Андрей Сиротенко - Сон, ставший жизнью [litres]

Я взял листок и мельком пробежался по договору. Леонид подошёл к тексту очень формально. Официальные документы так не пишутся:

«Договор № 6. Заключается между Павловым Л.Е. и Ф.И.О. Я со своей стороны обязуюсь приложить все усилия, чтобы снять влияние негативной энергии с Ф.И.О. Если вследствие моих действий человеку станет плохо или возникнут какие-то последствия, я беру на себя любые расходы по его лечению, содержанию и реабилитации. Вопрос вознаграждения необязательный и подлежит обсуждению только после наличия положительного эффекта от проведенных процедур. Определить конкретное время, за которое произойдёт полное снятие всех негативных эффектов, нельзя, но обычно всё занимает не более одного месяца. Подпись. Дата».

– Ознакомились? – поинтересовался Леонид, наблюдая за моими действиями.

– Ага, я не силён в договорах на оказание… э-э-э… услуг такого рода, – сделал я упор на предпоследнем слове, перебирая пальцами воздух, – но сам договор, конечно, очень формальный.

– Это да, – не моргнув глазом, согласился художник. – Все процедуры описывать я не могу, это коммерческая тайна. Не хочется делиться наработками, к которым я шёл всю свою жизнь. Но в остальном всё указано, в том числе и моя готовность в непредвиденных ситуациях нести ответственность…

– А такие бывали? – подавшись вперёд, спросил я.

– Пока нет, – пожал плечами художник. – Но указать-то я должен. Мне кажется, так будет максимально честно.

– Почему здесь стоит цифра шесть, а не пустое место? – я поставил указательный палец на текст договора.

– Потому что до него у меня было пять подобных договоров.

– Все закончились успешно?

– Иначе и быть не может. У всех, с кем я имел дело, в жизни происходили заметные улучшения. Дела шли в гору, пропадал негатив и плохое настроение. Правда, нужно и самому захотеть устранить отрицательную энергию. Это не прописано в договоре, но само собой разумеющееся условие. Ни один обряд не принесёт успеха, если человек программирует свой мозг на неудачи. Хотите, я допишу эти строчки в договор? Никогда не поздно изменить его и сделать более полным, – он подмигнул мне и достал ручку из сумки.

Доверять Леониду я не мог. Всё моё нутро противилось незнакомому художнику. Да и этот формальный договор… Баба Юля никогда никаких бумажек не давала подписывать тем, кто к ней приезжал за помощью. Всё было основано на вере и доверии. Не хочешь – дело твое, а хочешь – просто делай то, что она говорит. Чем больше я общался с этим художником, тем больше мне казалось, что я его знаю…

Леонид снял колпачок с ручки и принялся дописывать озвученный пункт в договор. Правда делал он это очень необычно. Писал слева-направо. Начинал слово с последней буквы…

– Как вы интересно пишете, – заметил необычность и Степан.

– Не знаю почему так, – художник закусил нижнюю губу, старательно выводя буквы на договоре. – И никогда не задумывался. Наверное, в детстве так родители научили. А сейчас уже и не представляю, как можно писать иначе… Готово, – он подул на лист бумаги и явил нам две дописанные строчки, говорящие о том, что Ф.И.О. должен сам поверить в успех обрядов Павлова Л.Е.

– Подпишешь, Макс? – вопросительно уставился на меня Степан.

– Вы с другом посовещайтесь, я заставлять не буду. И чтобы не мешать вашей беседе, выйду пока на улицу, – художник поднялся с табуретки, поправил смявшиеся брюки и проследовал на крыльцо дома.

– Решайся, Макс, ничем же не рискуем. Всё равно ведь в этом шаре новогоднем находимся. Может, здесь всё ненастоящее. А если выгорит его предложение, так и вообще красота…

– То есть тебя не интересует, как он сюда попал, как он увидел похороны, которые были лишь в моём сне, почему деда он того нарисовал? – несколько грубовато сказал я, вспылив.

– Меня это интересует, Макс, – положив руку мне на плечо, спокойным тоном произнёс Степан. – Ты прав, я не могу найти объяснений всем этим вещам кроме того, что и я вижу все твои кошмары…

Значит, он думал о том, что и я… Предполагал, что странного художника могло засосать в те фантазии, которые окружают меня. Допустим…

– Но от этого договора не исходит никаких опасностей. Подпишешь, он попробует. Ничего не получится – и ладно. Делов-то! Вдруг это всё вообще понарошку?

– Такие вещи не делаются понарошку. Ни один договор в жизни не подписывается просто так… – тихо пробурчал я, сжимая до боли кулаки.

– Леонид? – позвал художника Степан. – А могу я за друга подписать договор. Он сомневается и не может принять окончательного решения.

– Что ты делаешь? – зашипел я на друга, но он жестом приказал мне успокоиться и замолчать.

– Да, конечно, – художник с широкой улыбкой вернулся обратно и сел на своё место. – Максим, я понимаю ваше замешательство. Не хотите – не надо. И уважаю ваше решение, Степан. Пойти за другом в огонь и воду – очень ценное качество, которое сейчас имеется далеко не у каждого. А раз вы согласны, то давайте подпишем да я пойду в свой дом, а то скоро утро, а я ещё не ложился. Не хочется потом весь день провести в кровати с тяжелой головой.

– Подписывать кровью надо? – зачем-то спросил я, делая свой голос максимально грубым и недовольным.

– Зачем же кровью, – весело отреагировал на мою фразу Леонид. – Мы же не варвары, Максим. Сгодится и шариковая ручка.

Он протянул её Степану и принялся ждать, подперев кулаками подбородок, пока друг все заполнит. А я размышлял, где мог встречаться с этим странным художником. Мне знакома его поза, его тембр голоса… Его лукавое выражение лица и заинтересованный блеск глаз. Кто пишет так же странно? И почему мы нашли картинку козла, одетого в человеческую одежду? Мысль остро резанула моё сознание, заставляя вспомнить то, что я когда-то давно видел во сне и записал в своей тетради. Причём смотрел я то видение как будто со стороны…

«Каждую ночь мне снятся жуткие кошмары. Всякие чудовища стараются откусить небольшую часть моего тела, кровожадные разбойники попадаются абсолютно на всех дорогах, по которым я иду. Я тону, горю, меня убивают… Каждый раз я просыпаюсь в холодном поту. Каждый раз перед пробуждением я как будто падаю с огромной высоты вниз. Тело в первые минуты отхода ото сна очень-очень лёгкое. Порой мне даже кажется, что я живу в своих снах…

Я бодро встряхиваю головой и направляюсь на кухню хлебнуть прохладной водички из прозрачного графина. Свет включать неохота: только сон собью. Через окно на пол ложится мягкий лунный свет. Стрелки часов успевают дойти до двух, продолжая неустанно и деловито тикать.

Так было и в ту ночь. Воды в графине не осталось. Я лениво открыл кран и стал прислушиваться к неспешному журчанию. Сегодня во сне мне просто отрубили голову. Такого ещё ни разу не было, поэтому ощущения были особенно неприятными. Я всё больше и больше стал уставать, не высыпаться. Я не мог отдохнуть ни днём, ни ночью. Повсюду меня преследовали эти кошмары…