Александр Матюхин - 25 трупов Страшной общаги [сборник litres]

– Не понял! – повысив голос, прервал словесный поток Василисы парень. – Не понял. Чего это ты набросала?

– Ну, я же говорю. Про тебя рассказ. Набросала. Сперва было про любовь, но вышло как-то… скучновато. Да и топиться ты не захотел. Потом Лавкрафта у тебя в руках заметила и подумала: вот оно! Ну и…

– А мужик? Мужик страшный? Это что, ты была?!

Лиса посмотрела на Рому удивленно. Даже на ее хвостах шерсть встала дыбом.

– Ты головой не бился, пока ночью бегал? Я же сказала, книгу у меня отобрал. Значит, кто перед тобой был?

Ромка, окончательно потерявший связь с реальностью, положил руки на голову, будто хотел удержать ее на месте. Он попытался сделать шаг в сторону кровати, неосознанно намереваясь схватить Василису за глотку, как она сама и описала, но его качнуло, и он рухнул-таки в кресло.

– То есть… как?! Вот это что я чуть не утопился вчера? Это ты устроила? Ты придумала?

– Ну… – Лиса смутилась, хвосты качнулись. – На самом деле нет. Начала это не совсем я. Да и потом, по-настоящему сочинять я ничего не умею – только смотреть и описывать. Наводить морок, наблюдать, додумывать…

– Морок?

– Ну, иллюзию! Вот, к примеру…

– Погоди! Погоди… Меня там эти твари по дворам гоняли… Я в подвале спал… Да мне чуть ребра не сломали в конце концов! А в подвале знаешь как холодно было?! Снег шел ночью, если ты не в курсе!

Василиса наблюдала, как рассыпается в прах ее мастерски слепленный обман. Как воспоминания – настоящие воспоминания! – наваливаются Роме на плечи, прижимая его к дешевому креслу. Как с лица у него сходит краска.

– Про снег я в курсе, – негромко произнесла она, но больше для самой себя, чем для парня.

– Да что там… Софа! Я же к Софе ехал! С родителями вон поругался перед отъездом! Потому и в реку не сиганул: как, думаю, поругавшись-то, умирать… Или как это получается? Ты снова, да?

Он остановился, тяжело дыша, и повернулся к собеседнице, с лица которой так и не сошло выражение крайнего энтузиазма и гордости.

– Ты же все разрушила, демон!

– Ой, да брось… Что «все»? Все живы, все здоровы. Отняла одну иллюзию, зато дала две другие, ну? Да какие! Тут и любовь тебе, и чудовища, и… да все что хочешь!

Рома выл. Он кричал, дергая себя за волосы и раскачиваясь взад и вперед, как сумасшедший, впавший в глубокую кататонию.

– Какую иллюзию, дура?! Это же правда была, а не иллюзия!

Василиса хитро ухмыльнулась:

– Я только иллюзии разрушать умею.

Но в тот момент Ромка не понял намека. Расходясь все сильнее, он орал так, что в обычной общаге соседи девушки уже наверняка вызвали бы полицию.

– Но за что?! За что-о-о?! Мы ведь даже незнакомы с тобой!

На лице лисьехвостой появилось беспокойство. Подавшись вперед, она попыталась рукой тронуть парня за локоть, но он успел отпрыгнуть.

– Как это незнакомы? Мы же с тобой очень даже знакомы… Ну, про любовь я выдумала, но в целом…

– Да о чем ты?! – провыл Рома.

– А ты не помнишь? – Василиса растерялась. – Мы же с тобой с год назад переписывались. Про литературу, про букинистику… Кстати! У меня новые книги появились, хочешь покажу?

– Чего?

– Книги! Новые! Показать те…

– Да какие книги… Господи… Почему я-то?..

– А что мне, незнакомых людей выбирать для рассказа? И по какому принципу прикажешь это делать?

Рома жалко всхлипнул и прошептал так тихо, что едва расслышал сам себя:

– Зачем же ты все это?..

Василиса пожала плечами:

– Натура творческая.

Рома замер. Абсурд ситуации достиг своего предела. Подняв на девушку покрасневшие глаза, он выдохнул:

– Слушай, ты…

Что еще сказать демонице, разрушившей его жизнь, он не придумал.

Сидеть на мокрых ступеньках было холодно, но Ромка не уходил. И когда скрипнула, открываясь, дверь, даже не оглянулся. Из этого старого здания могло выйти что угодно, но ему было уже плевать. Хоть черт рогатый, хоть девка хвостатая… Шурша хвостами, легкая на помине лиса уселась рядом с ним, поджав ноги, и положила подбородок на колени:

– Чего сидишь?

Парень покачал головой, потом протянул задумчиво:

– Вот ты мне скажи, я же тебя ненавидеть должен? А чувство такое, будто ты меня спасла…

Василиса усмехнулась:

– Это защитная реакция. Пройдет скоро, поненавидишь всласть.

– Да? – Рома побарабанил пальцами по ступенькам крыльца. – Ну, может. А я про Софу вот думал… Так с ней странно вышло. Она же первой мне написала. Неграмотная – жуть! Какие-то глупости про книги спрашивала. Как про колбасу, я не знаю: «Почем брал?» Я решил – ну дура дурой. И тут вдруг – раз! – я еду в Питер. И у нас с ней любовь. Я даже не понял, как это вышло. А потом случилось… ну, ты случилась. И все. Теперь вообще не понятно ни черта.

Лиса коротко хмыкнула:

– Езжай с родными мирись. Не поминай лихом, все такое.

– Ага… – Молодой человек помолчал еще, задумчиво разглядывая уродливое дерево во дворе Общаги: – По-моему, ты чего-то недоговариваешь.

– Это тебе кажется. Я – страшный демон, который сломал тебе жизнь. Все. Иди уже. Еще успеешь на вечерний поезд.

Рома вздохнул, словно хотел сказать еще что-то, но передумал. Вместо этого он махнул рукой, поднялся и пошел прочь от Общаги. Парень ни разу не обернулся. Наверное, потому, что боялся увидеть на месте неприметного грязного здания пустырь. А может, был слишком занят, распутывая теснящиеся в голове воспоминания, старательно отделяя настоящие от поддельных.

Василиса дождалась, пока он скроется за углом, встала и с удовольствием потянулась, распушив хвосты. Новый день уже вступил в свои права, от хандры и скуки не осталось и следа. Лисья душа требовала игры. Натура требовала творчества…

У дурака был большой живот, женская сумка в сверкающих стекляшках и слишком теплая куртка. Из его пасти разило – хоть святых выноси. Над верхней губой топорщились жидкие светлые усики. Он брел вдоль рядов с продуктами эконом-класса, трогал товары пальцами и гуняво ругался, все больше распаляясь. Редкие посетители косились на него с отвращением, а Боря не косился – может, потому дурак его и выбрал.

– Здесь мандой воняет! – выкрикнул он Боре в ухо, обдав того густым смрадом.

– П-потому что т-ты з-зашел.

Боря повернул к нему голову, и дурак вдруг побледнел, отшатнулся, бросился на улицу, изрыгая проклятия.

Боря двинулся к кассе. «Лейз» с крабом, «Принглс» с луком, «Кириешки» со стейком, «Читоз», луковые кольца, рисовые хлебцы с томатом по акции, арахис, фисташки, кальмары, начосы с нежнейшим сыром, три «Балтики», пакет. Кассирша глянула на него с жалостью, и он добавил в набор «Твикс».

За порогом магазина ждала засада. Стеклянная бутылка сверкнула в оранжевом свете фонаря и обрушилась Боре на голову. Пакет со снеками упал в грязь. Посыпались осколки. В глазах потемнело. Дурак протаранил Борю брюхом, как борец сумо, и тот медленно осел в лужу.