Наньпай Саншу - Свиток 1. Дворец семи звезд вана Лу [ЛП]

Я присмотрелся и невольно обрадовался, это же Молчун! Толстяк также удивленно вскричал:

— Боже, этот парень все еще жив!

Однако я, присмотревшись по-внимательнее, обнаружил, что не все так ладно: одежда его была полностью разорвана, все тело в крови. Похоже, он получил серьезные травмы. И тут Молчун заметил лежащего на земле и дышащего на ладан Паньцзы. Быстро одним рывком закинул его себе на спину, а мы, увидев шанс на спасение, тут же протянули руки вниз, один ухватил Паньцзы, второй — Молчуна, и вытащили их наверх.

Жизнь действительно полна чудес. Только что мы были в шаге от смерти — и выжили в, казалось бы, безвыходной ситуации. Мы хотели осмотреть раны Паньцзы, но Молчун отмахнулся и сказал:

— Быстрее, уходим. Он догоняет.

Я не уловил смысла в его словах, а вот Толстяк, кажется, понял — он вскочил, осторожно поднял Паньцзы себе на спину. Я взял фонари и пошел впереди, освещая дорогу: мы вчетвером быстро уходили вглубь каменного коридора.

Я не знаю, сколько времени мы бежали. Когда я перестал считать повороты и развилки, Молчун остановил Толстяка и сказал:

— Хватит. Коридоры здесь запутанные, он так быстро нас не догонит.

Мы остановились. Я чувствовал, что пот ручьями течет по спинам, но поспешил спросить, о чем именно он говорит. Молчун вздохнул и не ответил, просто уложил Паньцзы на землю, и я решил, что это правильно — сейчас главное узнать в каком он состоянии, вопросы потом.

Паньцзы в этот раз действительно был ранен очень серьезно, почти все тело было покрыто ранами – если мы его перевяжем, и у нас даже хватит на это бинтов, то он будет напоминать мумию. К счастью, большая часть ранений была не глубокой, но вот на шее и животе было несколько таких, которые чуть не стали причиной смерти. Похоже, жуки отлично умели атаковать человека в уязвимые места. Я вспомнил — у того трупа, на чью руку я недавно наткнулся, живот тоже был чудовищно изгрызен.

Молчун положил руку на живот Паньцзы, вытащил из-за пояса свой черно-золотой клинок и сказал:

— Придержите его.

Меня накрыло нехорошее предчувствие, и я поспешил спросить:

— Что ты собираешься делать?

Он уставился на живот Паньцзы: так мясник смотрит на свою жертву. Потом двумя своими странными пальцами слегка сжал края большой раны и объяснил:

— Жук пролез в живот.

— Не может быть, — я подозрительно посмотрел на него, а затем на Толстяка. А Толстяк уже придавил ноги Паньцзы и заявил:

— Если сравнивать ваши успехи, то ему я верю немножко больше.

Мне только и оставалось, что придавить Паньцзы руки. Молчун одним движением клинка расширил рану на животе, затем быстро погрузил пальцы внутрь, нащупал, зацепил, и выдернул сине-зеленого трупоеда. Все это было проделано невероятно быстро, но Паньцзы продолжал дергаться и извиваться от боли. Он был настолько силен, что я с трудом удерживал его.

— Этот задохнулся у него в животе, — Молчун отбросил жука. — Рана слишком глубокая. Если не продезинфицировать, может быть заражение, что совсем неприятно.

Толстяк вынул из обреза последний патрон и сказал:

— Мы должны извлекать уроки из передового опыта американского народа и использовать этот великолепный патрон по назначению там, где он действительно нужен. Мы его распотрошим и прижжем рану порохом.

Паньцзы схватил Толстяка за ногу и выругался сквозь зубы:

— У меня же не огнестрельное ранение! Ты, блядь, хочешь… Ты чем думаешь? Хочешь мне кишки спалить? — Он достал из кармана штанов связку бинтов. На них были пятна крови, наверно снял с раненой головы, когда кровь остановилась. — Хорошо, что не выбросил, — сказал он и попросил, — просто перевяжите меня. Покрепче перевяжите — и все. Рана-то пустяковая.

Толстяк сказал:

— Личный героизм нынче не в моде, товарищ. Видел я твои кишки, не пойму, чего ты так за них держишься.

Но мы с Молчуном прервали спор:

— Не дури. Если неправильно порох подожжешь, действительно все внутренние органы спалишь — и тогда прямой путь на тот свет. Давай для начала просто закроем рану.

Толстяк подумал — и согласился. Мы поспешно перевязали Паньцзы, затем оторвали полос от моей одежды и намотали сверху, вторым слоем. Паньцзы было так больно, что он чуть не потерял сознание. Задыхаясь, он облокотился о стену, а я не мог сдержать волнения: если бы я не уронил запалы, он, возможно, не пострадал бы так.

В это время я кое-что вспомнил, обернулся к Толстяку и спросил:

— Кстати, а ты кто, черт возьми?

И только Толстяк решил ответить, как Молчун сделал жест замолчать. В тишине я сразу же услышал какой-то хрустящий звук, от которого волосы встали дыбом, раздавался он с той стороны, откуда мы пришли.

Толстяк поднял обрез, зарядив его последним патроном, и резко поднял кулак, предлагая Молчуну вступить в бой с тем, что приближалось из темноты. Но Молчун отмахнулся, не соглашаясь, потом сделал нам знак заткнуться, сам одной рукой зажал рот Паньцзы, а второй рукой выключил фонарь.

Мы тут же провалились в абсолютный мрак, вокруг, кроме пугающего хруста, слышно было только стук моего колотящегося сердца. Все мое внимание было сосредоточено на голосе существа, которое медленно приближалось. В воздухе распространялся странный запах, похожий на вонь несвежей рыбы.

От страха я почти задыхался. Слушая голос, который становился все громче, ближе и отчетливее, я чувствовал себя заключенным, ожидающим смерти. И вдруг, в какой-то момент, звук пропал! Меня затрясло, неужели он нашел нас?

Прошло целых пять или шесть минут, когда очень мрачный, но отчетливый хрустящий звук вдруг раздался прямо около нас. Боже мой, оно было прямо возле моего уха! Волосы у меня на голове встали дыбом, пот пропитал почти всю одежду, я отчаянно зажал рот рукой, чтобы не закричать.

Эти несколько минут были ужасными и мучительными. В голове моей было пусто настолько, что я не мог сказать, жив я или мертв. Спустя полминуты звук, наконец, начал удаляться. Я мысленно выдохнул, боясь спугнуть свой шанс на жизнь. И вдруг: «Фу!» — это прозвучало, словно грохот, какой-то ублюдок в этот момент перднул.