Рин Дилин - Заложники

Рано утром, покидав в многострадальную сумку необходимое, она на перекладных рванула в деревню на отшибе Вологодской области. Основательно протрясся кишки по ухабам среди до тошнотворной головной боли фонящих негативными эмоциями людей, Тамара только к вечеру вывалилась на нужной деревенской остановке.

Немного отдышавшись на лавочке, она решительно зашагала к церкви. Странности она заметила ещё на подходе к ней. Не смотря на то, что время подходило к вечерней службе, люди проходили мимо церкви, старательно отводя от неё в сторону глаза.

Под удивлённые взгляды на себя, Тамара натянула на голову платок, перекрестилась и прошла на церковный двор. В лавке вместо привычной женщины сидел старичок. Она поздоровалась с ним и спросила, где ей можно поговорить со священником.

– Предыдущий помер, а другого ещё не прислали, – ответил он.

– Как помер?! – ошарашенно воскликнула Тамара.

– Да так, прямо на службе. Такого-то числа пришёл, вместо молебна прочёл проповедь о необходимости всеобщего покаяния и раскаяния в грехах. Затем стал тыкать пальцем в прихожан и кричать, что демоны стоят уже среди них и если людской род не изменится, то миру придёт конец. А народ чего? Ясное дело, стали шушукаться, да хихикать, мол, спятил батюшка на старости лет. В ярости он наложил на всю деревню анафему, потом за сердце схватился, упал и помер. Вот теперь народ церковь стороной обходит: не знают, можно им заходить, аль нет? Все ждут нового священника, что он рассудит.

– Помер… – поражённо пробормотала Тамара, понимая, что произошло это ровно в тот день, который она провела сидя в Центре, пойманная в его пространственно-временную ловушку.

– Помер… – снова прошептала она.

– Да, помер-помер! Ты глухая, что ль?! – рассердился старик, – Чего хотела-то?

– Помер! Это не он помер! Это моя последняя надежда померла! – крикнула ему Тамара и опрометью бросилась вон.

Точно не в себе она возвращалась домой. Застигнутая в пути большим разрывом в расписании движения рейсов, ей пришлось провести ночь на автостанции, прячась от мелкого холодного дождика под протекающим навесом. Но на пронизывающую влажность она не обращала никакого внимания и всё тихо шептала себе под нос: умер, он умер…

Внутри огнём горело от стыда – как она теперь посмотрит в глаза Михаилу Ивановичу и Мишеньке? У неё в руках был маленький шанс, возможность снять с мальчика проклятие и она упустила его. Впервые в жизни Тамара проявила эгоизм и погналась за мечтой, а в итоге профукала чужое спасение. Но что было, если бы она не поехала за Центром, а сперва рванула бы сюда? Что стало бы с этим маленьким напуганным чудо-юдо-китёнком?

«Ничего» – шептал маленький садистский голосок внутри неё. Но девушка понимала, что в тот момент встала на развилку судьбы, и выбор был или-или, третьего не дано. Выбери она мальчика, приехала уже на развалины здания, Центра в нём уже не было бы.

Тамара корила себя, металась, уговаривала, что всё успела бы, ругала, что так долго провозилась с Центром… И в то же время, какая-то часть её холодно осознавала, что встань перед нею вновь этот выбор, она поступила бы точно так же.

Девушка вошла домой, когда на улице минула полночь. Продрогшая, с горящими от температуры щеками, Тамара бессильно опустилась в коридоре на пол, не в силах посмотреть знахарю в глаза. Почуяв неладное, Михаил Иванович вышел из-за кухонного шкафа и посмотрел на неё.

– Он умер… – прошептала она, стягивая с головы платок, – Простите… Он умер, умер! Простите! – и разревелась, не в силах больше сдерживаться.

– Кто? – не понял Михаил Иванович и подошёл к ней, – Кто умер-то?

Привлечённый шумом, из кладовки вышел Мишенька и встал тихонько в сторонке.

– Священник! Священник, который покрестить Мишеньку мог! Простите меня, я так виновата перед вами!

Знахарь смущённо прокашлялся, быстро посмотрел на мальчика и произнёс:

– Тамар, ну ты это… не разводи сырость. Совсем забыл тебе сказать… Мы тут с Мишенькой посовещались и… в общем, мы не хотим. Вот.

Девушка подняла на него распухшее от слёз лицо и непонимающе спросила:

– Чего не хотите?

– Друг без друга не хотим мы уходить. Он без меня, а я без него никуда не пойду. Поэтому не надо никого крестить, пусть так, как-нибудь.

Тамара захлопала глазами, и слёзы с новой силой потекли по щекам:

– Да глупости вы, Михаил Иванович, говорите! «Так как-нибудь»! Этот священник и вас бы покрестил, вместе с Мишенькой и ушли бы!

Знахарь удивленно хохотнул и всплеснул руками:

– Вот дурная ведьма на наши головы свалилась! Ополоумела совсем! Колдуна крестить собралась!

– Да! Именно! – провыла Тамара, уткнувшись лицом в платок, – Дурная и полоумная! Я сначала дел наворочу, а потом как расхлёбывать их не знаю! Я у Тама-Ри Центр чуть ли не выскулила, а теперь табличку на калитку повесить боюсь! Потому что «мистические существа» – это все, понимаете? Светлые, Тёмные – все! Любой может обратиться за помощью, а я и отказать не смогу! Сижу и дрожу, потому что, а ну как Тёмный придёт? Вдруг демон обратится за помощью? И что? Что я тогда делать-то буду-у-у…

Михаил Иванович наклонился и положил ей на голову свою ладонь.

– Что делать, что делать… А то же самое, что и всегда – с добром к нему отнесёшься. С добром всегда надо и всё у тебя получится. А добра этого у тебя внутри навалом. На всех хватит, и на Светлых, и на Тёмных…

Мишенька подошёл и присел с ней рядом, осторожно коснулся её руки:

– Тёть Тамар, не плачь. Мы с дядей Мишей так решили, что только вместе. А священник этот нам обоим всё равно бы помочь не смог, а так… Да и на кого мы Центрика оставим? А тебя? Пропадёшь без нас совсем. Пойдём, я тебе там кофе в кружку насыпал. Я бы и кипятка налил, но дядя Миша не разрешает мне плиту включать.

Тамара подняла на него лицо, вытирая слёзы платком:

– Правильно Михаил Иванович говорит, газ и спички детям не игрушки, – и подозрительно уточнила, – Кофе без соли?

– Без соли, без соли, – улыбнулся ей мальчик.

«Табличку всё же повесьте, скучно без дела сидеть» , – тихо проскрипел Центр.

Михаил Иванович громко хлопнул в ладоши:

– А точно! Пойдёмте табличку вешать, пока Ведьмовской Час идёт. Там мужская рука нужна, Тамарке одной нипочём не справиться. Ну-ка, Мишаня, где у нас молоток и гвозди? Тащи их сюда.

Мальчик нырнул в кладовую и протянул знахарю требуемое, хитро прищурился:

– Дядь Миш, а Валерьич опять ругаться будет, что сильно шумим.

Знахарь взял табличку, молоток, гвозди и бодро зашагал к калитке:

– Один раз в дело, так можно.

– Да ну? А если не один раз придётся? – вприпрыжку поскакал мальчик следом.

– Как придётся, так и решать будем. На, держи гвозди.