Андрей Сиротенко - Сон, ставший жизнью [litres]

– Это я начал, но не закончил. Можно будет к вам зайти на днях и дорисовать? – сразу же быстро вставил художник.

– Ну, – замялся на мгновение я. – Сейчас, наверное, не самое лучшее время…

– Дом у него сгорел, – без обиняков добавил Степан.

– Горе-то какое, – всплеснул руками Леонид. – Если нужна будет помощь какая, вы обращайтесь. Я и рабочих хороших знаю, кто дом быстро и качественно сделает и денег мало возьмет. Да и с финансами могу помочь. Без каких-либо обязательств, – понизив голос, закончил фразу художник.

– Справлюсь как-нибудь, – холодно ответил я.

– Ну, моё дело – предложить, а вы уж сами там решайте.

Следующей картиной снова оказался портрет, на этот раз двоюродного брата Гаврилы, в чьем летнем домике мы и находились. У Лёхи Кистопёрова была точно такая же хата, только на отшибе соседней деревни, стоящей с другой стороны нашего огромного леса. Лёха занимался изготовлением чучел из животных, которых убивал в лесу. Я один раз был в его домике, страху понабрался с непривычки – очень уж реалистично его коллекция выглядела. Все надо мной смеялись тогда, сами-то уже бывали в необычном домике много раз. Впрочем, я вспомнил совершенно другую историю про Лёху, имевшую место быть примерно год назад. Отправившись за очередным зверем, он не вернулся ни в тот день, ни на следующий, ни через неделю. Родные в первую очередь пошли проверить его летний домик, где он проводил много времени. В хате было пусто, а на столе лежал дневник Лёхи. Я тоже раньше вёл дневник, а потом забросил. Решил, что это всё никому не нужное мальчишество. Вот что мне делать с этим дневником? Перечитывать через двадцать лет и вспоминать, что и когда я делал? Что меня интересовало и восхищало раньше? Вряд ли подобные записи будут интересны даже моим потомкам. Потому я и переключился с дневника на ту тетрадь, в которой собирал кошмарные сны и только интересные истории, без перечисления своих обычных дел в течение дня. Разве что изредка нарушал правила. И всё же время от времени я задавался вопросом: не вернуть ли привычную манеру повествования? Система ценностей по ходу жизни меняется не раз и жалеть потом о каких-то решениях, которые не требуют от меня больше десяти-пятнадцати минут, будет глупо. Но так и не начал снова вести дневник…

В Лёхиной тетради была одна необычная запись, датированная тремя днями ранее его исчезновения. Якобы Лёха убил волка и намеревался сделать из него чучело. Однако домой он вернуться в тот день никак не мог – за окном бушевала настолько сильная гроза, что не видно было ближайших деревьев. Того и гляди либо ветер сдует, либо молния поразит прямо посреди дороги. Туша волка действительно лежала в углу летнего домика Лёхи. Но вот никакой грозы, даже самого обычного дождя, в деревне не было больше недели. Тогда что видел двоюродный брат Гаврилы? За прошедший год его так никто больше и не встретил. Тела тоже не нашли. Участковый выдвинул свою традиционную версию о том, что он просто перебрался жить в другое место, не предупредив никого по каким-то своим соображениям, и дело с концом. Говорил, мол, нет тела – нет дела.

Я попытался вспомнить какие-нибудь дополнительные подробности последних месяцев жизни Лёхи. Что-то, что свяжет его с первым тремя людьми, нарисованными Леонидом. Машину он не покупал, как и другую технику. А вот удача ему точно сопутствовала. За месяц до своего исчезновения Леха в лесу голыми руками завалил медведя. Долго хвастался, сделал красивое чучело, которое, по удивительной случайности, у него купил мэр города за кругленькую сумму. Лёха собирался новую жизнь начать. Правда, уезжать никуда отсюда не хотел. Планировал купить несколько соседних участков и построить чуть ли не дворец. Собирался, а в итоге бесследно пропал.

– А этот портрет вы когда нарисовали? – сощурившись, спросил я.

– Этот? – Леонид скривил голову, рассматривая мужчину на своей работе. – Около года назад. В городе на рынке встретил. Он чучело медведя тогда продавал. Не знаю, купили его или нет, но работа выглядела очень неплохо. Реалистичная такая.

Сходится… Удивительное совпадение. Странные все эти портреты. И люди на них явно чем-то связаны. Только я никак не мог остановиться на одной точной версии, что между ними общего. Кажется, что много чего, но при чём тут ещё и художник, я пока не понимал.

– Я бы с радостью зашёл к нему. Мне он показался очень общительным. Да и редко встретишь людей, которые с головой уходят в свою работу или хобби. Вот как я, например, или как Алексей. Он этими чучелами жил. Пока я рисовал его – всю голову мне забил рассказами и историями.

– Не зайдёте, – с грустью в голосе выдохнул Степан.

– Что-то случилось? – озадаченно поднял брови вверх Леонид.

– Пропал он, – не меняя интонации добавил мой друг. – Год назад примерно. Можно сказать, вы в одно время виделись.

– Да-а-а-а, – протянул художник. – Вот оно как в жизни бывает. Никогда не знаешь, когда она закончится. А даже если и знал бы, то что сделал бы?

Возможно, мне показалось, но после этого вопроса глаза Леонида как-то странно сверкнули. Может ли кто-то знать точную дату своей смерти? Не в этом ли намёк, какую роль играет художник в жизни всех этих нарисованных людей? Стоп. Из всех неизвестно местоположение только Лёхи. Но, с другой стороны, у других загадочным образом умерли родственники… А если бы я знал свою точную дату смерти, как бы я прожил остаток жизни? Чем бы занимался? Уделял бы больше времени родственникам? Путешествиям? Своим увлечениям? Трудно ответить… Какое-то время точно ушло бы на то, чтобы смириться с полученной информацией. Переварить её в себе, так сказать. А дальше уже стоило бы определяться с тем, как прожить отведённый остаток дней.

На предпоследней картине красовалась Лиза Краснова. Тёмные волосы, зелёные обворожительные глаза, курносый нос и ямочки на щёках. Она слыла первой красоткой в нашей деревне. Кто только не ухаживал за ней. И всех она отвергла. Говорила, что в первую очередь хочет выучиться и институт закончить, а потом всеми этими любовными делами будет заниматься. Сейчас она уже и на работу устроилась и квартиру в городе купила, но любовь так и не встретила, продолжая, как и я, часто приезжать в деревню. Семья у Лизы была очень правильной и дотошной. Пару раз я бывал у неё в гостях, и всегда мне было там неловко. То на меня косые взгляды бросят из-за того, как я нож с вилкой положил рядом с пустой тарелкой, то ударение в слове не там поставлю, а бабушка уже цокает вовсю, или же перебил кого-то. В общем, походы домой к ней не задались. А ведь Лиза хотела дружить именно со мной. Не знаю почему. Может, по той причине, что я не набивался к ней в парни? Вот она и понимала, что если откровенничать, то только со мной.