Роберт Стайн - Проклятие египетской гробницы [litres]

– Вернусь через час, не позже, – пообещал Бен. – Подождите в номере, хорошо?

– В этой комнате? – вскричала Сари, словно ужаснее судьбы придумать нельзя.

– Ладно-ладно! Можете спуститься в гостиничный холл, если очень хотите. Но не на улицу. – Он натянул желто-коричневое пальто, проверил, на месте ли бумажник и ключи, и, торопясь, вышел.

Мы с Сари грустно переглянулись.

– Чем бы ты хотела заняться? – спросил я, вилкой гоняя по тарелке нетронутые блины.

Сари пожала плечами.

– Жарковато здесь.

Я кивнул.

– Ну да. Где-то под сорок Цельсия.

– Не хочу сидеть взаперти, – заявила она, вставая и потягиваясь.

– Предлагаешь спуститься вниз? – Я все еще возился с блинами, кромсая их вилкой на более-менее удобоваримые кусочки.

– Нет. Давай вообще уйдем из гостиницы. – Сари подошла к зеркалу в прихожей и принялась расчесывать свои черные волосы.

– Но дядя Бен сказал… – запротестовал я.

– Мы же недалеко! Или ты опять струсил? – Мало того, что перебивает, так еще и снова давит на больное. Я состроил ей рожу. Впрочем, она этого не заметила – любовалась своим ненаглядным отражением в зеркале.

– Что ж, ладно. Идем в музей. Бен сказал, он всего в паре кварталов отсюда. – Я не собирался уступать ей в дальнейшем. Если хочет ослушаться наказа отца и пойти наружу – так тому и быть. Но с этой минуты, решил я, никаких повторений вчерашнего. Ни-ка-ких.

– В музей? – Сари сморщила нос. – Ну ладно. – Она повернулась ко мне. – Знаешь, мы достаточно взрослые. Можем гулять там, где хотим.

– Говори за себя, – сказал я. – Лично я оставлю дяде Бену записку – напишу, куда мы идем, на тот случай, если он вернется раньше нас. – Подойдя к столу, я подобрал ручку и маленький лист бумаги из отрывной стопки.

– Если ты боишься, Гейби, мы можем просто прогуляться вокруг гостиницы. – Сари искоса посмотрела на меня, оценивая, как я на сей выпад отреагирую.

– Ни за что! – отрезал я. – Мы пойдем в музей. Если ты сама не струсила.

– «Низашто!» – передразнила она меня.

– И не зови меня Гейби, – напомнил я.

Я написал записку дяде Бену. Затем мы на эскалаторе спустились в холл. У девушки за стойкой мы узнали, где находится музей. Нужно было повернуть за гостиницей направо и пройти ровно два квартала.

Когда мы вышли на залитую солнцем улицу, Сари вдруг заколебалась.

– Слушай… ты уверен, что мы поступаем правильно?

– Да что с нами будет? – беспечно пожал плечами я.

– Пойдем. Вон туда. – Я прикрыл глаза рукой от безумно палящего солнца.

– Жа-а-а-арко, – пожаловалась Сари.

На забитых людьми улицах стоял шум. Я едва ли слышал что-нибудь из-за гудков проезжающих у самого тротуара машин. Здешние автомобилисты, видимо, на полном серьезе полагали, что сигналить надо всю дорогу из пункта А в пункт Б, иначе не весело.

Мы с Сари держались рядом, пробираясь в толпе. Народ тут ходил самый разный.

Мужчины в деловых костюмах американского стиля вышагивали рядом с арабами в чем-то вроде мятых белых пижам – так бы я оценил на глаз их прикиды.

Мы видели женщин, которые смотрелись бы уместно на любой улице в Штатах – то в ярких леггинсах, то в свободно развевающихся юбках, в летних платьях и джинсах. И тут же нам попадались дамы, одетые в черные мешковины, чьи лица закрывала паранджа.

– Да, это тебе не Америка! – провозгласил я, стараясь перекричать визг гудков.

Я так увлекся разглядыванием толпы, интересной и пестрой, что напрочь забыл про дома.

А между тем мы чуть не прошли музей – высокое каменное здание с длинной лестницей, взбегающей от улицы ко входу на добрых четыре метра.

Взбежав по ступенькам, мы миновали двери-вертушки.

– Тут так тихо, – заметил я, зачем-то понизив голос до шепота. Впрочем, после улиц, где сигналили машины и шумели толкающиеся люди, тишина казалась усладой.

– Как думаешь, зачем они так часто сигналят? – спросила Сари, хватаясь за уши.

– Видимо, такой обычай. – Я развел руками.

Мы огляделись по сторонам. Нас окружал громадный вестибюль, слева и справа поднимались ввысь огромные мраморные лестницы. Две колонны-близняшки белого цвета сторожили проход в протянувшийся через все здание коридор, а на большущей настенной фреске по правую руку от нас был воссоздан вид сверху на Нил и гряды пирамид.

Мы немного постояли, наслаждаясь этим зрелищем, а потом прошли к дальней стене, где нас ждала стойка информации. В зал с мумиями, как нам объяснили на отличном английском, вела правая большая лестница.

Наши кроссовки пружинили на сверкающем мраморном полу. Лестница, казалось, никогда не кончится.

– Скалолазание какое-то, – пожаловался я на середине, отдуваясь.

– Кто быстрее наверх? – спросила Сари и, прежде чем я осадил ее, рванулась вперед с коварной улыбкой на лице.

Само собой, она уделала меня на добрых десять ступенек. Я ожидал, что сейчас меня назовут «тормозом» или «улиткой», или еще чем-нибудь похуже, но Сари уже забыла про меня и все внимание отдала экспонатам.

Темный зал с высокими сводами показался мне неимоверно огромным. Прямо перед входом в него красовалась витрина из стекла с детальным деревянно-глиняным макетом внутри.

Я подступил поближе, чтобы лучше рассмотреть ее содержимое. На макете маленькие фигурки-рабочие тянули по песку к недостроенной пирамиде здоровенные блоки, вытесанные из камня. В зале за витриной просматривались высокие статуи и явно превосходно сохранившиеся саркофаги с мумиями, стенды с древней посудой и прочими артефактами и реликвиями.

– Вот так местечко! – радостно воскликнул я, бросаясь к первой витрине.

– А это еще кто? Какой-то пес-переросток? – спросила Сари, указывая на громадное изваяние у стены. У каменного существа была голова свирепой собаки и львиное, судя по всему, тело. Глаза монстра смотрели прямо перед собой, и он будто готов был наброситься на любого, кто к нему приблизится.

– Египтяне ставили таких тварей перед гробницами, – сказал я Сари. – Ты ведь знаешь и так. Они защищали святые места и отпугивали расхитителей захоронений.

– Типа сторожевых псов, – понимающе кивнула Сари, подходя к древней статуе.

– Эй, а в этом ящике мумия! – воскликнул я, наклоняясь к древнему гробу. – Глянь!

– Ну да, мумия, – пожала плечами Сари, не отрывая глаз от каменного монстра. Ну да, ее таким уже не проймешь – она-то видела настоящие мумии гораздо чаще, чем я.

– Она такая маленькая, – сказал я, глядя на пожелтевшее полотно, туго обмотанное вокруг тощей головы и тела.

– Наши предки – креветки, – хмыкнула Сари. – Как думаешь, это вообще мужчина или женщина?

Я взглянул на табличку на боку гроба.

– Там написано, что мужчина.

– Сразу видно, тренажеров у них не было, – сказала Сари и рассмеялась собственной шутке.