Альбина Нури - Город мертвецов

Инна — она не могла называть себя иначе, не осознавала себя Евой! — пыталась уяснить все, привыкнуть к новому положению вещей, хоть как-то разобраться в круговороте мыслей, который захватил, закружил ее.

На ум пришел разговор с детьми.

— Я тогда сказала им, что виновата в их смерти, а Ева ответила, что жива. Теперь это понятно. А вот Сева… — Инна смотрела на Павла Ивановича, надеясь прочитать что-то в его глазах. — И мои родители — кто они? Где?

Она снова схватила со стола картонные папки, раскрыла и принялась листать. Сведений было мало, но все же тут имелись имена и адрес.

Внезапно бумага стала желтеть, съеживаться, чернеть. Одна из папок, личное дело Севы, расползлась, как желе: в руках у Инны остался лишь жалкий обрывок одной из страниц с оценками за второй класс — и больше ничего.

— Нет-нет! — вскричала Инна. — Павел Иванович!

Она обернулась к нему, но стул, на котором только что сидел старый учитель, был пуст. Да и кабинет директора в одночасье изменился. Девушка озиралась по сторонам, глядя на стены в пятнах плесени, вспучившуюся от влаги полировку стола и шкафов, бесформенные тряпки вместо занавесок. Теперь все здесь было так, как и должно быть после долгих лет заброшенности.

Часть кабинета — мебель, пол, стены — почернела от гари. Дверца сейфа была распахнута настежь. Инна подумала, что пожар начался именно тут, но его, видимо, удалось затушить, потому что от огня пострадала лишь часть помещения.

Шкаф был пуст — внутри валялись клочки и обрывки: разобрать, что это за документы, было невозможно. Инна снова взглянула на бумаги в своих руках. От папки Евы тоже мало что осталось. И все же адрес разобрать было можно. А имена родителей Инна успела запомнить, когда держала документы целыми.

Павел Иванович выполнил свою миссию, ради которой его вернули из небытия: помог Инне узнать свое имя. Вот только оно по-прежнему оставалось лишь сочетанием букв. Она теперь знала, что у нее был брат, имена родителей тоже были известны, как и адрес, по которому она жила прежде. Но это были просто знания — воспоминаниями они пока так и не стали. Павел Иванович вернулся обратно в могилу, в дальнейшем ей предстоит разобраться самой.

— Панкратовы Викентий Иванович и Зоя Анисимовна, — вслух произнесла Инна. — Мои родители.

Сердце не заныло. В памяти ничего не отозвалось. Решение, что делать дальше, напрашивалось само собой.

— Придется навестить вас. — Инна прочла адрес — Жукова, двадцать два, квартира двенадцать.

Идти недалеко. Нужно снова вернуться туда, откуда она пришла: похоже, в детстве она жила в одной из двухэтажек, мимо которых недавно проходила. Рядом с Шепчущим домом.

«Я хожу кругами с того самого дня, как попала в Старые Поляны. Кончится ли этот путь?»

Инна бережно убрала в сумку остатки документов, положила их на самое дно и направилась к двери.

Проходя возле Шепчущего дома, Инна заставила себя остановиться и прислушаться.

Чтобы побороть страх, нужно пустить его внутрь, прочувствовать каждой жилкой, попробовать на вкус. Когда он войдет в тебя, разольется в крови, запульсирует в висках, когда ты сроднишься с ним, то сумеешь узнать его природу. А узнав, сможешь и побороть.

Инна всегда так думала, всегда шагала навстречу тому, чего боялась: стучалась в запертые двери и распахивала их, знакомилась с людьми, выступала перед большой аудиторией, проходила собеседования… Но ведь это было преодоление собственных внутренних страхов, произраставших из неуверенности. Здесь же был страх другого рода — она узнала его в Старых Полянах, а прежде думала, что он живет только в фильмах ужасов и книгах авторов, подобных Стивену Кингу.

Впуская в себя этот страх, можно было открыть душу чему-то потустороннему. Но, с другой стороны, именно там, на той стороне, были ответы.

Поэтому Инна стояла и, холодея от ужаса, заставляла себя слушать. Только дом молчал. Он больше не хотел раскрывать своих секретов, и Инна, помедлив еще немного, отправилась дальше.

Она миновала несколько частных домов, заметила, что табличек с номерами ни на одном из них нет, и нахмурилась. Двухэтажных домов здесь пять. Как отыскать среди них нужный? Заходить во все подряд?

Однако волновалась Инна напрасно. На втором же доме красовалась табличка с цифрой «22». Вот куда ей нужно.

Прежде чем войти в подъезд, Инна рассмотрела табличку: она сверкала в лучах утреннего солнца, как медаль на кителе военного, и выглядела новой, словно кто-то прикрутил ее буквально на днях.

— Вы хотели, чтобы я нашла его, — пробормотала Инна, уже не удивляясь.

Она чувствовала, что ее ведут (только вот кто и зачем?) по заданному маршруту, оставляя на пути метки, чтобы она не заплутала. Клубочек должен был размотаться рано или поздно.

В каждом подъезде было по восемь квартир. Нужная ей, двенадцатая, должна находиться на первом этаже, во втором подъезде, посчитала Инна и направилась туда.

Здесь было светло — не пришлось спотыкаться. Солнечные лучи проникали через разбитое окно на лестничной клетке, заглядывали в распахнутую дверь подъезда.

Расчет оказался верен: вот она, двенадцатая.

«Неужели я вправду когда-то жила здесь?»

Дверь квартиры была плотно закрыта. Инна автоматически протянула руку к звонку, но вовремя вспомнила, что отозваться, открыть ей некому, внутри давно никого нет.

«Придется ломать дверь или лезть в окно!» — мелькнула мысль, но одновременно с этим Инна повернула ручку, потянула на себя, потом толкнула.

Раздался сухой скрип, посыпалась серая труха, и дверь открылась, явив взору Инны короткий коридор.

— Вот я и дома, — не понимая зачем, произнесла Инна.

Дома она себя уж точно не чувствовала.

У порога до сих пор лежал бурый от времени коврик. Это было странно трогательно, словно коврик был живым существом, и хозяева, уезжая, позабыли его, как собаку или кошку. А он не ушел никуда, остался ждать и вот наконец дождался.

Инна вошла в прихожую. Она была крохотная, не развернуться, и только встроенный стенной шкаф спасал положение: туда можно повесить одежду или поставить обувь.

Девушка прикоснулась к простой металлической ручке, и по телу пробежал импульс, похожий на слабый электрический разряд. Трудно объяснить, что это было — будто тонкая огненная змейка пробежала от кисти руки до головы. Инна поспешно отдернула руку, но тут же, заинтригованная, снова взялась за ручку и открыла дверь.

А дальше… В шкафу не было ничего, кроме старых резиновых галош, даже вешалки отсутствовали. Инна шагнула внутрь шкафа и закрыла за собой дверцы. Темнота была вязкой и душной. Пыль забивалась в нос, и Инна чихнула.

«Я что, с ума сошла? Зачем залезла?»