Ирина Матлак - Поющие пруды

– Ты сказал – ко второй смерти, – пропустив все остальное, а сделала акцент на главном. – То есть, рабочего действительно убила я? Своим пением заставила его утопиться?

Мой голос дрогнул повторно. Хотелось истерично разрыдаться, но глаза оставались сухими, из-за чего начала ужасно болеть голова.

– Я не знаю наверняка, – снова не став ничего скрывать, Егор ответил, как есть. – Дело в том, что непосредственно Норой является лесное озеро, и оно же как бы породило все пруды. Это сложно объяснить, но и озеро, и все пруды связаны между собой. Ты могла петь на одном из них, а твое пение могли услышать и около других. Слыша русалье пение, человек испытывает нестерпимое желание оказаться рядом с той, кто поет. Особенно, если в этот момент находится возле водоема.

Внезапно ощутив озноб, я невольно обхватила себя руками и, поежившись, констатировала:

– Значит, я и впрямь – чудовище. Убийца…

К сожалению, или к счастью, осознать это в полной мере по-прежнему не получалось. Хотя, наверное, все-таки к счастью… иначе, от всего этого и вываленной на меня за одну ночь информации я бы просто свихнулась.

Егор помрачнел, но все-таки обнадежил:

– Повторюсь, доказательств этому нет. Того рабочего мог погубить кто-то из низших… С того момента, как Нора снова открылась, их выползает все больше и больше. Нескольких нам до сих пор не удалось поймать…

– Нам? – переспросила я и, наконец, задала еще один не менее волнующий меня вопрос: – А ты сам – кто?

Егор криво усмехнулся:

– Ты с собой для начала разберись, – и, бросив взгляд на часы, показывающие начало четвертого, добавил: – Тебе бы поспать не мешало. Знаешь такую поговорку – утро вечера мудренее?

– А еще я знаю поговорку: меньше знаешь – крепче спишь, – потерев гудящие виски, вяло парировала я. – С учетом всего, что сейчас узнала, вряд ли у меня получится заснуть.

– Это так только кажется, – возразил Егор и без перехода предложил: – Посидеть с тобой, пока не уснешь?

Я отказываться не стала. У меня имелась еще масса вопросов, хотелось узнать больше подробностей… но не сейчас. Не этой ночью, когда всего и так оказалось слишком.

Даже не стала спрашивать, с чего вдруг Егор проявляет обо мне такую заботу – боится, что я снова пойду к пруду и решу спеть? Сама мысль о ночном пении вызывала смесь глубинного ужаса и нервного смеха.

И впрямь нервы ни к черту…

Под одеяло я забралась прямо в халате и отвернулась лицом к стене. Егор пересел на стул и, судя по голубому отблеску света, уткнулся в телефон.

Я и правда была уверена, что еще долго не смогу заснуть. Что мой «анабиоз» даст еще больше трещин и разлетится вдребезги, дав дорогу чувствам. Но, видимо, защитная реакция организма все-таки оказалась сильнее, как и неожиданно навалившаяся усталость.

Не прошло и пары минут, как я почувствовала, что начинаю засыпать. Меня еще кольнула тень страха, что мое ночное блуждание может повториться, но этот страх быстро исчез.

Засыпала я не в одиночестве, поэтому бояться было нечего.

На остаток этой ночи у меня имелся свой собственный ловец снов, имя которому – Егор Громов.

Проснулась я, когда за окном уже рассвело. Недолго полежав с закрытыми глазами, резко села на кровати, вспомнив, что сегодня понедельник и нужно идти в школу. Следом пришли воспоминания о событиях минувшей ночи, и желание куда-то идти тут же пропало. Тем более, что уже все равно проспала к первому и даже ко второму уроку… Неудивительно, что Майкл меня не разбудил – он не имел обыкновения вмешиваться в мою школьную жизнь и никогда не укорял за прогулы. Хотя, положа руку на сердце, школу я прогуливала крайне редко.

Меня все-таки накрыло. Запоздало и очень сильно. Все томящиеся в глубине души эмоции прорвались, когда я вошла в ванную, чтобы умыться. Увидела себя в зеркале – бледную, растерянную, со спутанными, еще слегка влажными волосами… и сорвалась. Медленно сползла на пол и, давясь беззвучными рыданиями, обхватила голову руками. Хотелось выть в голос, выплескивать все напряжение и стресс, но где-то в доме бодрствовал Майкл, который мог меня услышать. Поэтому я прикусывала кулак и только негромко поскуливала, размазывая по щекам соленые, как море, слезы.

Не помню, когда в последний раз так плакала – долго, навзрыд, не в силах успокоиться и совладать с собой.

Впервые в жизни не ругала себя за слабость и не пыталась подавить чувства. Потому что понимала, что выплеснуть их необходимо. А еще понимала, что вряд ли кто-то другой на моем месте сумел бы сдержаться. Когда весь привычный мир рушится, точно карточный домик, когда все переворачивается с ног на голову, а ты сама оказываешься не человеком, принять это непросто.

Не знаю, сколько времени я проплакала и сколько еще просидела на полу ванной, медленно раскачиваясь из стороны в сторону.

В какой-то момент мне удалось успокоиться и даже испытать какое-никакое облегчение. Все-таки выплакаться иногда и впрямь бывает полезно.

Спускаясь вниз, я уловила запах любимого тыквенного пирога. Его Майкл готовил нечасто, а под настроение или по какому-то особому поводу, и оттого я любила этот пирог еще больше. Но сейчас даже головокружительный аромат не вызывал у меня аппетита. Скорее уж тошноту – есть не хотелось совершенно.

– Доброе утро, – приветствовал меня Майкл, на котором красовался заляпанный мукой передник.

С тем, что это утро доброе, я могла бы поспорить, но, разумеется, не стала. Даже нашла в себе силы непринужденно улыбнуться и ответить на приветствие.

– Та-а-ак, – присмотревшись ко мне внимательнее, протянул Майкл. – Ты что, плакала?

Вот же… мне казалось, следы от недавних слез уже успели пройти. Но от проницательного Майкла ничего так просто не утаишь.

Поскольку я промолчала, не желая ни врать, ни говорить о причине своих слез, вновь заговорил он.

– Я не буду спрашивать, почему ты не пошла сегодня в школу. И если не хочешь рассказывать, что тебя расстроило, наставать не буду тоже. Даже не стану спрашивать, почему из твоей комнаты рано утром вышел парень – да-да, я заметил его, хотя он очень старался уйти тихо. Верю, что ты девушка разумная и не сделаешь ничего плохого. Но, может, все же есть что-то, о чем мне нужно знать?

«Не сделаешь ничего плохого…» – горько усмехнулась я про себя. – «Конечно, не сделаю… разве что своим пением заставлю кого-нибудь утопиться!»

– Нет, – ответила я спустя паузу. – Ничего.

Как и обещал, Майкл давить на меня не стал. Вместо этого отрезал кусочек еще не остывшего пирога, положил его на тарелку и поставил передо мной вместе с чашкой чая. Чтобы его не обижать и не вызывать еще больше подозрений, я отломила кусочек. Съела и, убедившись, что аппетит приходит во время еды, разделалась с ним целиком. Еще и добавки попросила.