Ирина Матлак - Поющие пруды

Его ставшая ровной интонация совсем не подходила данной ситуации. Теперь, когда туман перед глазами окончательно рассеялся, я вдруг поняла, что стою по колено в воде. И не просто в воде, а в пруду, через который перекинут соединяющий старый и новый поселки мост. А еще сейчас ночь, я промокла насквозь, и у меня не то от холода, не то от нервного перенапряжения клацают зубы.

И все это, черт возьми, совсем не сон!

– Что происходит? – охрипшим от волнения голосом спросила я. – Что за…

Меня трясло, мысли лихорадочно метались в сознании, отказывающемся принимать окружающую действительность. Я ведь не могла ночью выбраться из постели, выйти из дома, прийти на старый мост и спрыгнуть с него в пруд!

Не могла ведь… да?

Среди обрывочных, наполняющих голову образов особенно отчетливо проявились несколько.

Мокрая, присыпанная песком постель.

Найденный у поля наушник.

Своего рода транс, в который я впала, когда стояла не сцене. И мое пение, которое словно ввело в такой же транс зрителей.

…Местная «деревенская сумасшедшая», сказавшая, что перед гибелью человека пели пруды, а после, увидев меня, перекрестившаяся…

И самое главное – мысль, все последнее время маячившая у меня в сознании. Страшная догадка, в которую было так сложно поверить.

– Только без паники, – поскольку вырываться я перестала, Егор ослабил хватку, но кольцо рук не разомкнул. – Я все объясню, но давай сначала выйдем из воды, и я отвезу тебя домой.

Я вдруг впала в нечто вроде анабиоза. Все чувства просто отключились, и даже мысли стихли, как по щелчку пальцев – наверное, организм запустил защитную реакцию. Егор отдал мне свою куртку, после чего помог сесть на байк.

Калитка на нашем участке ожидаемо оказалась не заперта. Я вошла в нее, машинально отметив, что Егор проследовал за мной. Тихо, так же машинально стараясь не шуметь, зашла в дом, поднялась по лестнице. А когда оказалась у двери своей комнаты, Егор взял меня за руку и полушепотом произнес:

– Позови, когда мне можно будет войти.

В другой раз я, возможно, попросила бы его уйти, и отложила разговор до утра, но сейчас мне было все равно. Чувствовала себя роботом, у которого разом отключили все эмоции. Голова была тяжелой, но вместе с тем пустой.

Лишь встав под горячий душ, я относительно пришла в себя – настолько, насколько это было возможно. Даже хорошо, что все чувства притупились, иначе я бы сделала то, чего не делала с далекого детства – впала в истерику.

Выйдя из ванной, я достала из шкафа махровый халат, завернулась в него и натянула на ноги теплые носки. Когда открыла дверь, чтобы впустить Егора, у того в руках неожиданно оказался поднос с двумя кружками исходящего паром чая.

– Я к тебе на кухню заглянул, – невозмутимо пояснил он. – Не беспокойся, все сделал тихо, твой дед не проснулся.

– Майкл, – все так же машинально поправила я. – Он крепко спит.

Я устроилась на кровати, подобрав под себя ноги, а Егор, сунув мне в руку кружку, сел рядом. Меня не отпускало ощущение, что все происходящее – сон. Слишком нереальным, сумбурным и стремительным оно казалось. Только что я страдала приступом сомнамбулизма, плавала в пруду среди ноябрьской ночи, а теперь в моей комнате сидит самый странный парень из всех, кого я знаю… Еще и чай из моей любимой кружки пьет.

Я так долго ждала момента, когда он соизволит рассказать мне все, что знает. А теперь, когда этот момент наступил, не была уверена, что действительно этого хочу. По крайней мере, сейчас. Всегда считала себя выдержанным и уравновешенным человеком с сильной психикой, но эта самая психика ведь все-таки не железная…

Подняв глаза на Егора, заговорила первой, буквально выдавливая из себя слова:

– Это я их… убила? Я пела на прудах?

Когда озвучила ту самую страшную догадку, легче не стало. Даже наоборот. Я будто превратилась в сплошной комок напряжения и натянутых нервов.

Можно побороть страх, если его вызывает кто-то извне. Но что делать, если себя пугаешь ты сама?

Маленькая девочка выросла и, открыв кладовку, вместо пустоты увидела там саму себя…

Я – не ангел с белыми крыльями.

Я – чудовище.

– Пела, – спокойно подтвердил Егор. – Но насчет убийств я не уверен.

– Не уверен? – переспросила, и в моем голосе прозвучали отстраненность и безразличие. – То есть, такая вероятность все-таки есть?

Сделав большой глоток, Егор отставил кружку на прикроватную тумбочку и придвинулся ближе ко мне. Неожиданно приподнял за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза, и произнес:

– Ты же стойкая, Балашова. Едва увидев тебя, я сразу это понял. Ты рационалистка. Знаешь, что такое рационализм? Рациональная личность видит не только внешний вид, но и сущность вещей. Познает мир, начиная с самой себя. Сейчас я расскажу тебе о тебе самой. А ты, исходя из этого, выстроишь новую картину мира.

Отведя руку Егора от своего лица, я сложила руки на груди и, внимательно на него посмотрев, приготовилась слушать. К счастью, – наверное, к счастью, – эмоции все еще были приглушены, и я наблюдала за ситуацией как будто со стороны. Несколько раз в жизни со мной уже такое бывало. Я просто представляла, что нахожусь где-то глубоко внутри самой себя, а мое тело – просто комната, из которой можно увидеть внешний мир.

– Таких как ты называют русалками.

Егор только начал, а меня уже щекотало изнутри желание опровергнуть его слова.

Русалками? Какая нелепость! И какое совпадение, что я совсем недавно столько всего про них прочитала…

– Нет, это не персонажи из сказки Андерсена, – проигнорировав мой скептический, полный недоверия взгляд, продолжил он. – Не дочери Посейдона, не девушки с рыбьим хвостом вместо ног. Русалки – существа, тесно связанные с водой и находящиеся на границе между живыми и мертвыми. Ими либо рождаются, либо становятся. Ты была рождена такой, в отличие от своей матери, которая превратилась в русалку, когда ей было шестнадцать. Помнишь, я говорил, что любая вероятность имеет возможность стать действительностью, если в нужном месте и в нужное время сойдутся определенные факторы? Так вот, чтобы человек кардинально изменил свою природу, став русалкой, должно сойтись множество таких факторов. Черт! – без перехода выдохнул он, взъерошив волосы. – Как, оказывается, сложно последовательно все рассказать…

– Ну, ты постарайся, – дивясь собственному спокойствию, невесело усмехнулась я. – Вряд ли может быть хуже, чем сейчас.

Настал черед Егора невесело усмехаться:

– Поверь, может.

Он немного помолчал, после чего возобновил рассказ:

– Еще, надеюсь, ты помнишь, что я говорил о «монете», у которой есть две стороны.

– Аверс и реверс, – кивнула я.

– Верно, – явно обрадованный тем, что я не забыла, согласился Егор. – На реверсе существуют так называемые «низшие» – твари вроде тех, с которыми ты сталкивалась. Время от времени, если между двумя сторонами мира образовывается Нора, они проходят сквозь нее. Иногда остаются никем не замеченными, а иногда доставляют массу проблем. Среди них порой встречаются такие образы, какие легли в основу мифологий и легенд. Те же водяные, ожившие утопленницы, девушки с рыбьими хвостами… Низшими движет постоянный голод. Они хотят убивать. Те, кто посильнее, могут менять обличье, принимая приятный человеческому взгляду вид, или даже подселяться в чужое тело. Они выходят из воды и ищут жертв, но далеко отходить от Норы обычно не могут.