Керстин Гир - Третий дневник сновидений [litres]

– А ведь так и есть. Этот морковный торт, бывало, спасал мне день. – Она пошла к письменному столу, по пути пнув под кровать подушку, которую до этого нечаянно сбросила на пол.

– Осторожней! – предупредила Флоранс с интонацией Рыси, это было похоже на врождённый рефлекс. Наверно, ей самой стало неприятно, поэтому она добавила, объясняя. – Моя любимая подушка, ещё от мамы.

Мия опустилась на колени и достала подушку.

– Ничего, здесь нет пыли. – Она поднялась с двумя пустыми прозрачными пластиковыми пакетами в руке.

– Ты хочешь… Что это такое? – спросила Флоранс.

Мия молча протянула мне один пакет, другой дала Флоранс, которая растерянно смотрела на неё.

– «Перья марабу, отборные, чёрные, от шести до десяти сантиметров. Сделано в Индии, – прочла я на белой наклейке, и вдруг мне будто сдавило горло. – Держать подальше от детей младше трёх лет». О господи, Флоранс…

– Ты была с этими перьями в комнате Грейсона, – сказала Мия голосом маленькой испуганной девочки, а не частного детектива Зильбер, которая только что предъявила недвусмысленное доказательство.

– Ты что говоришь? Я этих пакетов никогда не видела! – Флоранс переводила взгляд с пакетов на Мию. – Это… кто-то хочет мне приписать. – Она посмотрела на Мию. – Это сделала ты? Подложила их мне под кровать, чтобы не подумали на тебя? – Она словно обезумела. – Мой папа именно тебя и подозревал. И подушку ты для того и подпихнула под кровать, чтобы найти пакеты.

– Ты думаешь? – Мия потёрла лоб. – Значит, я тогда была и Леди Тайной, да?

– Нет! То есть да. Чёрт побери! – Флоранс пригладила волосы. – Зачем мне надо было запускать перья в комнату Грейсона?

– Ну, чтобы создалось впечатление, что я придумала эту глупую выходку, – ответила Мия. – Потому что ты хитрая…

Я тронула её руку, не дав договорить. Всё длилось около минуты, но теперь мне стало совершенно ясно, что здесь произошло. Как мы до сих пор могли ничего не видеть? И не первый раз!

– Ливви? – Мия смотрела на меня озабоченно. – Что с тобой? Почему ты так побледнела?

– Флоранс не виновата. Она не сознавала, что разносит перья, потому что делала это во сне.

Я скомкала пакеты и вскочила. Как раз, когда нужно, никого тут не было. Грейсон направлялся в Айлингтон к этому типу из фильма «Кровавый меч – 66», а Генри каждую неделю отводил Эми в детскую школу плавания. Я огляделась.

– Можно попросить твой телефон, Флоранс?

– Нет, нельзя. – Нижняя губа Флоранс задрожала. – И я ничего не делала во сне. Всё это вздор. Ты хочешь с этим…

– Но всё-таки дай наконец свой проклятый телефон! – отрезала я.

Мысли путались в голове, одна обгоняла другую. Было так логично, и всё же… нет… Как появилась змея? Мне очень нужно было поговорить с Генри и Грейсоном. Может, вместе мы могли бы соединить отдельные детали в цельную картину, которая имела бы смысл.

Флоранс, видно, поняла, что я говорила серьёзно. Она дала мне свой телефон и посмотрела на меня неуверенно.

– Ты должна мне поверить…

Я одним движением отмела её объяснения и попробовала соединиться с Генри. Пока звучал сигнал, я подумала о том, что мы в возбуждении совсем забыли…

– Кто была первая Леди Тайна, Флоранс? Которая создала блог?

Флоранс пожала плечами:

– Не знаю, скажет ли вам что-нибудь её имя. Она закончила школу ещё до моего приезда в Лондон. Это была девушка, попавшая в психушку. – Флоранс вздохнула. – Анабель Скотт, бывшая подружка Артура Гамильтона.

Значит, Анабель. Что ж, из всех сегодняшних неожиданностей эта была неожиданной меньше всего.

Номер Генри не ответил. Проклятие!

Первая, кого я увидела, выйдя в коридор, была Эмили, которую я хотела встретить, как обычно, меньше всего. Сегодня её вид меня просто взбесил. Она бесцеремонно сидела перед дверью Грейсона вместе со Страшилой Фредди, покусывала карандаш и сосредоточенно смотрела в блокнот, лежавший у неё на коленях, не замечая, как я закрыла за собой дубовую дверь и медленно подошла к ней.

– Значит так, корень из трёх миллионов двенадцати тысяч четырёхсот восьмидесяти четырёх, – бормотала она, – будет тысяча девятьсот семьдесят восемь. Правильно?

– К сожалению, не могу сказать, – пропищал Страшила Фредди.

Я проверила взглядом проход. Прежде этих двоих здесь не было видно, хотя Грейсон лёг спать ещё раньше меня. Но после этого напряжённого и богатого открытиями дня, при всех его мыслях о Флоранс он, наверное, спал как убитый. И, если честно, он имел на это право: тут, внутри, он ничем не мог нам помочь. Его сила была в другом. Но я сомневалась, что и наши результаты в самом деле могли облегчить его поиски. Сейчас, зная, что Артур опережает нас больше, чем на несколько шагов.

Элегантную, тростникового цвета дверь снов Флоранс я обнаружила не сразу, потому что она оказалась не на обычном месте. Но потом я заметила, что она стала ближе к нашим дверям, и не просто ближе: она теперь находилась возле двери Мии, прямо напротив двери Грейсона.

Тем лучше. Здесь легче её охранять. Хотя я втайне надеялась, что, по крайней мере, сегодня ночью без этого можно будет обойтись. После всего, что сегодня произошло, Флоранс наверняка не сможет сомкнуть глаз, будет ворочаться без сна в своей кровати. А если Флоранс не спит, никто не может проникнуть в её сон и там набезобразничать.

Если вообще еще не слишком поздно.

Нам бы нужно это знать лучше, ведь всё было не в первый раз. Или, как сказал Генри, «снова этот Артур».

Он опять постарался с помощью своих трюков взять под контроль кого-то из нашего близкого окружения. Прошлой зимой это была Мия, которой он манипулировал во сне и под конец чуть не убил, а на этот раз он выбрал Флоранс в качестве своей ночной марионетки. Насколько мы сумели реконструировать события, Артуру с ее помощью удалось не больше чем сунуть перо мне в волосы и подбросить в комнату Грейсона две большие упаковки чёрных перьев. Но она точно так же могла бы стоять возле моей кровати не с пером в руке, а с ножом. И любой знающий Артура сказал бы, что он не ограничится безобидным перьевым террором, он располагал большими возможностями, как, например, показали случаи с миссис Лоуренс, Персефоной или беднягой Тео Эллисом. Ради безопасности перед сном я запирала на замок дверь в свою комнату. Дважды.

Я и Мии советовала делать так же, и она не спрашивала зачем, как делала обычно. После наших открытий она вообще стала необычно тихой. В отличие от Флоранс, на которую мысль о том, что она в состоянии лунатизма может делать странные вещи, подействовала, естественно, разрушительно. Преодолев стадию отрицания («Такого я никогда не делала!»), она снова начинала плакать – тут не помогали даже взбитые сливки Лотти.