Карен Макквесчин - Проклятие Гримм-хауса [litres]

– Эй! – воскликнула Игла. – Думай, что говоришь! Да я ни за что на свете не хотела бы родиться кем-то, кроме таракана!

– Точно? – Хэдли как-то не очень верилось, чтобы кто-то хотел бы родиться тараканом, имея возможность стать кем-то другим. Кем угодно.

– Точно, – Игла подползла к краю кровати и обратилась к аудитории на полу: – Объявляю голосование! Кому нравится быть тараканом?

Снизу донеслось согласное шуршание – как будто уронили стопку бумаги:

– Тараканы рулят! Тараканы – круче всех!

Игла дала сигнал, и все как один замолкли.

– Слышала? Мы имеем все преимущества и как одиночки, и как группа. Когда мы собираемся вместе, то по силе не уступаем горилле!

– Так уж и горилле? – Хэдли нашла на кофте крошку печенья и отправила в рот.

– Точно, – Игла всё больше вдохновлялась собственной речью. – Мы всегда носим доспехи, данные нам природой, и можем таскать невероятные тяжести. Точно тебе говорю: нет ничего лучше, чем быть тараканом. Мы можем всё. И ты наверняка слышала, как учёные говорят, что, если случится конец света и вымрут все остальные виды, останутся одни тараканы.

Конец света. Не очень-то обнадёживает, однако Хэдли не особенно расстроилась, поскольку у неё появилась новая идея.

– Сколько вас сейчас всего? – спросила она.

– Миллионы! – заявила Игла.

– Нет, я имела в виду здесь, в Гримм-хаусе.

– Миллионы, плюс-минус, – повторила Игла. – Постоянно рождаются новые, так что трудно следить за точным числом.

– Миллионы – только в Гримм-хаусе?! – Хэдли не поверила своим ушам. – Но почему я не видела столько?

– Потому что мы эксперты по отведению глаз, мастера камуфляжа, профессионалы по растворению в пейзаже! – распиналась Игла. – Нас замечают только тогда, когда мы сами этого хотим. Тебе очень повезло нас увидеть. Не всякому это дано.

– Повезло нас увидеть! – подхватили самые мелкие насекомые на полу.

Хэдли улыбнулась и махнула им рукой, прежде чем снова обратиться к Игле:

– Так, значит, тараканы могут всё?

– Всё, что угодно! – Игла обратилась к собранию на полу: – Точно говорю?

– Всё, что угодно! Всё, что угодно! – зашелестело ей в ответ. Тараканы с хохотом перевернулись на спинки, дрыгая лапками – как умеют делать только тараканы.

– Всё, что для нас важно, – добавила Игла. – А иногда и что-то ещё.

– У меня к вам предложение, – сказала Хэдли. – И это важно.

Хэдли ничего не оставалось, как признать правоту Иглы: тараканы оказались её лучшими друзьями в Гримм-хаусе. Они с удивительным энтузиазмом восприняли её предложение, даже несмотря на то, что их честно предупредили: это может оказаться опасным.

– Нам не страшно! Не страшно! – молодёжь пришла в такое волнение, что Игле пришлось на них шикнуть.

– Действовать нужно очень точно и одновременно, иначе ничего не выйдет, – сказала Игла.

Последующие часы они посвятили тренировкам по сокращённой версии нового плана. Всё получалось даже лучше, чем могла надеяться Хэдли.

Когда тётки протопали наверх, чтобы ложиться спать, Хэдли с тараканами как раз закончили последнюю проверку. Когда к её двери приблизились чьи-то шаги, Хэдли затаилась возле кровати. В замке не успел повернуться ключ, а жуки уже волшебным образом исчезли из виду. Всё случилось так быстро, что можно было подумать, будто Хэдли померещились эти насекомые.

– Хэдли? – в комнату заглянула тётя Шарман. – Ты не хочешь зайти в туалет на ночь?

Конечно, она хотела и в любом случае сказала бы «да», даже если и не хотела бы. Тётя Шарман караулила в коридоре, пока она пользовалась туалетом и умывалась. Хэдли внимательно рассмотрела своё отражение в зеркале. Кое-что изменилось. Девочка в зеркале, конечно, оставалась ею, только стала более взрослой, более уверенной версией прежней себя.

– У меня. Всё. Получится, – она тщательно вытерла руки полотенцем, вышла в коридор и отправилась в спальню, как и полагается пай-девочке, которую она изображала для тёти Шарман.

– Спокойной ночи, Хэдли, – сказала та, доставая ключ. – Увидимся завтра.

– Увидимся завтра, – покорно откликнулась Хэдли, остро чувствуя скрытый смысл своих слов. Тётки непременно увидят её завтра. Вот только вместо сломленной маленькой девочки, покорной их воле, они увидят кое-что неожиданное. – Спокойной ночи, – Хэдли захлопнула за собой дверь.

В эту ночь она отлично выспалась и впервые за время своего заключения в Гримм-хаусе увидела сон. Её окружали дети. Каким-то образом она знала, что это те дети, которые отдали свой талант тёткам: Энрико, Мэри, Жан-Поль, Амайя, Мильтон, Трейси, Дерек, Эбнер, Кора, Перл, Герберт, Берта, Этель и Николас. Во сне был солнечный день, и все дети играли в парке. Они были одеты по моде разных лет, как будто их собрали со съёмок нескольких фильмов. Эрик играл на саксофоне под аккомпанемент девочки на гармошке. Девочки прыгали через верёвочку, мальчики бегали в догонялки. Стоило Хэдли приблизиться к ним, как все остановились и с уважением посмотрели на неё.

Ник вышел вперёд и выступил за всех:

– Все мы пытались сопротивляться Максин и Шарман, и все потерпели неудачу, – он смущённо улыбнулся. – Но этому надо положить конец. Их давно пора остановить. И сделать это можешь только ты, Хэдли. Мы знаем, что можешь. – Остальные дети заулыбались и увлекли её в объятия. Она почувствовала на плечах их руки и тепло их любви. И это чувство оставалось с нею, даже когда она проснулась.

Следующий день она так и провела взаперти у себя в комнате. Рано утром тётя Шарман принесла ей стакан воды, а после обеда тараканам удалось стянуть для неё несколько крекеров, но этого было слишком мало. Она не могла отделаться от мыслей о холодильнике дома, набитом вкусностями и разнообразными напитками. Обычно на полке для фруктов лежала гроздь бананов, а рядом свежие пирожные с голубикой. От одной мысли о них текли слюнки. Если повезёт, она уже к вечеру будет дома.

И когда в замке повернулся ключ тёти Шарман, Хэдли была готова.

– Шоу начинается! – шепнула девочка тараканам и скрестила на удачу пальцы. Когда дверь распахнулась, её маленькие друзья давно успели скрыться.

– Как ты себя чувствуешь, Хэдли? – спросила тётя Шарман.

– Великолепно, – она соскочила с кровати, радуясь тому, что уже обута и готова к выходу.

Тётя Шарман заковыляла вниз по лестнице, как будто у неё ломило суставы. Хэдли, пританцовывая, спускалась следом: каждая ступенька приближала её к танцу победы.