Майкл Макдауэлл - Элементали [litres]

Большая Барбара согласилась, и они прогулялись по ровному берегу лагуны Сэнт-Эльмо, болтая о бесконечных последствиях развода Большой Барбары и беременности Ли. Когда они достигли точки, где дома позади стали маленькими и едва различимыми, а перед ними открывался только пролив, расширявшийся и углублявшийся по мере прилива, Большая Барбара внезапно указала на поверхность лагуны.

– Господи помилуй! – закричала она.

– Что, мама? – спросила Ли. – Что там?

– Посмотри туда, Ли. Разве не видишь?

Ли покачала головой, и мать схватила ее за руку и перетащила вперед на несколько шагов.

– Оттуда ничего не видно из-за отражения в воде, но посмотри сюда, посмотри, что там внизу!

Приблизившись к матери, Ли увидела затопленный пикап. Можно было разглядеть только верх кабины: лобовое стекло, заднее окно и часть дверной рамы. Остальное скрылось в песчаном дне лагуны.

– Надо же! – воскликнула Ли. – Мама, а ты когда-нибудь замечала его раньше?

– Конечно нет! Потому что раньше его тут не было! Я бы заметила пикап посреди лагуны, верно?

– Не знаю. Вот только, мама, он должен был проваляться там довольно долго, чтобы его так занесло.

– Но тогда бы мы заметили, ведь так? Конечно, может быть, он лежал тут давным-давно, а вчерашний шторм взбаламутил все, вот он и всплыл.

– О, думаю, так и случилось, – сказала Ли. – Может, мне сплавать туда и заглянуть внутрь? – Ли уже была в купальном костюме.

– О, нет! – запротестовала Большая Барбара. – Не вздумай! А что, если в кабине кто-то есть? Ты же не хочешь нырнуть в воду и там наткнуться на труп или того хуже. Может быть, давным-давно кто-то напился, пока ехал по дороге Дикси Грейвс, сбился с пути и поехал прямо на лагуну – шоссе не более чем в нескольких сотнях метров по другую сторону, – въехал в нее, забуксовал и пошел ко дну. И никто об этом так и не узнал. Если кто-то утонул в этом пикапе, он, скорее всего, еще там.

– Тогда я точно не поплыву туда смотреть!

– Но я не могу даже представить, что произошло на самом деле. Вероятно, это были дети – какие-нибудь ребята из Галф-Шорс напились в субботу и въехали на пикапе в лагуну, потому что это весело. Это могло случиться четвертого июля, например. Я всегда подозревала, что дно там мягкое. Бедняжка Марта-Энн! Неудивительно, что мы ее так и не нашли.

Через полчаса все население Бельдама стояло на берегу лагуны Сэнт-Эльмо, глядя в воду на затонувший пикап. Вернувшись, Ли и Большая Барбара тут же разыскали остальных и рассказали им об увиденном. Находка в лагуне затонувшего пикапа была более чем необычным событием, чтобы вытащить всех из дома. Но даже совместными усилиями шестерых не удалось найти лучшего объяснения, чем то, которое вдвоем придумали Ли и Большая Барбара. Пикап был там давно, а может, и нет; в кабине был труп, а может, и не было; кому-то лучше доплыть, чтобы заглянуть внутрь, или все же лучше оставаться на берегу. В любом случае дальнейшее расследование было отложено на завтра или на послезавтра.

Индия заметила, что Одессу встревожила эта находка в лагуне, а потом и сама начала беспокоиться. Однако, когда она спросила Одессу, означает ли этот пикап что-нибудь, та ответила:

– Означает, деточка? Пикапы для меня ничего не означают.

– Но это же не просто несчастный случай? Что еще это может быть?

Одесса прошептала так, чтобы никто из окружающих не услышал ее слов:

– Видишь, деточка, как далеко этот пикап в лагуне? Никто его туда не загонял. Если бы кто-то и въехал на нем, он опустился бы намного ниже с другой стороны – прямо там, посередине! Что-то оставило пикап здесь, да так, чтобы мы увидели и знали, что это никакой не несчастный случай…

– Но зачем?

Одесса пожала плечами и больше ничего не сказала.

Эта любопытная находка обеспечила тему для разговора на протяжении большей части ужина, состоявшего из тушеного мяса, горошка и жареной окры [12] Окра , или бами , или абельмош съедобный – травянистое растение, овощная культура, в пищу используются стручки. . Это были любимые блюда Дофина, приготовленные в честь его дня рождения. И только к десерту – немецкому шоколадному торту с тридцатью свечками, испеченному Одессой перед отъездом из Мобила, – вернулись к бесконечно интересной теме развода Лоутона и Большой Барбары МакКрэй. Они все поддерживали это решение, и даже Одесса, занося поднос с пятью чашками кофе на нем, отважилась на одобрение:

– Миз Барбара, скажу вам, мы точно будем рады видеть вас в Большом доме. Это место всегда наполнялось радостью, когда вы навещали миз Мэриэн…

Люкер и Индия пили черный кофе; Большая Барбара, Ли и Дофин – с сахаром и молоком. Люкер и Индия пригубили немного и повторили семейное молебствие благодарности: «Как всегда, хорошо, Одесса».

На что Одесса неизменно отвечала: «Рада, что вам понравилось».

Ли сделала глоток кофе и тут же выплюнула его на свой торт.

– О боже! – закричала она, широко открыв рот и вытирая губы тыльной стороной ладони.

– В чем дело? – воскликнул Дофин.

– Ли? – удивилась Большая Барбара.

– Не пробуйте кофе!

– С ним все в порядке, – сказала Индия. – У меня – нормальный.

– У меня тоже, – подтвердил Люкер.

– В нем песок, – сказала Ли. – У меня теперь полный рот песка! Все зубы и десны, фу, мерзость! – она вскочила и побежала на кухню. Через мгновение они услышали, как в раковину льется вода.

– Ух, – сказал Дофин, отхлебнув свой кофе, – в нем полно песка.

– Наверное, в сахаре, – сказала Индия, и все с подозрением уставились на сахарницу. Люкер протянул руку, опустил в сахар влажный палец, поднес его ко рту и попробовал.

– Почти один песок, – сказал он, скривившись, и вытер язык салфеткой. Песок в Бельдаме был таким чистым и белоснежным, что его легко можно было спутать с сахаром. – Ну и кто тут такой шутник?

Они молча посмотрели друг на друга. Одесса сидела в кресле у смежной с кухней стены; через мгновение Ли снова появилась в дверях. Когда все впервые за вечер замолчали и замерли, на первый план вышел другой звук.

– Что это? – прошептала Большая Барбара.

– Ш-ш-ш! – шикнул Люкер.

Они снова притихли. Послышалось шипение, неравномерное и негромкое, и казалось, что оно исходило со всех сторон.

Они сели ужинать, когда было еще совсем светло, но сейчас уже сгустились глубокие сумерки, и в комнате стало темно. По просьбе Люкера Одесса включила верхние лампы.

Со всех углов и лепнины в комнате сыпались мелкие струйки белого песка. Они ложились белой линией вдоль плинтусов. Из дверного проема Ли посмотрела вверх, и песчинки попали ей в глаза, вызывая боль; песок посыпался с потолка на волосы Одессы, и та быстро его стряхнула. Когда они поспешили к стоявшему посреди комнаты столу, под их сандалиями хрустела покрывавшая пол песчаная глазурь.