Керстин Гир - Третий дневник сновидений [litres]

– Если мы договоримся… – начал Генри.

Но Артур опять не дал ему договорить.

– Ты хочешь вести переговоры? – спросил он холодно. – Ха! Не имеет смысла. Нет больше ничего, что вы могли бы мне предложить, – вашей дружбе я теперь знаю цену. Ничто. Так что извини, но мир я буду покорять без вас. – Он вынул руки из карманов и направился к полке, за которой была скрыта дверь в коридор.

– Путника не остановишь! – захрипел попугай.

Но ни Генри, ни Артур не обратили на него внимания.

Грейсон, словно загипнотизированный, продолжал смотреть в свою книгу снов.

– Сначала я убью тебя! – вырвалось у Генри.

– Повторяешься, приятель. – Артур зевнул. – Ну давай убивай. Наезжай на меня машиной, сожги мой дом, перережь мне горло! Это ничего не изменит, не считая, конечно, того, что остаток жизни ты проведёшь в заключении. – Он убрал книжную полку, за ней появилась дверь Грейсона. – Так вот: набор слов, которым я запрограммировал Грейсона, не такой уж особенный, употребляется довольно регулярно. Рано или поздно, а я постараюсь, чтобы раньше, – кто-то произнесёт его при Грейсоне, буду ли я ещё жив или нет, и тогда… – Он с сожалением развёл руками, а в следующее мгновение исчез за дверью.

– Господи, я думала, он не уйдёт никогда! – Мия сорвала с головы корону и спрыгнула со стола.

– А я думал, – простонал Грейсон, – он в любой момент что-то заметит. В моих снах обычно не летают бабочки и обезьян никаких нет.

– Но попугаю нужно общество. – Мия усмехнулась, потом, покачивая головой, посмотрела на Генри и на меня. – Вся эта болтовня! До вас, что ли, не дошли наши послания?

Мы с Генри смотрели то на одного, то на другого. Генри на этот раз понимал не больше меня.

– Какие послания? – спросил он.

Генри схватил Грейсона за руку и стал трясти:

– Ты не спишь что ли?

– Нет, Генри, я сплю и вижу сон! – ответил он возбуждённо. – Но я сознаю, что это сон, потому что там ты.

– О господи! – Я расплакалась и лишь тут поняла, что всё время хотела именно этого – разреветься. – Артур тебя запрограммировал, Грейсон. Он тебя…

– Ничего он не сделал, – прервал меня Грейсон. – Наверное, что-то хотел сделать, но, когда он появился, я уже вышел в коридор. Мне потребовалось некоторое усилие, чтобы заставить его поверить, будто он в моём сне. Мия мне помогла. – Он улыбнулся ей. – Ты была супер! Спасибо.

– Не стоит, – сказала Мия и улыбнулась в ответ. – Просто повезло, что я в библиотеке так ориентируюсь. И что этой ночью… э-э… у меня случайно оказались твои наручные часы. Я смогла незаметно войти вслед за Артуром, когда увидела, что он скрылся в твоём сне.

– Но… – Я ничего уже не понимала.

– Ты уверен, что программирование Артура не действует? – Генри всё крутился возле Грейсона. – Он сказал, его нельзя отменить.

– У меня всё в порядке. – Грейсон поднялся. – Разрушительный метод Артура действует только в том случае, если жертва ни о чём не подозревает. Но ты можешь представить, что бы произошло, если бы тебе стала известна его формула, запускающая действие. Она звучит так: «Ты был у парикмахера?» – Он презрительно фыркнул.

– Господи! – прошептала я. И ведь правда, рано или поздно кто-то должен был сказать эту фразу Грейсону. – И что бы тогда произошло?

Грейсон переглянулся с Генри:

– Тебе лучше этого не знать, Лив. Поверь мне.

– Он прав, – вздрогнув, сказала Мия. – У Артура недобрая фантазия. – Она обернулась ко мне: – Лив, ты совсем зарёванная.

Она подала мне носовой платок, я высморкалась, хотя во сне это не нужно. Но мне полегчало.

Над нашими головами на люстре покачивалась обезьяна, издавая при этом возбуждённые звуки.

– Это Шива? – спросила я.

Так звали обезьяну, которую мы всегда кормили на нашей террасе в Хайдерабаде.

– Конечно Шива! – Мия посмотрела на меня с упрёком. – А ты даже не заметила, что на ней жемчужные бусы, которые мама потеряла в Южной Африке. Ты вообще бываешь непонятливой, я не раз это замечала. На книге у твоих ног фотография папы и название: «Всё хорошо». Да? Что может быть ясней? Люстра тёти Гертруды, калифорнийские бабочки, портрет нашего старого следопыта… Как Грейсону могло сниться то, чего он видеть не мог?

В голове у меня шумело.

– Мия, откуда ты всё это знаешь? Откуда ты вообще знаешь про это место? Я всегда думала…

Мия смотрела на меня чуть ли не жалостливо.

– Ну, как будто я не замечала, что у этого лунатика что-то не сходится! – Она покачала головой. – И ночью на кухне, когда я чуть не выпрыгнула из окна, а Лотти испекла ванильный пирог, даже глухой мог бы понять ваши перешёптывания. Я уже знала, что задумал Артур. Оставалось только разобраться…

Генри чмокнул Мию в щёку.

– Я сам собирался ввести тебя в курс. Но Грейсон и Лив считали, что тебя нужно поберечь. А ведь у тебя от природы талант.

Попытка Мии изобразить на лице скромность не удалась.

– А что! Потребовалось немного времени, чтобы я разобралась в личных обстоятельствах, но потом… – Она побоксировала по моей руке. – Как ты думаешь, откуда у меня все эти сведения о Леди Тайне? Адреса электронной почты, пароли… Лив, может я стала компьютерным взломщиком?

Я потеряла дар речи.

– Ты знаешь, кто Леди Тайна? – спросил озадаченно Генри.

Я подумала, что за всем переполохом вокруг Флоранс и перьев забыла рассказать Грейсону и Генри про Леди Тайну. Но, может, это лучше бы сделать Флоранс. Ведь в этом блоге хватает интимных подробностей и про Грейсона, и про Генри – она бы их лучше объяснила.

– Я знаю немало, – уклончиво ответила Мия. – Но остались кое-какие пробелы, и я горю желанием их заполнить. Например, насчёт демона, которым вы занимались в связи с Артуром и Анабель. Или про историю с Тео Эллисом – она тоже на счету Артура? И почему Анабель дежурит у двери Грейсона, считая весь коридор своим? Иной раз прогнать её оттуда удавалось, только напустив на неё стаю летучих мышей…

Мы с Генри засмеялись, Мия и даже попугай к нам присоединились.

– Ребята! – Грейсон, всё это время нервно шагавший между столами, посмотрел на нас хмуро. Наш смех затих. – Послушав вас, можно подумать, что всё позади. У нас не чаепитие, не праздник победы. В следующий раз нам, может, так не повезёт. Вы разве не понимаете? Артур нас не отпустит, мы уже знаем, что он ни от чего не откажется.

Я откашлялась. В самом деле, смеяться нечему.

Генри тоже прикусил губу.

– Просто было чувство облегчения, потому что… – пробормотал он, посмотрел на дверь Грейсона, потом на меня. – Грейсон прав: ещё ничего не закончилось.

– Ну хотя бы на эту ночь? – с надеждой спросила я. – Завтра посмотрим. Может, что-то придумаем, наметим план, и…

Генри покачал головой: