Дмитрий Костюкевич - Темная волна. Лучшее

Олег не видел, но примерно представлял — что-то около часа ночи. Или детина имел в виду какое-то материальное воплощение Времени?

— И?

— Сколько можно бегать?

Оправдываться за то, чего не делал, Олег не хотел.

— На пятках, — уточнил здоровяк.

— Что — на пятках?

— На пятках хватит бегать.

— Никто и не бегает. — Всё-таки придётся объяснять. Включить дурака — не выход. Здоровяк распалялся. — Я недавно пришёл, только из ванной.

— А кто тогда бегает?

— Без понятия.

— У меня что, галлюцинации?

Олег почувствовал, что сам начинает злиться. В голове хмельно заплескалось.

— А я откуда знаю.

Знавал он таких соседей. Любил с Олей потанцевать в зале, посмеяться и попрыгать под что-нибудь незатейливо-ритмичное. Поздние танцы иногда заканчивались визитом соседей. Снизу обитала недавно родившая школьница, которой мамаша оставила квартиру, и её тощий, покрытый тату хахаль; хахаль продержался недолго — сбежал, но свято место пусто не бывает, его сменил парниша повыше и покрепче, который постоянно таскался с кейсом для перфоратора. Олег успел познакомиться и с первым (папашей ребёнка), и со вторым (возможно, будущим отчимом) — они возникали на его пороге с возмущёнными лицами и просьбами «не шуметь». У Олега сложилось впечатление, что школьница хвалится перед ним своими избранниками.

— Так ведь по потолку, — настаивал здоровяк.

— Хорошо. Понимаю. По потолку. Пятками. Но мне что делать, если даже на цыпочках не бегается?

Здоровяк озадачился. Подался назад.

— Тогда извините.

— Ничего, — буркнул Олег и закрыл дверь. Тут же открыл: — Вы с тринадцатого?

— Какого тринадцатого? Нет здесь тринадцатого. Проспитесь.

Олег щёлкнул замком.

Набрал в графин воды, вернулся на диван. Поднёс графин к сухим губам, замер.

— А что у нас над двенадцатым? — спросил он у шепчущего телевизора.

— Ну здравствуй, дорогой, — сказал Станислав Варюха. Стас.

Утро. Тяжёлое. Рыхлое. Подвывающее в черепной коробке.

Олег приподнялся на кровати. Искал правильные слова — и не находил. На Стасе были серая жилетка, аквамариновая рубашка, остроотутюженные тёмные брюки и блестящие туфли — Олег видел правую туфлю, потому что Стас заложил ногу за ногу.

— Привет, друг, — сказал он, сдавшись, и протянул руку.

Стас крепко её пожал. В глазах цвета зелёного бутылочного стекла плескалась сдержанная радость.

— Хорошо вчера погуляли? — Стас улыбнулся, помахал рукой, разгоняя воздух. — Амбре ещё то. С Жекой гудели?

— С Игорьком. — Олег сдавил виски. — Жека не пришёл.

Стас кивнул.

— Деловой теперь. Впрочем, как всегда.

Стас почти не изменился. Разве что пивной животик отрастил… Пиво они обожали, под сушёную рыбку, беседу, даже с некой извращённой гордостью называли себя пивными алкоголиками; личный рекорд Олега насчитывал десять бокалов за вечер, Стаса — двенадцать.

Со Стасом Олега связывали самые крепкие и тёплые отношения, но в то же время — немного натянутые. Оба понимали хрупкость и уязвимость их дружбы, и это, наверное, сплачивало ещё крепче. Привлекательный, немногословный, всегда собранный Стас… С ним было интересно, хотелось, даже после стольких лет дружбы, заслужить его доверие, но порой казалось, что Стас что-то недоговаривает.

— Полечиться достать? — Стас кивнул на холодильник.

— Не, переболею.

— Болеть нельзя.

— Минералки, если не трудно…

Стас достал из холодильника запотевшую бутылку и кинул Олегу. Тот словил и спустил с кровати ноги. Стас задержался у столика, на котором лежала книга в самодельной бумажной обложке. Открывать не стал.

— Что читаешь? — спросил Стас.

— Урсулу Ле Гуин перечитываю.

— А я Мураками. К тебе подходит: « Если можно — угловую комнату подальше от лифта ». Помнишь? Отель «Дельфин» из «Охоты на овец», откуда герой начал поиски овцы.

— Угловую… — задумчиво произнёс Олег, — в круглом здании… Я бы глянул на схему «Оверлука». Номера ближе к центру вообще без окон — я правильно понимаю?

— Сразу видно, сын архитекторов, — усмехнулся Стас, но на вопрос не ответил.

— Слушай, а почему здесь так жарко?

— Жарко?

— Ну. Как этот гадский радиатор обесточить.

Стас глянул на стену под открытым окном на лоджию и почему-то засмеялся, резко и отрывисто.

— Разберёмся. Слушай, мне сейчас бежать надо. — Узнаю друга , подумал Олег. — Давай через пару часиков найдёмся. Заходи ко мне в пятьсот второй.

Сквозь жалюзи падал полосчатый свет. Олег основательно приложился к ледяной минералке, аж зубы заломило.

— С отелем познакомился? На втором есть кинозал, сходи, покемарь в кресле.

Олег кивнул. Веки были тяжёлыми. Голова звонкой.

Стас хлопнул в ладоши и сделал движение к двери.

— Добро. Тогда до встречи. — Он нахмурился, снова глянул на радиатор. — Жарит, говоришь? А как вообще здесь… неплохо «Оверлук» отгрохали?

— Неплохо. Жека кое-что рассказал. И как тебя угораздило в такие деньги вляпаться?

— А-а, — отмахнулся Стас. — Скучная история. Влез в удачное дельце. Потом расскажу.

— А пятьсот второй… живёшь там? С женой поругался?

— Типун тебе на язык. Для работы номер. Ну, иногда на ночь остаюсь. Людка и девчонки понятливые. И знаешь, что иногда чувствую здесь? — Стас задумался, вспоминая. — « Боюсь гостиниц. Может, потому, Что чувствую, что в номере когда-то. Остаться мне случится одному. Навеки. В самом деле. Без возврата ».

Олег сглотнул. Ему почему-то стало не по себе.

— Это кого?

— Евгения Винокурова, — подмигнул Стас, но весёлость исчезла из его зелёных глаз. Он всматривался в лицо Олега, искал реакцию. Потом тряхнул головой. — Ладно. Увидимся!

И вышел из номера так, словно ожидал удара по шее.

Олег выключил телевизор, набросил на плечи куртку, запер дверь и отправился в кинотеатр на втором этаже.

Электронное табло над дверью сообщало, что сеанс начался в 15.15. Олег сверился с телефоном. Пропустил двадцать минут «Драйва» с Марком Дакаскосом. В юности у Олега была кассета с этим фильмом, а ещё «Саботаж» и «Плачущий убийца». К фильмотеке Олег подходил ответственно: записывал достойные ленты (второй видеомагнитофон приносил Жека), стирал шлак, удлинял или укорачивал плёнку на бобинах, маркировал кассеты, вёл каталог; а потом, после разгромного наступления дивиди, снёс две огромные сумки с кассетами Игорьку, и видик присовокупил; Игорёк с радостью принял — прогресс халяве не помеха.

В крошечном аванзале ютился стол с кассовым аппаратом, но ни кассирши, ни расценок Олег не обнаружил. Толкнул дверь в зрительный зал и, подсвечивая телефоном, спустился по боковому проходу к первому ряду кресел. Всего рядов, по прикидке Олега, было не больше десяти, в каждом по семь кресел. Олег сел на четвёртое. Остальные кресла первого ряда пустовали.