Сьюзен Хилл - Саквояж с мотыльками. Истории о призраках [litres]

Постепенно я начал бояться и других существ, покрытых пухом: птиц, грызунов, даже кошек. Я больше не в состоянии был работать. Мое сердце билось стремительно, нервы были измотаны от постоянной бдительности и тревоги.

Так продолжается уже некоторое время. Но сейчас, когда я пишу эти строки, съежившись в полутьме за письменном столом, я вижу, что уже половина одиннадцатого. Я провел значительную часть этого майского вечера, глядя в окно на сад и цветущие, покрытые молодой листвой деревья, потому что выйти на воздух я не могу. Меня охватил странный паралич: эти приступы случаются со мной каждый день ближе к вечеру. Тело будто медленно сковывает льдом. Я не в состоянии ходить. Если сажусь в кресло, то потом не могу встать. Руки меня не слушаются, шея не поворачивается. Я вижу, слышу, дышу, но не могу издать ни звука.

В этом беспомощном состоянии я буду пребывать до утра. Я пытался убежать, но стоит мне шагнуть к двери, как меня сразу разбивает паралич. Небольшая передышка наступает, только если я не покидаю квартиру.

Хозяйка приносит мне еду, и каждый день мне удается уделить несколько часов работе.

Но даже если бы неведомая сила позволила мне сбежать, куда бы я отправился? Где бы скрылся? За мной не охотятся, на меня не нападают. Нет, безопаснее всего оставаться в моей комфортабельной тюрьме. Я даже был бы вполне счастлив, если бы не сгущающиеся сумерки, убыль света и приближение ночи. Потому что в это время я обречен выносить пытку, которой подверг его. Мотыльки появляются из каждой трещины и щели, из-за занавесок и из пространств между складками ткани, из-под подушек и кресел, из книг и из-под картин, с ковра и половика. Их все больше и больше, они будто рождаются из пылинок, летающих в воздухе. Меня окутывают вздымающиеся, роящиеся, трепещущие облака насекомых, они садятся на меня, застревают в волосах и оставляют следы пыльцы на моей коже. В их беззвучной атаке ощущается угроза, и я становлюсь их беспомощной жертвой. Мотыльки не причиняют мне вреда – только нагоняют страх. Иногда от них исходит едва уловимый запах праха и тлена. Мотыльки юркие, живые, с поблескивающими бусинками глаз, но одновременно они мертвые, иссохшие. Иногда мне чудится, что в узоре их крыльев и тел я различаю призрачный образ Сайласа Уэбба, но это, безусловно, фантазия, вызванная моим воспаленным разумом и неконтролируемым страхом.

Этот ужас может продолжаться час или всю ночь, две минуты или два часа. Я утрачиваю чувство времени и будто переношусь в пространство, где оно не властно. Молюсь, чтобы меня, как Уэбба, сразила внезапная смерть.

Но Сайлас Уэбб мстит мне. Моя месть была короткой и закончилась, едва начавшись, но теперь я в его власти, пока он не пожелает меня отпустить. Когда? Завтра? Через год? Через двадцать лет? Или он всегда будет меня преследовать? Не знаю. Чувствую только, что эта ночь еще не последняя. Ледяной холод растекается по моему телу, я уже не в силах пошевелить ногами. Темнота окутывает небо, крыши, деревья, сады, и скоро легкие крылья и тела мотыльков с шорохом облепят меня со всех сторон.

После вчерашнего сокрушительного пожара от величественного особняка XVII века осталась только оболочка. Предполагают, что возгорание произошло из-за неисправной проводки и возникло в подвале, а затем огонь быстро распространился по всему зданию и вырвался наружу через дыры в крыше. Внутри никого не было.

Клотен-Холл является собственностью Комиссии по историческим зданиям и памятникам Англии. В зимний период он был закрыт, особняк планировали открыть для посетителей на Пасху. Дом был приобретен на благотворительном аукционе в 1990 году, до этого он почти 430 лет принадлежал семейству Дайкер-Венн. Со временем род угас, последними его представителями стали пожилые братья Альберт и Монтегю Дайкер-Венны, проживавшие в особняке вдвоем, но в 1990 году они скончались с разницей в месяц. Братья обнищали, поэтому и дом, и прилегающая территория находились в весьма плачевном состоянии.

«Это место будто существовало в ином измерении, – говорит пресс-секретарь. – Во многом оно напоминало заколдованный замок, где ничего не осовременивали, не меняли, не убирали и не обновляли несколько поколений. Сады буйно разрослись. Такое чувство, будто попадаешь в сказку».

Когда Комиссия приобрела Клотен-Холл, было принято решение отреставрировать и дом, и меблировку, но со всей возможной деликатностью. Несколько команд экспертов по консервации исторического наследия трудились шесть лет, чтобы отремонтировать и восстановить не только само здание, но и девяносто пять процентов его обстановки. Они старались вернуть прошлое к жизни, не повредив и не нарушив самый ценный атрибут этого особняка: его атмосферу.

«Мы стремились сохранить дух эпохи и подчеркнуть, что Клотен всегда был семейным домом, а не музеем или дворцом богача. Но что касается садов и территории, то они заросли так, что здесь мы действовали более беспощадно: деревья, вот-вот готовые упасть, заросшие пруды, которые легко не заметить, крошащиеся статуи и ветхие хозяйственные постройки… Многим пришлось пожертвовать, но эксперты по ландшафтному дизайну той эпохи дали нам полезные рекомендации, посоветовав, что и где сажать. С помощью чертежей и более поздних фотографий, обнаруженных в доме, его медленно воссоздавали в прежнем виде, хотя на то, чтобы привести в порядок сады, понадобилось гораздо больше времени. Клотен-Холл был уникальным поместьем. Ни один из наших домов не идет с ним ни в какое сравнение. То, что его погубил пожар, – настоящая трагедия».

Решение о будущей судьбе здания еще не принято.

На первой полосе газеты поместили фотографию, и еще одну внутри. Дым. Языки пламени. Струи водяных пушек выгибаются дугой на фоне ночного неба и обрушиваются в самое сердце огненной стихии.

А потом – Клотен-Холл на рассвете. Фотография с воздуха запечатлела опустошенную внутреннюю часть здания, напоминавшего недостроенный кукольный дом: стены, полы, наполовину сгоревшие лестницы, крыша отсутствует, вместо мебели горки углей.

Я ехал домой на автобусе. Моя работа далеко от дома: добираюсь на двух автобусах, а потом еще прохожу пешком целую милю. Иногда люблю жаловаться, но могло быть и хуже: по крайней мере, мне не приходится ездить на метро. Я бы этого просто не вынес. Будь я вынужден добираться до своей нынешней работы под землей, скорее всего, уволился бы.

Обычно на этом этапе поездки я открываю страницу головоломок. Я большой любитель кроссвордов, хотя мою результативность нельзя назвать стопроцентной. Когда попадаются вопросы о цитатах, или о знаменитостях, или по античной мифологии, мои познания оставляют желать лучшего. Но с гордостью сообщаю, что еще не было случая, чтобы я не разгадал судоку. Это моя любимая разновидность гимнастики для ума. Заполненная решетка доставляет мне почти физическое удовольствие.