Дин Кунц - Мистериум [litres]

Это помещение было одним из трех убежищ, расположенных в разных концах дворца. В случае нападения террористов или проникновения грабителей Перселл мог в них укрыться и ждать, пока полиция разбирается с непрошеными гостями. Два других убежища не были так глубоко упрятаны и тщательно укреплены, как это. Сооружение всех трех проходило тайно, и городской департамент строительства ничего о них не знал.

Месяца через два после того, как тибуронский дворец был закончен, до Перселла вдруг дошло, что это убежище может послужить и другой цели. Ему понадобился еще месяц, и только тогда Дориан признался себе, что на подсознательном уровне знал, что это за цель. Ее придумал не внутренний ребенок, любящий старые фильмы ужасов, и не помешанный на безопасности миллиардер, в которого превратился этот ребенок. Нет, эту цель создала жестокая и безжалостная сторона его личности, признать которую он был еще не вполне готов. Сторона, являвшаяся полностью свободной и всемогущей версией Дориана Перселла – его первозданное «Я», жаждавшее самовыражения.

Перселл произнес две строчки стихотворения, услышанного однажды и необъяснимым образом запавшего ему в душу. Он не знал ни автора, ни остальных строк и знать не хотел.

I should have been a pair of ragged claws Scuttling across the floors of silent seas [19] Строки из стихотворения Т. С. Элиота «Песнь любви Дж. Альфреда Прафрока». Приблизительный перевод: «Быть бы мне парой острых клыков, / Скользящих по безмолвию морского дна». .

Он не шептал слова, но звукоизоляция здесь была такой совершенной, что слова гасли, не успев долететь до дальней стены.

Перейти из этого больного, упаднического века в трансгуманистическое будущее, подняться над ограничениями рода человеческого, стать богом. Для этого надо думать, как бог. А боги не признают ограничений.

Он стоял, потягивая ароматную водку со льдом, осматривал комнату и думал о ее подобающем убранстве, которое отвечало бы зову нового времени и той первозданной силе, что проявится здесь. Его силе.

Перселл вдруг ощутил, как нечто бросает ему пугающий вызов, искушая поддаться тайной жизни запретных наслаждений в этой святая святых, но так, чтобы наслаждения не одержали над ним верх и ничуть не изменили его облик и личность, знакомые внешнему миру.

Сколько развлечений его ждет, если он примет этот вызов, как уже принимал множество других, приведших его к непрерывно растущему успеху. Перселл думал об этом, и на его губах играла улыбка.

К двум часам дня все того же четверга шериф Хейден Экман убедил себя, что ситуация разрешилась как нельзя лучше. Тио Барбизон был прав. До чего же легко, когда ты чья-то собственность. Никакой ответственности, только делай то, что тебе велят. В шесть приедут люди Барбизона, заберут трупы и вещдоки и привезут ему на подпись состряпанную версию недавних событий, устраивающую генерального прокурора. Он подпишет эту бумагу, и тогда начнется его новая жизнь.

Экман сидел в гостиной, развалившись в кресле, и неспешно глотал вторую порцию виски, когда зазвонил его личный мобильник. Вызов исходил от полицейского Рида Хаффина – одного из тех, кого шериф сам выбирал себе в помощники.

– Шериф, я только что узнал от одного из наших парней. Оказывается, вчера ночью, когда мы охраняли дом этой Букмен, там находился доктор Конрой.

Хейден выпрямился.

– Мы обыскались Карсона. Джиму Хармону пришлось одному возиться с убитыми на станции кондиционирования. За каким чертом он поперся к Меган Букмен?

– Никто не знает. Его «эксплорер» стоял у переднего крыльца. Потом уехал. Это было еще до рассвета. Прикажете поискать его? Может, наведаться к нему домой?

– Мне надо посоветоваться, – ответил Хейден.

– С кем? – удивился Хаффин.

– С собой, – нашелся шериф, поняв, что едва не сболтнул лишнего. – Я хотел сказать: надо подумать, как поступить. Карсон не должен был там появляться, ни по служебным делам, ни вообще. Но он у нас парень с закидонами. Порывистый. Я сам с ним разберусь.

– Я просто подумал, что вам надо знать об этом.

– Теперь знаю, – сказал Хейден и отключился.

Через полминуты раздался новый звонок. От Риты Карриктон.

– Я немного поспала, – сообщила она. – А ты?

– Нет. Может, я теперь вообще не засну. Я слишком закручен.

– Тогда я приеду и раскручу тебя. Я горячая, как адская сковородка. Вся ночная заваруха, все это насилие… Не знаю почему, но меня это возбуждает.

Хейден взглянул на ручные часы. До появления людей Барбизона оставалось почти четыре часа. Покувыркаться с Ритой – это единственный способ расслабиться. Может, ему удастся поспать пару часиков до приезда гостей из Сакраменто. Чтобы держаться с ними как надо, отдых ему не помешает.

– Приезжай, – сказал он Рите.

– Буду через двадцать минут.

Шериф поспешил в ванную, где принял пятьдесят миллиграммов виагры, запив виски.

Потом он отключил сигнализацию и сходил в гараж – за деньгами, лежавшими в багажнике его патрульной машины, и курткой с зашитыми бриллиантами.

Вернувшись в кухню, он бросил куртку на стул, а деньги вывалил на кухонный островок.

Рите незачем знать, что он теперь принадлежит Тио и, скорее всего, Перселлу. Быть чьей-то собственностью – это хорошо. Он знал, что хорошо. Но Риту в этом понадобится убеждать. Она замучает его болтовней. Хейдену сейчас совсем не хотелось разговаривать. Он хотел, чтобы Рита вышибла из него мозги. Она уже находилась в соответствующем настроении, а зрелище пачек с купюрами подействует на нее, как фунт сильного афродизиака.

Он чуть снова не включил сигнализацию, но вовремя спохватился. Рита наверняка спросит, почему это днем у него включена сигнализация. Ему не хотелось, чтобы она подумала, будто он боится Шекета.

Вместо двадцати минут она приехала через пятнадцать и вошла в кухню через внутреннюю дверь. Рита сменилась с дежурства и сняла форму. Когда она увидела пачки денег, громоздящиеся на столе, соски под ее белой футболкой моментально налились и отвердели.

– Это вещественное доказательство или как? – спросила она.

– Нет, малышка. Это законный трофей.

– Твой? – оторопело спросила она.

– Наш. Обнаружил у Шекета в машине. В тайнике.

Рита привезла с собой бутылку хорошего красного вина. Бутылку она поставила на стол, а сама зарылась лицом в деньги, глубоко вдыхая их запах.

– Ты достоин первоклассного траха.

– Я быстренько сполоснусь в душе.

– Не задерживайся, мистер Большой босс. Я буду ждать в постели, с двумя бокалами вина.

Хейдену нравилось, когда Рита называла его Большим боссом. Удивительно, что еще совсем недавно он валялся на кухонном полу в утробной позе, убежденный, что его жизнь кончена, а о перспективах на будущее надо забыть. Теперь его ожидало гарантированное светлое будущее. Вскоре Рита измотает и досуха выжмет его в постели. Трахальщица она фантастическая. И будет еще фантастичнее, если он представит, что это не она, а Меган Букмен.