Сергей Королев - Черный Новый год [сборник litres]

Он подошел к краю крыши. Раскинувшаяся внизу темнота манила, словно засасывала, поглощала без остатка. Ноги подкашивались. В голове крутились безумные мысли в духе того, что происходило вокруг. Если спрыгнуть, может ли метель унести его прямо к дочери, где бы та ни была? Или все закончится замерзающим у подъезда трупом, до которого никому нет дела?

Со всех сторон грохотали салюты. В доме звенели стекла. Внизу кричали – не то от боли, не то от горя, не то от радости. Город упивался сумасшествием.

Влад поднял голову к небу. Туда, где снежные вихри обретали контуры исполинского лица, жуткой бородатой морды с неправильной улыбкой и выпученными глазами.

– Верни ее, – сказал он, и слова унесла метель. – Я все сделаю.

Наверху послышался искаженный смех. Ветер в одно мгновение стер жуткий лик с неба – будто кто-то крошки со стола смахнул. Видение (видение?) растаяло.

Влад вернулся в домик на крыше, без сил упал на лежанку и как мог завернулся в газеты. Дыхание выходило облачками пара, кончики пальцев почти не ощущались. В голове шумело.

– Потолок ледяной… дверь скрипучая… – едва слышно пропел Влад. Он дрожал всем телом, а вместе с ним дрожало и его картонное жилище. – За шершавой стеной… тьма колючая…

Влад закрыл глаза. Наружу просился то ли плач, то ли нервный смешок. Холод обволакивал, темнота укрывала, ветер пел колыбельную. Влад встречал тревожные сны, а по крыше кто-то ходил.

Кладбище было огромным. Влад пробирался вперед, стараясь смотреть только под ноги. Потому что если бросить заинтересованный взгляд на надгробия и памятники…

Отовсюду смотрела сказка. Мертвый Шарик с разрезанным горлом ухмылялся окровавленной пастью. Лиса Алиса была изображена задушенной, с выколупанными глазами. Снежная королева скалилась с надгробия беззубым ртом, а срезанная верхушка черепа обнажала покрытый льдом мозг. Освежеванного волка из «Ну, погоди!» опознать можно было лишь по выбитой снизу надписи. Но больше всего ужасало то, что все изображения были цветными. Кровь же и вовсе выглядела настоящей, свежей – будто памятники только что ею измазали.

Снег испещряли следы: большие, маленькие, нечеловеческие. Всюду мелькали неясные силуэты, от надгробий отделялись тени. Царство мертвых просыпалось.

Влад слышал, что за ним идут, но оборачиваться он и не думал. Впереди открывалась поляна с елью исполинских размеров. Именно туда со всего кладбища стекались люди и нелюди. Пятеро горбатых коротышек с двумя тяжелыми черными мешками. Музыканты в капюшонах, оставляющие на снегу отпечатки копыт и птичьих лап. Облезлый лев, ржавый робот, рассыпающееся на глазах соломенное пугало. Болезненные, неправильные, будто перерисованные сумасшедшим художником, к поляне шли сказочные персонажи – те, кого еще не успели похоронить. А вместе с ними шли дети.

Влад пытался найти Женьку, бегал от одного ребенка к другому, но все тщетно. Дети не обращали на него никакого внимания и как завороженные шагали вперед, не сводя глаз с ели. Вокруг нее собиралась толпа, что-то происходило. И тогда Влад наконец увидел.

Вместо игрушек ель украшали висельники. Мертвецы болтались на толстых ветках и пошатывались на ветру, а новогоднее чудо-дерево росло и росло, точно бобовый стебель. Тянулось макушкой к черному небу и выдергивало из мерзлой земли новые и новые хвойные лапы. Оно готовило место для следующих жертв.

Внизу орудовали Снеговики с веревками. Затягивали петли на шеях и вешали на ветках детей, взрослых и сказочных героев. Ель принимала всех. Кто-то еще подергивался, судорожно бил ногами в воздухе, а кто-то уже испустил дух. Вон висит в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил. И с десяток ребятишек болтаются на том же суку.

Увидев посиневшую, измазанную вареньем физиономию, Влад похолодел. Женька… Она ведь была с ним!

Влад бросился к дереву, расталкивая всех на своем пути, стараясь рассмотреть уносящиеся к небу детские лица и в то же время боясь узнать одно из них. Он споткнулся, рухнул в снег. Закричал, глядя на ель с мертвецами, позвал дочь. Но в следующее мгновение все скрыл снегопад, а в рот набилось что-то холодное и мерзкое. В нос ударила тошнотворная вонь. Запах скорби. Запах умирающей сказки.

Теперь здесь не было ни кладбища, ни его обитателей. Только пожирающая пространство метель. Влад, отплевывался, вслепую шагал вперед, повторяя имя дочери, точно какое-то заклинание:

– Женька, Женька, Женька, Женькаженькаженькаженькаженькажень…

Навстречу прошла женщина, слегка задев Влада плечом. Бросила короткое «Извините» и поспешила дальше. Едва дыша, проталкивая ком в горло, Влад обернулся. Он глядел женщине вслед и не мог произнести ни слова. Ему было не по силам предотвратить то, что должно случиться.

Из темноты вылетела машина и на всем ходу врезалась в женщину. Но та не отлетела в сторону, а разбилась на множество осколков, будто была сделана из стекла. Или изо льда.

На негнущихся ногах Влад подошел к месту трагедии. Упал на колени и заплакал, собирая ледышки в кучу. Они приняли форму букв: М, О, Р, О. Владу оставалось сложить последнюю.

Слезы замерзали на лице, холод парализовывал, но Влад собирал из осколков злосчастную букву. Слово. Имя, ставшее проклятием. Влад продолжал, пока не понял, что нет никакой заснеженной дороги и он ворочает обломки музыкального центра на полу мастерской. Дверь хлопала на ветру, звенел колокольчик, в помещение валил снег. Жуткая бородатая морда из мрамора с интересом наблюдала за Владом. На рабочем столе лежал плюшевый Матроскин.

Влад с трудом поднялся, разминая затекшие конечности. Как он сюда попал? Не очередной ли это сон?.. Впрочем, явь давно перемешалась с кошмаром, чего ж теперь удивляться. И все началось со смерти гребаного Деда.

Он повернулся к памятнику. Вставка из черного гранита ждала только его. Влад вздохнул и пошел за инструментами. Он обещал, что все сделает, и должен сдержать слово. В этом был его единственный шанс.

Влад сосредоточился на работе, стараясь не думать больше ни о чем. Ни о заглядывающих в окна Снеговиках, ни о криках снаружи, ни о гигантском дереве с висельниками. Он думал только о буквах и цифрах. И чья-то невидимая рука вела его инструменты, когда Влад выбивал дату рождения.

Закончив с цифрами, Влад стал подправлять изображение, то и дело сверяясь с фотографией. Летящие вниз крошки мрамора превращались в снежинки, и пол становился мокрым. Ботинки скользили, но Влад запретил себе обращать внимание на что-либо; он с головой ушел в работу. Пришло внутреннее чувство спокойствия. Если он все сделает как надо, Женька вернется домой. Он отвезет ее на каток, как обещал. Угостит сахарной ватой и никогда больше от себя не отпустит.