Роберт Стайн - Проклятие египетской гробницы [litres]

Этот проход был шире предыдущих. Сари прибавила шаг, намного опередив меня.

– Подожди! – окрикнул я ее.

Как назло, у меня опять развязался шнурок. Чертыхнувшись, я склонился к ботинку.

– Эй, Сари, подожди меня!

Ответа не последовало. Казалось, она меня не слышит. Свет ее фонарика вдалеке становился все слабее… и вдруг – исчез.

Неужто батарейки сели?

Нет, скорее всего, коридор изогнулся , решил я. Сари просто стало не видно.

– Сари! – позвал я. – А ну не беги! Подожди меня!

Я пялился в темноту. Темнота не отвечала.

– Сари?

Почему она молчит?

– Сари!

Голос мой пронесся по длинному извилистому тоннелю.

И ответом мне служила лишь тишина.

Я позвал ее еще раз – и услышал, как затихающее эхо повторяет ее имя.

Поначалу я разозлился. Я ведь прекрасно понял, что замышляет Сари.

Она нарочно не отвечала, нарочно пыталась напугать меня.

Ей просто невтерпеж было доказать, что она тут самая крутая, а я – так, бесплатное приложение. Бесплатное трусливое приложение.

Я вдруг вспомнил один случай, несколько лет назад. Сари и дядя Бен приехали ко мне в гости. Думаю, нам с ней было лет по семь-восемь.

Мы вышли на улицу поиграть. День был пасмурный, собирался дождь. У Сари была скакалка, и она, как обычно, хвасталась, показывая мне, как хорошо через нее прыгает. Потом, конечно, когда она дала мне попробовать, я споткнулся и упал, а она засмеялась как сумасшедшая.

Я решил отомстить ей, отведя в заброшенный старый дом в паре кварталов от нашего. Соседские дети верили, что там водятся привидения. Пробраться в него не составляло труда, но родители вечно твердили нам держаться подальше и не испытывать судьбу на его прогнивших лестницах и половицах, готовых обвалиться в любой миг.

Я привел Сари в этот дом и сказал ей, что там водятся привидения. И мы прокрались внутрь через разбитое окно подвала.

На улице стало еще темнее, пошел дождь. Прекрасная погода. И я видел, что Сари очень боится остаться в этом жутком старом доме одна. Мне-то все было нипочем – я уже бывал там раньше.

Мы принялись бродить по дому. Я шел впереди. Каким-то образом мы разлучились. А за окном все грохотали молнии, яростно хлестал дождь, и я вдруг нестерпимо захотел домой – атмосфера пустого дома стала действовать мне на нервы. Я позвал Сари… и она не откликнулась. Тогда я позвал еще раз – и вновь никакого ответа.

А потом я услышал громкий треск.

Выкрикивая ее имя, я скакал из комнаты в комнату, напуганный до полусмерти. Я был твердо уверен, что случилось что-то ужасное, ведь ее нигде не было; кричал и кричал, но она не отвечала.

Я так испугался, что заплакал. Потом, запаниковав, выбежал из дома под проливной дождь. Я бежал сквозь гром и молнии, не переставая плакать. Когда я добрался домой, то промок насквозь, до последней нитки.

Я вбежал на кухню, рыдая и плача, осознавая, что оставил Сари в страшном доме с привидениями одну. И застал ее там, за общим столом, – с огромным куском кофейного пирога во рту. Который, впрочем, каким-то чудом не мешал ей самодовольно улыбаться.

Теперь, вглядываясь в темноту пирамиды, я знал, что Сари поступает со мной точь-в-точь так же, как и тогда.

Просто пытается напугать меня.

Хочет выставить меня в дурном свете.

Или… все-таки нет?

Я шел по низкому, узкому туннелю, держа фонарик прямо перед собой, не зная, что и думать. Мой гнев быстро сменился беспокойством, и тревожные вопросы чередой пронеслись в моей голове.

Что, если она не сыграла со мной злую шутку?

Что, если с ней случилось что-то плохое?

Что, если она оступилась и упала в яму?

Или попала в ловушку в потайном туннеле? Или… я не знаю что.

Я плохо соображал.

Мои подошвы громко стучали по усыпанному песком полу, когда я наполовину шел, наполовину бежал по извилистому туннелю.

– Сари? – крикнул я, уже не заботясь о том, испуганно звучит голос или нет.

Где же она?

Она не могла уйти слишком далеко. Я бы точно видел свет ее фонарика.

– Сари!

В этой тесноте ей негде было спрятаться. Я что, шел не по тому ответвлению?

Нет.

Все это время я находился в одном и том же проходе. В том самом, где она исчезла.

Никуда она не исчезла , одернул я себя. Даже думать о таком нечего.

Внезапно узкий ход оборвался – не тупиком, но небольшой пробоиной, уводящей в маленький квадратный каменный отсек. Я позволил лучу фонарика скользнуть внутрь.

– Сари?

Она не отзывалась.

Голые стены. Спертый, горячий воздух. Пол – тверже, песка почти нет. На песке – никаких следов.

– Ой…

Я тихонько вскрикнул, когда свет упал на предмет у самой дальней стены. Сердце бешено колотилось. Я нетерпеливо сделал несколько шагов, пока не оказался в считанных футах от него.

Это была мумия.

Вернее, большой каменный саркофаг не меньше восьми футов длиной.

Он был прямоугольный, с закругленными углами и резной крышкой. Я подошел поближе и прищурился.

Да, самый настоящий древнеегипетский саркофаг.

На крышке было вырезано человеческое лицо. Лицо женщины – что-то наподобие посмертной маски, какие можно увидеть на картинках в учебниках. Широко распахнутые нарисованные глаза таращились в потолок.

Нет, ну каково, думал я восторженно. Самая настоящая реликвия! Древность!

Резное лицо на крышке, должно быть, когда-то было ярко раскрашено. Но за множество лет, минувших с тех пор, цвет поблек. Лик сделался серым, нездорово-бледным, как на пороге смерти.

Глядя на крышку саркофага, гладкую и неповрежденную, я гадал, видел ли ее дядя Бен. А вдруг это мое собственное открытие?

Почему, собственно, саркофаг поместили в столь маленькую залу?

И кто в нем покоится?

Я собрался с духом и протянул руку к гладкому камню крышки, как вдруг раздался громкий скрип.

И крышка приподнялась сама.

– Э-э-э… – глухое мычание поднялось со дна моей глотки.

Сначала я подумал, что мне показалось. Замерев как истукан, я направил фонарик на закрывающую саркофаг плиту.

Та приподнялась еще немного.

И тогда я услышал шипение откуда-то из недр этого древнего гроба – будто газ шел из слегка приоткрытой банки с шипучкой.

Издав очередной сдавленный крик, я сделал шаг назад.

Крышка, будто уловив мое движение, подскочила еще на дюйм.

Я сделал второй – осторожный – шаг назад…

И уронил фонарик.

Слава всем богам, он не разбился! Подхватив его дрожащей рукой, я снова посветил на саркофаг. Плохи дела – крышка открылась уже почти на фут.

Я сделал глубокий вдох и задержал дыхание.

Мне хотелось бежать, но страх сковал меня.

Мне хотелось закричать, но я знал, что не смогу издать ни звука.