Рин Дилин - Заложники

Ребёнок засиял от счастья:

– Ух, ты! Здорово! А всё-всё можно?

«Прошу воздержаться от убийств: обратная перемотка времени может привести к возникновению циклической временной петли. Исправить будет сложно».

– Но пугать до усрача можно? – уточнил Михаил Иванович.

«Даже нужно».

– Тогда идём веселиться! Чур, я первый выбираю! – радостно запрыгал Мишенька и бегом бросился через стену в коридорчик.

– Надо же, всего двое бандитов, а дитю сколько радости! – довольно проворчал Михаил Иванович и степенно прошествовал следом.

Мужики озирались в тёмном коридорчике. Один пошарил по карманам, достал и зажёг зажигалку. С маленьким огоньком стал осматривать пространство, ища по стенам выключатель. Тусклый свет выхватил из темноты бледное детское личико.

– Что ж ты, дяденька, со мною сделать-то хотел? – мальчик поднял на него сияющие жёлтым светом глаза и тихо провыл замогильным голосом – Убить меня хочешь?! Так мёртв я уже!

Бандит истошно завопил и выронил из руки зажигалку. Тьма снова окутала их. Подельник бросился и зажал ему рот своей рукой:

– Тише! С ума сошёл?! – яростно зашипел ему на ухо, – Перебудить всех хочешь?!

Первый стал мычать, выкатив от ужаса глаза и пытаться произнести:

– Пафан! Тфам пафан!

– Чего? – не понял второй, – Ща отпущу, только не ори, тихо говори.

Первый согласно закивал, и второй бандит его отпустил.

– Пацан!.. Там пацан в углу!.. Говорит, что мёртвый он…

Второй достал из кармана спички. Зажёг одну и осветил место, куда указывал подельник. Угол был пуст, зато на стене нашёлся выключатель. Он включил тусклый мигающий светильник, повернулся и отвесил первому подзатыльник:

– Говорил же, перед делом синьку не жрать! Хлебнул сивухи, теперь видится ему всякое!

Первый округлил глаза, захлопал ртом и стал указывать пальцем ему за спину. В следующее мгновение второму бандиту тоже прилетела увесистая оплеуха, аж в ушах зазвенело. Он резко обернулся и увидел нависшего над собой взлохмаченного мужика с дьявольски горящими глазами.

– А по чужим домам лазить, да душегубничать не хорошо! Вас кто сюда звал?! – проревел ему мужик в лицо.

– Я же говорил, что не надо в этот дом лезть! Нечистая сила здесь водится! Подставила нас зараза эта! На прокорм демонам отдала! – истошно взвизгнул первый.

Второй бандит схватил стоящие у стены грабли и мотыгу и перекрестил их между собой черенками. Выставил перед собой получившийся крест и громко крикнул Михаилу Ивановичу:

– Изыди, нечистый!

Знахарь схватился за черенки, стал трясти их, как в припадке, выкатил глаза, широко открыл рот и заорал:

– А-а-а!

– А-а-а! – закричал перепуганный бандит, не выпуская своего защитного «креста» из рук.

– А-а-а!!! – ещё громче завыл Михаил Иванович, напирая на него.

– А-а-а!!! – в ужасе завопил мужик.

Знахарь перестал орать, вырвал у него из рук садовые инструменты, и насмешливо произнёс:

– Да, не, я пошутил. Это так не работает, – и испарился в воздухе, инвентарь со звоном попадал на пол.

Бандит, не переставая орать, перешёл на девчачий визг и кинулся к двери прочь из коридорчика. Первый кинулся было следом, но перед ним снова появился бледный мальчишка и просипел замогильным голосом, протягивая к нему худые скрюченные руки:

– Поиграй со мной…

Бандит тоже сорвался на фальцет, и неистово крестясь:

– Свят, свят, свят! – бросился наутёк в противоположную дверь.

Ровно через мгновение бандиты синхронно вбежали обратно в коридорчик и, с размаху влетев друг в друга, рухнули на пол. Вскочив, мужчины опять заорали, безумно вытаращив глаза, резко развернулись и одновременно наступили на валяющийся под ногами садовый инструмент. Первому в лоб прилетел черенок от грабель, а второму от мотыги. Они снова синхронно рухнули на пол.

Первый бандит поднялся на четвереньки и, глядя на вновь появившегося перед ним Мишеньку, почти по-звериному завыл:

– Прости меня! Прости меня, Господи! Осознал я, что грешу сильно! Каюсь я, каюсь! Прошу, спаси меня, Господи! Обещаю, сам в полицию сдамся, только спаси! Не дай демонам сожрать меня!

– Фу-у… – сморщив нос, разочарованно протянул Мишенька, – не, ну, так не интересно… Дядь Миш, у меня бандит поломался! Можно я с твоим поиграю?

Второй молодчик, придя в себя после столкновения с мотыгой, резво вскочил на ноги, рванул вперёд и со всей дури впечатался башкой в одну из закрытых дверей коридорчика. Заскрипев мослами, точно вековой дуб, он медленно накренился назад и рухнул плашмя на спину, как подкошенный.

Михаил Иванович оценил состояние бандита:

– Боюсь, Мишаня, с ним теперь только врачи смогут играть: сильно расшибся….

Знахарь и мальчик плотоядно уставились на оставшегося в сознании бандита и одновременно ему усмехнулись, недобро засверкав глазами.

– Ма-а-ма… – просипел он и на четвереньках пополз к выходу, – Божья Матерь, спаси! Огради от всякого зла! Не оставь на пожирание демонам! Приди на помощь недостойному рабу твоему с Небесным войском своим! Спаси и сохрани!

Дверь из бетонного коридорчика открылась и в её проёме, сияя в ослепительном солнечном свете, в белой пижаме в голубой цветочек и розовых мягких тапках с заячьими ушками, появилась Тамара. Всклокоченные медные волосы нимбом сверкали вокруг головы. Из-за её спины с опаской выглядывали два бледных полицейских.

– Явилась! Явилась Спасительница! – радостно подполз к ней грабитель и принялся целовать заячьи уши её тапочек, – Пресвятая дева Мария и войско её Небесное! Каюсь, каюсь! Вовек больше грешить не буду!

Михаил Иванович и Мишенька благоразумно ушли в сумрак, становясь невидимыми.

– Вот, – указала Тамара полицейским на продолжающего цепляться за её ноги грабителя, – забирайте, в дом пытались ворваться.

– Каюсь, Всеблагая Заступница! Истину говоришь! В этот проклятый дом хотели залезть, да женщину, что здесь живёт, убить. Баба одна вот этого, – он кивнул на лежащего в отключке подельника, – наняла, денег ему дала. Женщина эта, ей сильно насолила, отказала в чём-то, и та, паскуда размалёванная, отомстить ей решила…

Тамара сразу вспомнила девицу, сверкающую красными трусами с её балкона на всю округу. «Ты за это ещё ответишь, тварь!» – так, кажется, она орала, когда пулей вылетала из квартиры ведьмы.

– Этот ещё заставлял меня, – продолжал покаянную речь бандит, – чтобы я мужика в доме и дитя малого сдушегубничал… Головы им проломил насмерть…

Полицейский вопросительно посмотрел на Тамару.

– Одна я живу, без детей, без мужа. Нет в доме никого, можете проверить, – елейным голосом молвила она и невинно захлопала ресничками на стража порядка, – Незамужняя я совсем…

Полицейский покраснел, закашлялся и тихо буркнул в сторону: