Александр Матюхин - 25 трупов Страшной общаги [сборник litres]

Аля быстро вернулась с тарелкой и вилкой в руках. Бабушка откинула одеяло, села на край кровати. Поежившись от холода, она прикрыла одеялом колени, потом приняла тарелку в руки.

– Сама бы поела, – сказала она, разделяя вилкой сосиску на небольшие кусочки.

– Нет, я тороплюсь. Зайду домой, там поем. Потом в больницу, а вечером снова к тебе приду.

В палате стояло пять коек. Отец поднялся со своей и позвал Алю в больничный холл, где они присели на мягкий диван.

– Папа, я была у бабушки. Что за ужасное место? Почему она живет там? – спросила Аля.

– Это после пожара. Я не хочу сейчас об этом говорить. Но то место… Общага… оно… самое подходящее, – отец отвернулся, помолчал. – Аля, я не хотел, – продолжил он. – Но другого выхода нет. Пообещай, что позаботишься о ней. Запомни главное. Никто, кроме тебя, не должен заходить в Общагу! Впрочем, никого другого и не пустят, а о тебе я договорился.

– К чему такие сложности? Она меня не сразу узнала. Такое бывает в ее возрасте. Зачем делать из этого тайну? Можно забрать ее домой, нанять сиделку, мне хватит зарплаты, – предложила Аля.

– Я тебя никогда ни о чем не просил, а сейчас прошу. Делай, как я сказал, деньги возьмешь в шкафу, в железной коробке. – Отец с трудом встал с дивана и, направляясь обратно в палату, сказал: – Аля, ты иди! У тебя свои дела есть, не сиди здесь. Мне станет получше, и все будет как раньше. Я пойду полежу, а ты иди.

Аля развернулась и понеслась быстрым шагом по больничному коридору, пробежала три лестничных пролета, схватила пальто в гардеробе и выскочила на улицу.

– Черт! – выругалась она, срывая с сапог больничные бахилы. – Ну за что мне все это?

Бахилы полетели в урну, наполовину засыпанную снегом. Аля достала из сумки телефон. Пробежалась по небольшому списку контактов, нашла нужный номер.

– Дмитрий Борисович, здравствуйте! – бодро сказала она в трубку. – Извините, я завтра опять не смогу выйти. Мне нужен отпуск. Я понимаю. Но мой папа очень болен и… Только на пару дней?

Алина убрала телефон. Постояла в задумчивости, рассматривая больничный корпус из белого кирпича и виднеющиеся вдали заснеженные макушки деревьев.

– Козел ты безрогий, Дмитрий Борисович! – пробормотала она и направилась на выход к воротам.

Уже стемнело, когда Аля, нагруженная пакетами с продуктами из магазина, добралась до Общаги. Длинный коридор тускло освещала единственная лампочка. Аля направилась к двери, но вдруг замерла.

В двух метрах от нее мелькнула какая-то тень. Аля сделала шаг и снова остановилась. На полу сидела крыса. Она опиралась на задние лапки и хвост, держа спину прямой. Передние лапки поглаживали крысиный животик. Глаза-бусинки без малейшего страха рассматривали Алю.

– Пошла отсюда! – прошипела сквозь зубы девушка и топнула, ударив звонко каблуком по деревянному полу.

Крыса даже не шелохнулась, спокойно продолжая поглаживать лапами живот. Алина еще сильнее топнула и ударила тяжелой сумкой по стене. Крыса как будто ее не слышала.

В следующую секунду у крысы исчезла голова. Была голова с наглыми глазками, а теперь – нет. Осталось одно тельце с лапками, поглаживающими животик. Аля моргнула. И крысиное тело исчезло вслед за головой.

Девушка открыла сумку, зашарила по ней в поисках ключа, а сама в это время продолжала смотреть на то место, где только что сидела крыса. Наконец, нащупав ключ, она словно очнулась. Подошла к двери, вставила в замок ключ, повернула его. Дверь сама распахнулась.

– Ай! – Аля отпрянула от неожиданности.

На пороге стояла бабушка.

– Что застыла? Быстрее заходи, там крыса! – скомандовала она и отступила в глубь темной прихожей, пропуская Алину.

Аля захлопнула за собой дверь, поставила сумки на пол, включила свет и стала расстегивать пальто.

– Какие у тебя неприятные духи, – сказала бабушка.

– Это Шанель, – пробормотала Алина.

Она отнесла сумки на кухню, разобрала покупки и начала готовить ужин. Бабушка стояла рядом, опираясь рукой о холодильник.

– Ты с работы? – спросила она.

– Нет, отпросилась на пару дней, – ответила Аля и добавила раздраженно: – И я не знаю, что делать потом, больше меня не отпустят.

– Так выходи на работу, – сказала бабушка.

Аля с грохотом поставила кастрюлю на плиту так, что часть воды выплеснулась.

– А кто будет в больницу ходить и тебя кормить? – выкрикнула она и взглянула на бабушку.

Бабушка ничего не ответила, стояла неподвижно, лоб нахмурен, взгляд настороженный.

– А вы кто? – спросила наконец она.

– О боже! – раздраженно бросила Аля.

Она взяла бабушку под руку и потянула за собой в комнату. Усадила ее на кровать, а сама плюхнулась в кресло:

– Бабушка, я твоя внучка, Аля! – Девушка вскочила с кресла и подошла к картине. – Вот эту картину, – сказала она, – подарили моему деду, твоему мужу. Она единственная из всех вещей сохранилась после пожара.

– Я помню, – сказала бабушка, не отрывая взгляда от картины. Потом посмотрела на Алину. – Я не сплю? – спросила она.

– Уж, наверное, не спишь!

Аля схватила с журнального столика пульт и взмахнула им в сторону телевизора, зажав красную кнопку. На экране появился диктор и предупредил о грядущем похолодании.

– А хорошие новости есть? – прокомментировала его слова Аля и направилась на кухню. – Ладно! – бросила она, не оборачиваясь. – Сейчас поужинаешь, а я поеду домой, мне надо отдохнуть. Молоко, печенье сама, если что, возьмешь потом, ходишь же кое-как.

Утром Аля проснулась в семь. Прошла, потягиваясь, на кухню. Привычным движением подставила чашку под кофемолку, но на кнопку нажать забыла. Вернувшись в спальню, она нашла в шкафу старый фотоальбом с детскими фотографиями, запихнула его в свою сумку и пошла умываться.

Выйдя из ванной, Аля захотела вдруг проверить забытый с вечера в сумке телефон – и точно, увидела пропущенный вызов. Звонили в пять утра. Номер был незнакомым. Аля набрала его, включив громкую связь.

– Алло, вы мне звонили, – сказала она после гудков, намазывая лицо кремом.

– Прошу прощения, это Алина Николаевна? – спросил вежливый голос.

– Да! – Официальный тон заставил Алю сразу насторожиться.

– Это из больницы, ваш телефон указан в карте Николая Владимировича. К сожалению, его состояние резко ухудшилось… Он скончался ночью. Вы должны приехать к нам.

– Сейчас… приеду… – как-то выговорила Аля и отключила телефон.

Потом легла на кровать и лежала неподвижно минут десять. Потом ревела и кричала на весь дом, но быстро замолкла. Поднялась. Подошла к комоду, достала деньги, сунула их в кошелек, быстро оделась и вышла из дома.

Аля добралась до общаги только к вечеру. Она задержалась у входа, чтобы вытереть слезы. Повернула ключ в замке и вошла внутрь. Дверь в комнату была распахнута, и Аля сразу увидела бабушку, лежащую на животе прямо на полу, рядом с кроватью. Рубашка ее задралась, оставив открытыми ноги, изборожденные синими венами. Спина кое-как была укрыта стянутым с кресла покрывалом.