Дин Кунц - Мистериум [litres]

Судьба внесла коррективы, и теперь ему предстояло сжиться с мыслью, что этот дом – самая величественная его резиденция и другой ему не видать. Как же это несправедливо. Он все делал правильно. Использовал свой юридический диплом, чтобы оказаться на должности шерифа. Наполнил местную полицию преданными людьми, которые должны лезть из кожи вон, взращивая его авторитет и даже славу в масштабе окружных правоохранительных органов. Он неутомимо сотрудничал с нужными людьми в соседних округах и в Сакраменто. Избираясь на должность шерифа, он потратил на свои нужды намного меньше денег из фонда избирательной кампании, чем хотелось бы. Из машины Шекета он забрал триста тысяч долларов наличными, а ведь будь он алчным, забрал бы четыреста. Несмотря на все правильные действия, Экман сейчас находился на грани краха своей карьеры.

Согласно его сделке с Тио Барбизоном он должен был держать генерального прокурора в курсе всех событий по этому делу. Хейден согласился на это условие и передал расследование убийства Спайдера и Клайнмен ведомству Барбизона, будучи уверенным, что убийца давно покинул пределы округа Пайнхейвен и ему самому уже потеть не придется.

И вдруг хаос. Одно жуткое событие за другим. До происшествия в больнице шериф еще верил, что способен управлять ситуацией в свою пользу. Он намеревался сочинить блистательное заявление для прессы, поставив себе в заслугу поимку психически больного беглеца, оказавшегося не только убийцей-психопатом, но и бывшим генеральным директором корпорации «Рефайн», ответственным за катастрофу в Спрингвилле. На брифинге Хейден намеревался заявить, что передает этого спятившего мерзавца в руки генерального прокурора, причем он собирался сообщить об этом самому прокурору в считаные минуты до брифинга, чтобы Тио не заграбастал лавры себе. Но сейчас… Ох, это сейчас. Сейчас псих Шекет оставил еще два трупа и смылся, а шериф ничего не сообщил генеральному прокурору. Скандал еще не разразился, но это будет грандиозный скандал. Целая канонада из пушек, заряженных дерьмом, где единственной мишенью окажется он, Хейден Экман.

Он уехал домой, прикрываясь необходимостью составить заявление для СМИ. Но он не мог написать ни строчки, поскольку это заявление было бы равносильно предсмертной записке самоубийцы.

По правде говоря, он сбежал домой, опасаясь вырвавшегося на свободу Ли Шекета. Дом был единственным местом, где шериф чувствовал себя в относительной безопасности. Он оборудовал свое жилище первоклассной сигнализацией. В каждой комнате у него было спрятано по дробовику. Экман еще не переодевался, и у пояса висела форменная кобура с пистолетом. Все окна он плотно зашторил.

В свою бытность адвокатом ему доводилось представлять интересы шарлатанов, которые устраивали спектакли с несуществующими травмами или фантастически преувеличивали последствия реальных. Самыми опасными из его клиентов были те, кто обнаруживал, что он незаконно завысил суммы своих гонораров и добивались через суд или арбитраж возмещения ущерба. Можно подумать, он единственный из адвокатов, кто так делал. Однако никто из клиентов ни разу не пытался его убить.

И зачем он устроил шоу, решив руководить помещением Шекета в психиатрическую палату окружной больницы? Они с Ритой Карриктон снимали на смартфоны все ключевые моменты. Задним числом Экман сознавал, что поступил глупо, сконцентрировав на себе гнев этого безумца. Конечно, он всего лишь служитель закона, делавший свою работу. Но кто знает, во что выльется иррациональная ненависть в голове маньяка-убийцы вроде Шекета?

Мозг Тэда Фентона исчез.

Пропала голова Эрика Норсмана. Шекетовский судок для ланча.

Шериф безостановочно бродил по дому, то спускаясь вниз, то поднимаясь на второй этаж. Он был почти уверен, что в доме кто-то есть. Задернутые шторы и опущенные жалюзи вынудили его повсюду зажечь свет. И все равно комнаты были полны теней. Боковым зрением он улавливал какое-то движение и резко оборачивался, сжимая рукоятку пистолета.

Каждый звук, извлекаемый ветром из дома, каждый скрип, хлопок и грохот казались не просто звуками его жилища, сопротивляющегося буре, а свидетельствовали о прокравшемся злоумышленнике, который мог находиться на расстоянии одной-двух комнат от шерифа.

Экман боялся повернуть за угол и наткнуться на Шекета, скалившего окровавленные зубы. Он твердил себе, что его страх беспричинен и нужно просто успокоиться. Но кто еще пару дней назад поверил бы в реальность всего, что натворит этот беглец? Если Шекет сумел вырваться из хитроумных ремней, которыми его связали в психиатрической палате, если спрыгнул с третьего этажа, словно умел летать, кто поручится, что он не сможет попасть в запертый, находящийся под сигнализацией, полностью защищенный дом с легкостью муравья, проползающего через замочную скважину?

Хотя шериф не отличался пристрастием к выпивке, он начал глушить нарастающую тревогу шотландским виски «Макаллан», вначале со льдом, а потом и безо льда, поскольку его раздражал грохот ледяных кусочков в стакане. С одной стороны, алкоголь притуплял его чувства и делал более уязвимым для нападения, но с другой, страх настолько подхлестывал обмен веществ, что виски, казалось, совсем не действовало на шерифа.

Экман бесцельно кружил вокруг кухонного островка, когда зазвонил его личный смартфон, прикрепленный к поясу рядом со служебным. Такие же телефоны имелись у пяти его ближайших помощников. Шериф сам вручил им мобильники и объяснил, в каких случаях они должны звонить ему на этот номер. Необходимая мера предосторожности, чтобы некоторые сведения деликатного характера не попали в записи служебных разговоров. Но сейчас на экране высветилась надпись «Номер неизвестен». Значит, ему звонил не ближайший помощник, а кто-то другой.

Он испытывал искушение не отвечать, но интуитивно чувствовал, кто пытается до него дозвониться. Сбросить звонок означало лишь увеличить количество дерьма, которое обрушится на него, когда начнется канонада.

Экман оставил недопитый виски, прислонился к холодильнику и сполз на пол. Он сомневался, что выдержит этот разговор, стоя на ногах.

Интуиция не подвела: ему действительно звонил Тио Барбизон, хотя тот и не назвался. Генеральный прокурор знал о поимке Шекета и его побеге. Знал о еще двух убийствах. Сейчас с Экманом говорил не прежний Тио, относившийся к шерифу как к равному. Сейчас это был разгневанный начальник, звонивший своему подчиненному.

– Ты понимаешь, что обделался по полной? – спросил Тио.

– Да.

– Как по-твоему, у тебя есть выход?

– Нет.

– Правильно, потому что сейчас тебе из этого не выбраться.