Роман Волков - Большая книга ужасов – 83. Две недели до школы [сборник litres]

– Вы сказали, что никакого колдуна нет, а сами нас с Тришкиным сразу на его могилу отвезли.

– Что ты несешь? – возмущался дядя Коля. – Ты не видела себя со стороны. На тебе лица не было! Орала, была испугана. Я хотел помочь.

Сверху пробежал кто-то быстрый и легкий: топ-топ-топ, рассыпались шаги горохом. Марта задрала голову. Потолок был сломан. Если тут где и бегали, то… Додумывать не стала. Передернула плечами, прогоняя холодные мурашки.

– Вы же знали, что мы пойдем на могилу колдуна, что будем просить помощи.

– И чего?

Дядь Коля все-таки смог протиснуться и теперь стоял, неловко переступая с ноги на ногу, поглядывая на дырку в потолке. Марта тоже туда смотрела. По колену шоркнуло что-то мягкое и теплое, она вздрогнула и поджала ноги.

– Мы попросили, и колдун вернул Славку, – прошептала она. – Но не настоящего, а подменыша. Потому что я неправильно попросила.

Скрипнула доска в углу. Кто-то осторожно спрыгнул на пол, и снова разлилась тишина.

– Так, знаешь, – голос у дяди Коли потяжелел, – мне все эти сказки Афанасьева слушать неохота. Хочешь жаловаться кому – жалуйся. А из дома убирайся. Он вот-вот развалится, а ты тут бегаешь. Еще крыша на голову свалится.

Дядь Коля подходил, вытянув руку. Уже было видно, как он пучит глаза для солидности, напирает пузом.

Марта выдержала паузу. Для следующей фразы нужна была соответствующая обстановка. Чтобы дядя Коля набрал в грудь побольше воздуха, чтобы уверенно так начал что-то говорить…

Вдохнул, рот открыл. Вот теперь пора.

– А потом я лембоя отпустила.

За окном что-то обрушилось. Фей подслушивал под окном и свалился с приступка? Кошка подавилась укропом? Рыба схлопнула зонтик?

Дядя Коля поперхнулся заготовленной речью, кашлянул. Произнес тихо:

– Как отпустила? Зачем?

– А зачем вы не сказали, что это все из-за вас?

– Из-за меня, да? Из-за меня?

Дядя Коля навис, сжимая кулаки, Марта выставила кочергу.

– А я говорила, что колдуны добрыми не бывают! – крикнула она. – Ваша деревня, как локатор, настроена на вечный прием зла. Брата верните, а потом уже разбирайтесь со своей нечистью. И не просто верните, а сделайте так, чтобы было как раньше. Чтобы все в порядке. И чтобы погода уже наладилась.

– Сашка не был колдуном!

– Как же он тогда с лембоем справился?

Дядь Коля отвернулся. Дом опять вздрогнул.

Марта вглядывалась в темноту. Ей нужно было не пропустить момент.

– Мы договорились, – произнесла она. – Я его отпускаю, а он мне брата возвращает. Я Славку нашла, только его опять забрали. И я хочу, чтобы лембой…

– Лембой злой. – Дядя Коля отступил, растворяясь в темноте. – Помощник лешего. Как раз по детям. С ним договориться нельзя.

От окна, выходящего на дорогу, мявкнули. По краю подоконника мелькнула тень кошки. Лапки тяжело грохнули об пол. А потом этот пол страшно заскрипел под огромной тяжестью. Доски затрещали, ломаясь.

Марта сжала кочергу. Очень хотелось у кого-нибудь спросить, правильно ли она делает. Есть же специалисты. По собакам есть. А по лембоям?

Доски ухали и стонали под шагами.

– Вот черт! – ахнул дядя Коля.

Марта была бы не против, если бы выросший перед ней седой монстр был похож на черта, как его рисуют в мультфильмах – тощий, с рожками и длинным хвостом. За этот хвост его можно хватать. Но выросший перед ней монстр никак не тянул на милую зверушку. Он был огромен и волосат. Имел черные злые глаза. Хвоста не было.

Судя по грохоту на кухне, дядь Коля ретировался и встретился с кастрюлей Тришкина.

Монстр приблизился. На длину кочерги. Этой кочергой Марта в него уперлась, и рука у нее тут же заледенела – таким холодным стало ее оружие. Словно специальную заморозку включили. Мгновенную. Пальцы заломило. Пожалела, что нет перчаток.

– Договор, – прошептала Марта.

– Ташка! – крикнули от двери.

Лембой распахнул рот. Марта зажмурилась.

– Только… – начала она, но не договорила.

Крик ударил в лицо, повалил. Марта почувствовала, как взлетают ноги. И как с этих самых ног сваливаются сапоги. Все-таки они ей были велики. Лучше бы в кроссовках пошла. Они со шнурками.

Зря дядь Коля не верил в сказки. Именно в них была история о лешем, который держит слово. Как и черт. Не может не держать. Кто другой – кикимора, лиса с колобком, фашисты – эти могут обмануть. А леший и лембой, как его помощник, держат. Об этом еще Пушкин писал. А Пушкину надо верить. Если не верить классику, что остается?

Другой классик описал методы транспортировки. Что все происходит быстро. Раз, и ты из Полтавы переносишься в Санкт-Петербург. Это ногами долго – пока по грядкам проскочишь и через кусты продерешься. А тут махом. Только никто не сказал, когда обратный поезд. Сразу, нет? С Мартой вообще никто ни о чем не говорил. А хотелось уже поделиться опытом. Собрать конференцию причастных. Ну и дядю Колю просветить, а то что это он школьную программу не знает.

Она вновь оказалась около бани. У нужной ей бани. Научилась их различать по тому, с какой стороны текла речка. Нужная сторона – сначала баня, потом речка. А тут наоборот – речка и баня. Словно отзеркалили. Пришлось идти вброд. Носки сразу промокли.

Славка сидел на крыльце. Был насуплен. Марта заметила, что все еще сжимает кочергу. Как-то с ней было тепло и надежно. Шершавость бодрила. Сунула кочергу под мышку. Поправила шапку на голове. Вот почему она удержалась, а сапоги нет? Может, это такая жертва – мокрые ноги?

– Чего так долго? – буркнул Славка, собираясь плакать. И даже демонстративно зажал руки на животе. Мол, с места не сдвинется. Пускай его тут червячки съедят.

– Пойдем, – позвала Марта.

Брат сопел. Смотрел недобро. Но за последние два дня это был уже двадцать пятый недобрый взгляд, у Марты броня сформировалась. Такие взгляды отскакивали.

– Понимаешь, дурацкая история, – начала, – они там не могут договориться.

Сказала и пошла.

– Кто? – Славка спрыгнул с крыльца и сразу побежал, догоняя.

– Да лешие друг с другом. – Марта протянула руку, и брат вцепился в нее. Знакомой такой теплой мягкой ладонью. И пальцы были мягкие. Под ногтями грязюка, но это как всегда.

– Как это? – Славка заглядывал в лицо и был самым обыкновенным. Настоящим. Хотелось плакать, но пока было рано это делать. Дома. Вот придут, и начнутся слезы. И веселье тоже начнется. Но сейчас оно не могло начаться, потому что было страшно. Она попала сюда, но теперь надо было выбираться. Надо было спешить.

– Вы же в саду ссоритесь? – спросила, прибавляя шаг. Все равно медленно шли, надо еще быстрее, они не успевали. Только они вдвоем. У остальных все в порядке было со временем. А их сам воздух торопил. Надо было бежать.