Александр Матюхин - 25 трупов Страшной общаги [сборник litres]

– Я ему объясняла, но у него в башке насрано. Тебя как зовут?

– Б-боря.

– Ну, осваивайся тут, Боря. Перекур опять кончается.

Евсейка в мокрых штанах висел и уже не качался, дурак еще орал в объятиях огненного монстра, когда свет погас, и они вернулись к началу петли.

Пора начинать шевелить мозгами. Два предмета. Такая магия им вполне по силам, и один из них точно прямо тут, в комнате повешенного, но в этот раз поискать его Боре так и не удалось. На руку легла мягкая ладонь.

– Пошли, – шепнула Надя и настойчиво потащила прочь.

В соседней комнате она обняла Борю за плечи и накрыла его губы своими.

– Ой, б-беда! – петухом крикнул Боря, на секунду прервав поцелуй.

– Нам быть здесь целую вечность, – твердо ответила Надя. – Другой у тебя все равно никогда не будет!

Решительно и очень быстро она расстегнула ремень и сунула ледяную руку ему в штаны.

– Ой, б-беда, – повторил Боря, но предпринимать что-либо было уже поздно.

Секундное замешательство на ее лице сменилось ужасом, потом она завизжала и отпрыгнула к стене.

– Кто там?! – заорала Надя, растопырив пальцы и вцепившись второй рукой в свое запястье.

– Л-левиафан, – скромно пожал плечами Боря.

На крики уже бежали соседи – ведь это были новые крики, которых здесь еще не слышали. Первым поспел Толик. В руках он сжимал дрын, похожий на кусок оконной рамы, и с ним бросился на Борю в отчаянной попытке пригвоздить того к стене. Рука в брюках и полные ужаса Надины вопли пробудили в Боре азарт. «Один черт, всплывет», – подумал он и скинул перед соседями личину полностью. Черный язык вылетел из пасти и нанес Толику мощный удар в лицо. Дурака отбросило назад, он выронил свое оружие и упал без чувств, забрызгав пол кровью из носа.

Боря втянул язык обратно и шумно выдохнул. Ух, весело! Ошалевшая от страха Надя все еще трясла рукой, словно ту на глазах разъедала кислота.

– Не п-передумала п-провести вечность с-со мной? – Он с силой обвил языком ее пухлую талию и рванул к себе.

Под истошные вопли девушки все провалились во тьму к началу.

В комнате висельника валялось больше вещей, чем казалось на первый взгляд. Пупс, разломанный стул, вязаная розовая шапка, рваная перчатка, табурет, петля и все, что могло найтись у Евсейки в карманах. А еще, конечно, мусор, бутылки. Это значило, что многие входили сюда уже после пожара. Пили, рисовали граффити на стенах – и не оставались. Не застревали в петле. Петля появилась позже.

– Ты кто такое? – спросила из-за спины Тамара, сверля Борю взглядом.

Глаза ее были холодны, но спокойны. Боря подошел вплотную к Тамаре и вцепился ей в плечи.

– Не б-бойся, – сказал он проникновенно. – Я п-полезный. Я м-мусор ем.

Бабка хищно оскалилась, и ему показалось, что сейчас она обглодает гнилыми зубами его человеческое лицо.

– Есть идея, к-как нам в-выбраться, – он легонько встряхнул ее, чтобы придать вескости словам. – Н-но мне нужно п-подумать. П-поискать.

– Что поискать?

– В-вещь. З-заколдованную в-вещь, которая в-вызвала временную п-петлю. П-помоги, чтобы никто не м-мешал.

С Надей, наверно, покончено, а вот Толик – упрямый шизик, если и отстанет, то через много циклов. Боря смотрел Тамаре в глаза, а та все скалилась, словно он проходил сложную проверку характера в тюремной камере. Толик с новым дрыном был уже на подходе, готовый убить левиафана.

Тамара схватила сломанный стул и, замахнувшись, с неожиданной силой обрушила его на голову дурака.

– Ищи, Боренька, ищи, – прошипела она, выгнув сгорбленную спину, но в этот раз Боря уже не успел найти.

– Надька! – крикнула Тамара в следующей петле, спеша по коридору. – Держи дурня! Дверь!

Боря выдохнул. Пошли дела кое-как.

Вещи, валявшиеся кругом, оказались обычными. Оставался Евсейка и его карманы. Он вешался на крепком анкере – такой не выдернешь. Боре пришлось встать на опустевший табурет, обхватить висящего языком, приподнять и руками вынуть из петли. Евсейка на полу хватался за шею, кашлял, пытался ползти.

Боря ощупывал петлю. Обычная веревка. Да, точно, совершенно обычная веревка.

– К-как так-то?! – воскликнул он.

Это должна была быть петля. Петля веревочная – петля временная, это же очевидно. И все же – не она.

– Иди-ка с-сюда, – он поймал уползающего висельника за полу пиджака и дернул к себе.

Молод, бесцветен, как моль. Выбрит до синевы, в выпаренном костюме-тройке, рубашка новая, а сам весь старомодный, столетней давности, пропах нафталином. Может, костюм не его, а дедовский. К самоубийству подготовился. Произвел бы на чертей хорошее впечатление, если б не застрял. Взгляд отсутствующий. Сколько Боря ни пытался привлечь его внимание или заговорить – ничего не вышло.

– Але! – Боря отвесил ему оплеуху.

Голова висельника мотнулась в сторону, но глаза остались мутными. Боря разжал руку. Освобожденный Евсейка встал на карачки и пополз к перевернутой табуретке, ощупывая руками пол. Он хотел повеситься. Ему нужно было повеситься – только так. Он ничего не видел, не слышал и не понимал, кроме того, что нужно повеситься.

– Нет, с-стой, – Боря сильно толкнул висельника, перевернул его на спину и уселся сверху, обшаривая карманы.

Совершенно новый костюм. Ни ключей, ни документов, ни кошелька. Евсейка слабо сопротивлялся, суча руками перед Бориным лицом, – он не видел противника, просто хотел высвободиться, чтоб побыстрее залезть в петлю. Рукав пиджака задрался, и Боря заметил на запястье часы «Победа» – современные, но стилизованные под ретро. Еще до того, как удалось снять их, Боря понял – это они. Они приманили духа.

«Всегда будь со мной. С любовью, Д.» – гласила гравировка на обратной стороне.

– С-со мной – это на т-том с-свете?

Вопрос остался без ответа. В коридоре слышались приглушенные женские голоса. Пять минут истекли. Может, это первые пять минут, которые Евсейка закончил живым, хоть и глядящим куда-то сквозь ткань реального мира. А может, соседи уже пытались его спасти. Но вот свет померк, и несчастный опять оказался на табурете, с головой, нацеленной в петлю.

– Н-нужно еще в-время! – крикнул Боря.

Второй предмет – не в этой комнате. Точно. Борина пасть работала как металлоискатель для цукумогами. Вибрация от часов должна пройти уже в коридоре, а чтобы почувствовать второй предмет, придется заглянуть в каждый угол четырехэтажки.

Боря вышел в коридор, ощущения немного ослабли, но не пропали. Когда они с Тамарой первый раз бежали по лестнице, то было так же? Он точно не помнил – думал тогда о другом. А когда Надя увела его в соседнюю комнату? Боря спустился на третий этаж, заглянул в одну из квартир – там на горке пепла лежали три сравнительно новых шампура. Такие места привлекают подростков и творческих личностей, которые желают странного, например пилить на скрипке в бомжатнике или приколачивать мошонку к мостовой. Всюду валялись предметы. Обычные – никаких духов. А ощущения не уходили. Не становились ни сильнее, ни слабее, и Боря заподозрил, что его «локатор» сломан, что магия этого места наводит на него помехи.