Роман Волков - Большая книга ужасов – 83. Две недели до школы [сборник litres]

– Куда ручей течет?

Фей подумал. Мыслительный процесс был написан на его лице. Он там в своей голове прямо карту чертил. И немного перечерчивал.

– К озеру, – наконец определился он и показал: – То есть туда.

Марта проследила за рукой Тимофея, кивнула. Хашезеро, может быть, там, и туда, может быть, что-то и течет. Она сорвала цветок иван-чая и бросила в воду. Мгновение цветок покрутился на месте и поплыл против течения.

– А там у нас что? – спросила Марта.

Ручей имел ширину метр. Хорошо, два – Марта была не сильна в измерениях на глаз. Но даже если три, то как ее может не видеть человек, стоящий на другом берегу этого самого ручья? А значит, что-то с самим ручьем. Он как будто ненастоящий. Может быть, там, на той стороне он и течет к Хашезеру. Но их не видят именно потому, что ручей с ее стороны течет в другую сторону. Две действительности зеркалятся, поэтому смотрят они с дядь Колей не друг на друга, а в одну сторону. Только у дяди Коли за ручьем действительность, а у нее и тут и там отражение. В которое они провалились, как только пересекли какую-то границу. А пересекли они ее потому, что были с подменышем. И пересекли они ее при помощи мышей. Теперь им надо просто вернуться обратно, из этого мира в свой. Ерунда, раз плюнуть. Осталось только выяснить, в какую сторону плевать.

Тришкин посмотрел на деревья.

– Там Онежское озеро.

– Это до которого четыре километра и еще четыре?

Фей не ответил, а стал смотреть через ручей. До него наконец дошло, что тут что-то не так.

А Марта представила, как хорошо сейчас на Онежском озере. Кораблики плывут, полные веселых беззаботных людей. Они съездят в Кижи, Сортавалу и еще куда-нибудь съездят. Они позавтракают, пообедают, посмеются.

– Как хочешь, а это леший их утащил, – произнесла баба Ариша, все тем же черепашьим шагом отступая назад. – Помог-таки чертяка. Нечего тут стоять. Пошли.

И она пошла, щупая перед собой землю ногой. Дядя Коля сокрушенно покачал головой, соглашаясь с какими-то своими мыслями, и направился следом. Марта слышала, как шуршит трава, как треснул сучок под ногой, видела, как покачивается ветка потревоженного куста. Как будто в кино попала – картинку видела и слышала, но войти в нее не могла.

– А где это у нас в деревне изба боком? – спросила Марта.

Тришкин тоже смотрел на ушедших и, видимо, в его голове тоже происходила какая-то работа, ответил он не сразу.

– У дяди Коли два дома. Один старый. Лет сто ему. Одна стена здорово поехала. Там уже давно жить нельзя. Он новый построил.

Марта присела, захватила горсть прошлогодних листьев и бросила. Листья устремились следом за цветком. Теория, что противофаза работает только на иван-чай, не сработала.

– Он как бы от времени, старый уже. – Фей говорил медленно, словно слова подбирал. – Раньше без фундамента строили. Дома быстро плывут.

– А при чем здесь колдун?

Дядя Коля с бабками скрылся. Ручей громко журчать перестал. Как будто у него звук убавили.

– Ну вроде как у нас в деревне лембоя обидели. Родня дяди Коли и обидела. А наш колдун его как бы усмирил. Что-то такое сделал, что он перестал безобразничать.

– А безобразничать – это дом уронить?

– Ну да. Вроде бы как лембой в избу лез и стену обрушил. После этого дом разваливаться стал.

– Колдун, значит, лембоя поймал, – пробормотала Марта. – На дерево вниз головой подвесил. А я его отпустила. Прикольно. И прочный у дяди Коли новый дом?

– Вроде нормальный.

– Думаю, к вечеру его начнут на прочность проверять. Лембой-то теперь на свободе.

– А как ты его отпустила?

– Мы с ним договорились. Я его с дерева сняла, а он обещал со Славкой помочь.

– Ага, – Тришкин посмотрел в сторону бани, где оставил Славку, – а вернуться домой ты с ним не договаривалась? Чего просила-то?

– А надо было? – Марта поразилась Тимофеевой сообразительности и своей тупости. Ведь она попросила только вернуть Славку. Его вернули. А чтобы они все дружно оказались дома – такого в договоре не было.

– Вероятно, да.

– Так. – Марта огляделась, но никого похожего на лембоя поблизости не было. – Сейчас переиграем. Эй! Ты где? – Она свистнула. – Домой отпусти.

Фей тоже стал пялиться в небо.

– Это так работает, да?

– Понятия не имею, как оно тут работает. Я домой хочу, а не разбираться в правилах игры.

Марта стукнула кулаком по стене бани, прислушалась.

– Он же не зря около бани висел, – пробормотала она. – Баня – особое место, да? Баня, мельница и кузня, да?

– Мама, – позвал Славка.

– Что-то не так, – пробормотал Тришкин.

На пороге бани показался заспанный Славка, спросил:

– А когда мы домой пойдем?

Марта притянула к себе брата и стала напряженно всматриваться в черноту входа. Там что-то происходило.

– По-моему, оттуда кто-то пытается выйти, – заметил Тимофей.

– Барлог?

– Похоже.

Они попятились.

– А ты когда Славку забирала, все бумаги подписала? Может, какого разрешения нет? Там проверяющие, все дела… Говорят, таможня строгая.

Тришкин, оказывается, умеет неплохо шутить, но сейчас было не до его талантов. Темный провал входа набух чернотой. Оттуда послышались тяжелые шаги. И на пороге возник волосатый. Черные глаза сквозь волосы смотрели тяжело.

– Половника не хватает, – прошептала Марта, чувствуя, как внутренности у нее закручиваются в тугой узел, как холод из живота ползет к горлу.

Славик завизжал. Совсем как тогда дома.

Волосатый распахнул рот.

– Бежим!

Марта схватила брата за руку и рванула вдоль ручья. В спину ей ударил ветер, что-то твердое стукнуло в плечо и лопатку. Славка упал, заорал:

– Марта!

Крик пробрал до костей. Нет, она без Славки не уйдет.

– Руку! – крикнула Марта. Оглянулась – на них неслась стая черных птиц. Рассматривать их не стала, упав сверху на брата. Вскрикнул Фей. Марта повернулась – Тришкин лежал неподалеку, прикрыв голову руками. Птицы пролетали над ним. Длинная, вытянутая кишкой стая – передние разворачивалась между далекими деревьями. Они вернутся и заклюют их.

– Встали!

Марта схватила Славика в охапку и побежала к ручью. Поскользнулась на спуске, въехала в воду.

За спиной раздался возмущенный писк – птицы закладывали новый вираж. Марта помчалась по воде, думая почему-то о том, как ловко заметает следы, словно за ней гнались собаки.

Ручей делал поворот. Излучина с одной стороны имела пологий берег, другой был сильно подмыт. Стоящее над обрывом дерево еще держалось, но уже кренилось, готовое сдаться. Марта добежала до поворота, на четвереньках заползла под козырек обрыва, затащила Славика. По воде прошлепал Тимофей. Птицы догнали, горохом застучали в спину. Фей споткнулся и упал. Черная стая пролетела над ним.