выглядывал из-за него, следя за фигурой.

Та остановилась напротив их калитки, которую Дрюня оставил приоткрытой, выйдя на улицу. Толкнула рукой дверь и вошла во двор.

В то мгновение, когда фигура исчезала во дворе, Дрюня вспомнил ее и весь покрылся липкой испариной ужаса. Это была та самая голая безголовая женщина, которую накануне днем он встретил на Чайковского. И отрезанная голова так же покоилась в целлофановом пакете, в руке у нее. И сейчас эта страшная женщина вошла к ним во двор.

Дрюня побежал вслед Жене и Сергею, которые уже вошли в дом к бабе Рае. Надо рассказать им о том, что он увидел!

Ворвавшись в жилище бабы Раи, пройдя через темную прихожую и кухню, Дрюня остановился перед открытой дверью в комнату.

Там, у стены слева лежала на кровати баба Рая, а у стены справа Сергей и Женя что-то делали, сидя на полу. Что – Дрюня не понял. Оба они были испачканы кровью. Все внимание Дрюни приковал к себе человек, стоявший в глубине комнаты. Этот человек был страшнее той безголовой женщины, которая, возможно, лишь померещилась. Взгляд его обжигал и притягивал. И был он не совсем человек, но… Дрюня не знал, как подумать о нем, об этом чудовище в человеческом облике. Понял одно: это опасное, нечеловечески злое существо, которое способно делать с людьми самое страшное, самое чудовищное, что только можно вообразить. И надо бежать со всех ног от него прочь.