Анатолий Даровский - Часы бьют полночь

— Я… не помню, как я здесь оказалась, — призналась Оля, чувствуя себя невероятно глупо. Но, похоже, получалось только напрямую. Косвенные улики никаких подсказок не давали.

Рэна удивлённо изогнула бровь.

— Я тоже не помню толком, но ты сюда вроде приехала по каким-то важным делам. То ли у тебя тут друзья какие-то, которые тебя отмечать позвали, то ли с учёбой что… Как-то странно. Ладно я забыла, но ты?

Приехала? То есть, она ещё и не в родном городе?

Час от часу не легче, вздохнула Оля. Отлично.

— Мы познакомились по интернету, — медленно произнесла она. Не вспомнила, нет: просто где ещё ей познакомиться с девушкой из другого города, как не в сети?

— Да, через твою подругу, — кивнула Рэна. — Тебе нужно было где-то жить, отелей в этой дыре не водится, а единственная гостиница — клоповник, дорогущий к тому же. Ну, и ты несовершеннолетняя вдобавок. Ты что… правда не помнишь?

Ещё и «дыра». Что Оле понадобилось в городе, где даже отелей нет?

Соседка выглядела до крайности встревоженной. В сочетании с её заспанным видом это казалось бы комичным, если бы не дикость ситуации — потеря памяти Олю уж очень нервировала. Такое не происходит со здоровыми людьми.

— Правда не помню, — пробормотала она. — И что за дела у меня были…

Что-то смутное мелькнуло на границе сознания. Точно размытый силуэт человека, точно чей-то голос, неуловимо знакомый, но одновременно совсем чужой, точно… точно…

В голове снова толкнулась боль. Оля поморщилась. Отчего-то из-за попыток вспомнить, что происходило вчера, внутри становилось мерзко и стыло, как будто она забыла о чём-то очень, очень плохом.

Боже, неужто и вправду выпила? Или… хуже?

— Мне нужно… позвонить маме, — выдавила она, глядя, как настороженно разглядывает её Рэна. — И ещё… посмотреть, что в сумке. Я сейчас, в коридор… по-быстрому.

— Погоди, — тут же спохватилась та, — комната съёмная, соседи тебя не знают, мало ли что. Так что давай лучше тут.

Оля смешалась. Разговаривать с родителями при этой девушке, пусть дружелюбной, но всё-таки совершенно незнакомой? Осторожничать, подбирать слова? Ещё решат, что она в опасности…

Как они вообще отпустили её одну в другой город? Раз уж до такого дошло — причина должна быть важной.

— Да не смотри ты на меня так, — засмеялась вдруг Рэна, — я всё равно в душ сейчас. Так что действуй как хочешь.

Вот так просто? Серьёзно?

— А вы не боитесь, что я, ну… — запнулась Оля. Та фыркнула и покачала головой.

— Да чего у меня красть? Тут одни рисунки. Всё важное на работе, подальше от местных соседей. Так что не парься и… удачи.

Рэна подхватила из шкафа огромное пушистое полотенце и стремительно скрылась за дверью.

Оля осталась стоять посреди комнаты и глядеть вслед девушке. Ну надо же. Ведёт себя так, словно они давние приятели. Доверяет. Интересно, как они познакомились?

Ей отчаянно хотелось вспомнить, потому что простое непонимание начало переходить в панику. Неизвестный город, незнакомая соседка, полное отсутствие воспоминаний о прошлом дне — всё выглядело совсем нехорошо. И ещё это чувство на грани сознания, непонятное, незнакомое, осколком ворочающееся внутри…

…как будто был человек…

Оля помотала головой. Сначала — звонок родителям. Если они знают, где она, то смогут помочь и подсказать. А если не знают — как минимум стоит сообщить им, что всё в порядке, она жива и здорова.

Сумка стояла около дивана. Небольшая, городская. Её Оля, по крайней мере, помнила: сто раз каталась к бабушке с этим баульчиком через плечо. Но одно дело — к бабушке, и совсем другое…

Телефона в привычном кармане не нашлось. Зато он обнаружился в основном отделении сумки, в стопке сменного белья, как будто его бросили туда впопыхах. Причём не Оля: она положила бы куда надо.

Заряда, к счастью, хватало. Было бы совсем глупо остаться в чужом городе без средства связи. К тому же под Новый год.

Странное дело. Вчерашнего дня она не помнит, но почему-то в точности уверена, что сегодня — тридцать первое. Так может, всё не так? Может, уже январь? Может, в новогоднюю ночь ей предложили попробовать… что-нибудь? Отсюда и потеря памяти?

Нет. Календарь мобильника показывал тридцать первое число.

— Не говори глупостей, — пробормотала про себя Оля и решительно принялась набирать номер матери. Обернулась к окну, за которым расстилался серый, немыслимо скучный пейзаж…

…и закричала.

То, что висело за окном, не поддавалось никакому человеческому описанию. Беспорядочное нагромождение конечностей, не похожих ни на человеческие, ни на звериные; грязный, какой-то неестественный цвет, напоминающий то ли варёную курицу, то ли сгнившую плоть; рты, раззявленные в оскале.

Несколько ртов.

Внутри что-то оборвалось. Воздуха разом перестало хватать. Сердце заколотилось как сумасшедшее, а в голове уже не кольнуло — ударило отбойным молотком.

Что это? Что это такое?! Почему оно… что оно здесь… как такое вообще возможно?!

Ужас не давал нормально думать, но болезненная оторопь длилась недолго. Не соображая, что делает, Оля метнулась к двери, одним движением распахнула её и выскочила в коридор, подальше от этой твари, подальше от нечеловеческого, неправильного, несуществующего в реальном мире, от многолапого нечто, что смотрело на неё с той стороны окна.

Она упала на холодный линолеум коридора: ноги не держали. И почти в тот же момент распахнулась соседняя дверь.

— Чего орёшь? — гаркнули над ухом. Мужской, прокуренный голос. Суда по интонациям, его обладатель уже начал праздновать. — Совсем охренела? Ты кто вообще?

— Я… — начала было Оля севшим голосом, но не успела договорить: грохнула ещё одна дверь. На этот раз — ванной.

— Отвали от неё, придурок! — Рэна, завёрнутая в полотенце, выскочила из душа в шлёпанцах на босу ногу, и у Оли отлегло от сердца. — К своим гостям цепляйся! Моих оставь в покое.

— А чего твои гости орут как резаные в хренову рань? — возмутился сосед. — Фиг с тобой на этот раз, праздник всё-таки на носу, но, если она ещё раз завопит, я её на улицу вышвырну.

Выматерившись напоследок, он скрылся за дверью и с силой ударил створкой об косяк. Рэна фыркнула ему вслед и наклонилась над Олей.

— Жива?

— А… ага, — пробормотала та, — извини… у тебя теперь, наверное, будут проблемы?

— Забей, — в очередной раз отмахнулась девушка, — мы и так собачимся вечно. Весной найду вариант получше и съеду, а пока вот так. Ты чего вопила-то? И почему ты здесь, а не в комнате?

Оля окинула взглядом дверь, из которой только что выскочила. Лампа в коридоре не горела, и полумрак разбавляли лишь те жалкие крупицы света, что долетали из приоткрытого дверного проёма. Проёма, за которым ждало… нечто.