Дин Кунц - Мистериум [litres]

– Буду через пятнадцать минут, – пообещал он.

Дориан Перселл находился в комнате ожидания вертолетной площадки на крыше дома в Ноб-Хилле. Он стоял у окна, нетерпеливо поглядывая на площадку и ожидая свое воздушное такси.

Один из его телохранителей замер возле лифта, второй стоял рядом с Перселлом. Брать их с собой он не собирался. Место, куда он намеревался лететь, гарантировало ему полную безопасность.

Помимо апартаментов в здании штаб-квартиры в Саннивейле, поместья в Пало-Альто и двухэтажного пентхауса в центре Сан-Франциско, Дориан владел еще одним примечательным объектом недвижимости возле залива. Его дворец в Тибуроне, на северном берегу залива Сан-Франциско, был площадью в сорок тысяч квадратных футов и занимал пять акров превосходной земли. Из окон южной и юго-западной части дворца открывался вид на мост Золотые ворота и сказочный город. Сан-Франциско находился на эстетически приятном расстоянии, отделенный почти пятью милями водного пространства, ослепительно сияя огнями вечером и ночью, но в любое время суток недосягаемый для чувствительного обоняния Дориана.

Его невеста Палома Паскаль, жившая с ним в Пало-Альто, иногда выбиралась в Сан-Франциско на какое-нибудь культурное событие и тогда останавливалась в городском пентхаусе Дориана. Но в тибуронском дворце не было ни одной ее вещи, даже зубной щетки. Необычайно стройная и гибкая гимнастка Саффрон Кеттерлинг по прозвищу Солнышко, жившая с Дорианом в пентхаусе (за исключением редких визитов туда Паломы), тоже не имела доступа в Тибурон.

Прежде на участке, купленном Дорианом, стояли три особняка. Он распорядился их снести и выстроить ультрасовременную резиденцию. Строительство завершилось шестнадцать месяцев назад. Это было чудо из стали, гранита, кварцита и стекла, имевшее потайные лестницы и потайные комнаты, а также всевозможные классные штучки, отвечавшие потребностям тринадцатилетнего поклонника фэнтези и научной фантастики, если бы тринадцатилетний подросток располагал восемьюдесятью миллионами долларов на свои прихоти.

Прислуга нового дворца состояла из четырнадцати человек. Четыре дня в неделю они поддерживали там чистоту и наводили порядок, но с пяти часов вечера четверга и до восьми утра понедельника там не было ни души. Хотя Дориан бывал здесь один-два раза в месяц, он относился к своему пристанищу со священным трепетом. Полное уединение давало ему свободу от множества отвлекающих факторов. Здесь его мысли приобретали надлежащую ясность, и он мог размышлять о том, куда движутся культура и высокие технологии. Здесь проявлялся его гений футуролога, касающийся создания новых отраслей бизнеса и технологических инноваций, призванных обеспечить дальнейший рост «Параболы».

Он видел себя Томасом Эдисоном своего времени, только без примитивного эдисоновского морализирования и с четким пониманием способов увеличить прибыли, о которых хвастливый «волшебник из Менло-Парка» мог лишь мечтать.

Одиночество в тибуронском дворце ничуть не тяготило Дориана, однако это архитектурное чудо он выстроил в расчете на брачную партнершу совсем иного плана, нежели Палома или Солнышко. Он был в высшей степени сексуальным мужчиной и считал себя человеческим эквивалентом высококачественного племенного быка, но лишь в том смысле, что всегда был готов к совокуплению. Сама мысль стать отцом заставляла его холодеть до мозга костей. Он не выносил никаких намеков на этот счет, исходивших от Паломы, Солнышка или кого бы то ни было.

За все месяцы после завершения строительства он так и не нашел женщины, достойной вписаться в здешнюю обстановку изысканного комфорта. Пока дворец проектировался и строился, он попросту не задумывался об этом. Когда же подрядчик передал ему ключи, Дориан понял: подсознательно он рассматривал тибуронский дворец не только как место уединения и отдыха от суеты деловой жизни, но и как место отдыха от удушающих правил и ничтожных социальных норм быстро меняющегося мира. Быстро, но не так быстро, как хотелось бы Дориану. Во время ежемесячных визитов в Тибурон он придумал несколько способов освоения этой волнующе-новой сексуальной территории. Он пока не решил, какому из них отдаст предпочтение. Будучи человеком амбициозным, но благоразумным, он все еще просчитывал возможности и вел мысленные дебаты с собой о том, насколько далеко ему позволительно зайти в своем неистовстве и раскованности, чтобы все обошлось без последствий.

Двухмоторный вертолет с эмблемой «Параболы» взмыл в небо. Эта мощная машина с высоко расположенными главным и хвостовым винтами и выступающей кабиной из особо прочного стекла была рассчитана на восемь пассажиров. Пятнадцать минут полета – и Дориан окажется в Тибуроне.

Кипп знал, что они вступают в очень опасную полосу.

Все, кто находился в этом доме, рисковали жизнью.

И не только они.

Кипп чуял запах Шекета на вещах, к которым тот прикасался в комнате Вуди и в других помещениях дома.

Это был человеческий и одновременно нечеловеческий запах.

Это был запах чего-то нового и ужасного. Запах, тошнотворный для Киппа.

Существо, в которое превратился Шекет, сейчас находилось где-то во внешнем мире.

Научные разработки, сделавшие его таким, будут продолжаться.

А значит, в ближайшие годы будут новые катастрофы и смерти.

Убийцы из Темной Паутины тоже находились где-то во внешнем мире.

И тем не менее, вбежав в кухню, Кипп впал в обонятельный экстаз.

В кухне готовилось много разной и очень вкусной еды.

Хотя нос был благословением, он усложнял Киппу жизнь.

Собачий нос насчитывал сорок четыре мышцы.

Человеческий – только четыре.

Число обонятельных рецепторов в собачьем носу никак не могло превышать количество звезд на небе, но иногда казалось, что так оно и есть.

У людей число обонятельных рецепторов составляло всего один процент от собачьего.

Но каким бы ограниченным ни было восприятие запахов у людей, они это с лихвой компенсировали наличием рук и пальцев.

Удивительно, как Кипп мог выдерживать аромат густо перченной говядины, готовящейся на плите, запах картофельной запеканки, стоящей в одной духовке, и запах кекса, пекущегося в другой, и при этом не терять бдительности по поводу возможного появления Шекета; учуять убийц из Темной Паутины, если они выйдут из машины на Гринбрайер-роуд; знать, что Бен по-прежнему спит наверху, улавливая выдохи, присущие только ему; воспринимать феромоны счастья, наполнявшие воздух вокруг Вуди; телепатически принимать беллаграмму, сообщавшую о только что установленном контакте с общиной из шестидесяти четырех собак, живущих в Кёр-д’Ален, штат Айдахо.